Версия Алексея Ракитина – одна из самых обсуждаемых и самых популярных. Его книгу «Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на Советском Урале» многие прочитали, не отрываясь, а книга велика – почти 900 страниц. И пустились в восторг: «Наконец-то удалось связать все концы с концами!» «Всё логично и удивительно просто». Но концы с концами не сходятся под напором простейших вопросов. Ну например: Где секретный канал связи между КГБ и ЦРУ?
Вот ещё увлекательный вопрос Ракитину: как поддерживалась связь между КГБ и ЦРУ, когда они договаривались о встрече на склоне горы Холат-Сяхыл? Несколько цитат из Ракитина:
«Московские кураторы операции согласовывают с западной разведкой время и место предстоящей встречи для передачи радиоактивных образцов и личного знакомства с агентом, который останется на территории СССР для длительного оседания при помощи Георгия Кривонищенко…»
«Непосредственно перед выходом группы – уже после окончательного определения её персонального состава и маршрута – КГБ по имевшемуся каналу связи довёл эту информацию до противной стороны…»
А если конкретно: что это за имеющийся канал связи? Телефон? Телеграф? Посыльный? Почтовые голуби? Радиостанция? Вспомним, кстати, о двойном агенте из Челябинск-40 – а как он передавал информацию за границу в штаб-квартиру ЦРУ? Почтой? Исключено. Радиостанция? Исключена. Связной? Исключено. Как?!! И уж коли и в ЦРУ, и в КГБ прекрасно знали, что Кривонищенко несёт штаны и свитера с изотопами, так не проще ли, не полезнее ли для дела выписать ему командировку в Москву, где он спокойно и передал бы важный груз кому надо?
Как понимать выражение московские кураторы операции согласовывают с западной разведкой время и место предстоящей встречи? Где и как это происходило – согласование? Это вообще немыслимо: две враждебные организации что-то согласовывают. Но даже если бы и было мыслимо, то непонятно, а как конкретно согласовывали? Не председатель же КГБ Семичастный звонил шефу ЦРУ Аллену Даллесу и говорил типа: «Алик, я тебе дезу подгоню, ну, а ты сделай вид, что всё чистая правда. А стрелку забьём где-нибудь недалеко от Северного полюса». Что-то тут не додумано у Ракитина.
В истории есть примеры, когда спецслужбы СССР и США вступали в прямой контакт. Но для этого были очень веские основания. Самый яркий пример – карибский кризис, который едва не привёл к войне. А война не началась, так как с помощью агентов с обеих сторон был установлен прямой канал связи между Кеннеди и Хрущёвым. Два руководителя вели переговоры – через человеческие контакты. История эта известная, не буду повторять.
Второй случай – когда договаривались об обмене советского агента Абеля на американского пилота самолёта-шпиона U-2 Пауэрса. Сложная комбинация тогда выстраивалась двумя спецслужбами, и заняли переговоры больше полугода.
Всё! Других примеров нет.
Так что никакой связи между ЦРУ и КГБ по поводу передачи радиоактивных штанов не было и быть не могло. Тут уж я обойдусь без всяких предположительных оборотов типа скорее всего, возможно, вряд ли…
Был ли секретным физиком Кривонищенко?
Особое внимание Ракитин уделяет Кривонищенко. По его легенде, Георгий и в КГБ служит, и одновременно он секретный физик. Для сведения Ракитина: Алексей Иванович будет сильно удивлён, но это несовместимо – быть секретным сотрудником КГБ и секретным физиком. Ещё в самом начале атомного проекта Курчатов попросил Берию не вербовать никого из учёных, работающих над созданием ядерного оружия. И Берия это условие выполнил. Такой же порядок поддерживался и после его расстрела. Было два исключения: в штате Лубянки числилось два физика – Терлецкий и Рылов. Они подчинялись генералу Судоплатову. Их держали для особых заданий. Например, Терлецкого посылали к Нильсу Бору с секретным поручением. Сотрудников КГБ среди учёных, специалистов, инженеров ядерных центров не было.
Кривонищенко не был секретным физиком. Он был обыкновенным мастером на стройке – закончил строительный факультет Уральского политеха. Форма допуска у него была – без этого на «сороковку» не попасть. Но что мог знать молодой мастер, кроме того, что он возводит какой-то объект неизвестного назначения. На комбинате поварихи и то, наверное, знали больше.
Производственных площадок на «сороковке» было шесть. Каждая изолирована от других. Инженерно-технический персонал, рабочие, обслуга не могли попасть со своей площадки на другую без соответствующего допуска, который был у единиц. Кривонищенко ничего не знал, кроме своей стройплощадки. Информация, о том, что производится в «сороковке» в общих чертах так или иначе была известна жителям закрытого города, слишком много людей вовлечено, а к каждому работяге особиста не приставишь. Но эта информация для потенциального шпиона малоинтересна – в ЦРУ жаждали добыть не общие сведения. А вот конкретные данные – допустим, какой именно плутоний, технология его производства, количество произведённой продукции – оставались в тайне, круг посвящённых был очень узок, и завербовать никого из этого круга американцам не удалось.
(Иллюстрация – фото Кривонищенко).
Если вчитаться в строки письма Кривонищенко друзьям, можно сделать вывод: пишет молодой специалист, который никаких секретов не знает и знать не может. Только-только разобрался с нарядами – это такие рабочие документы, в которых нормы времени, расценки – их заполняет мастер перед началом работы и закрывает после её окончания, по нарядам начисляется зарплата. Я этим занимался, когда работал мастером на строительстве линий электропередач. Юрий только-только научился разговаривать с рабочими, только-только начал держаться уверенно на стройплощадке. Никакой он не секретоноситель, каким выставляет его Ракитин.
Да даже если бы Кривонищенко работал на производстве, то ничего кроме как, если с веществом E450 смешать вещество R358, то при температуре T0 (ноль)+30 получится вещество HH02, он не знал бы. Люди, которые были заняты производством плутония, не знали, что именно они производят. Николай Иванович Иванов, доктор наук, работал на «сороковке» в 50-е годы, приводит такой эпизод: «Надо представлять и чувствовать атмосферу тех лет. Мы были убеждены, что если информация от нас выползет, то американцы могут нанести ядерный удар. А потому дух секретности был потрясающий!.. У нас был инженер Усанов. Уже два года прошло, как мы делаем изделия. Я как начальник цеха принимаю у него экзамены по технике безопасности. Спрашиваю: «Знаешь, с чем работаешь?» – «Знаю, – отвечает, – с материалом 30-Е». Это был шифр нашего сплава. «Ну, что это за материал?» Он мне рассказывает о радиоактивности, о том, что и как надо делать, но что это именно плутоний – он и не догадывался! Два года прошло, а он не знает! Оказывается, он боится спросить… Он знает только то, что ему разрешено и не более того! Слов плутоний, уран не существовало – только шифры».
Единственный секрет, который Кривонищенко мимоходом роняет в письме, что его переводят в Красноярск. Там строился плутониевый завод Красноярск-26, и нужны были специалисты-строители. Но мог ли шпион, попади ему в руки письмо, вычислить это? Вряд ли. Кстати, старший брат Игоря Дятлова – Мстислав работал как раз в Красноярске-26.
Ракитин утверждает, что ЦРУ рассчитывало использовать в своих шпионских раскладах отца Кривонищенко, который занимал высокий пост. Я нашёл в документах Свердловского обкома КПСС запись о Кривонищенко Алексее Константиновиче. Он был начальником управления «Уралнергостроймеханизация». Два года его не утверждали в должности – присматривались к его деловым качествам. Да так и не утвердили. Как раз в 1959 году его сняли, как не справившегося с обязанностями.
(Иллюстрация – скан обкомовского документа)
Кривонищенко-старший и жена после гибели сына переехали в Киев. Так что никаким влиятельным начальником Алексей Константинович не был. И секретами не владел.
Как и куда исчезли диверсанты?
Ракитин деликатно умалчивает, а как шпионы покинули место преступления? Да, они были прекрасно легендированы, упакованы, физически подготовлены, умелы, расчётливы. Ввязываясь в рукопашный бой, совсем не опасались получить травму. А им предстоял многокилометровый бросок к железной дороге – до Ивделя почти 200 километров. Шпионы передвигались, как уверяет Ракитин, на снегоступах. Сколько можно пройти на них за сутки в глухой тайне? Опытные туристы дают оценки в пределах 10 километров. Владимир Борзенков, неоднократно ходивший в экстремальные походы, пишет: «Многим трудно представить, что примерно 1 километров в час – это реальная скорость перемещения между двумя точками». То есть 200 километров они одолели бы в лучшем случае дней за 20.
Три человека, даже суперподготовленных, в тайге в незнакомой местности с невнятными картами имеют так себе шансы добраться живыми или хотя бы необмороженными до железнодорожного вокзала в Ивделе. Опускаем тот факт, что за почти три недели их передвижение обязательно засекли бы манси – от опытного взгляда охотника не скроешься даже на снегоступах.
Уверения Ракитина, что в зимней тайге легко затеряться, неверны. Вспоминает турист из Челябинска Сергей Поморов: «По время похода ночевали мы на Ауспии в охотничьей избушке в отсутствие хозяев и обнаружили массу припасов, в том числе ружья и патроны. Через несколько дней мы повстречались с охотниками, жившими в избушке и с удивлением узнали: они в курсе, что именно наша группа там ночевала. Мы естественно ничего из вещей не тронули, но на мой юношеский вопрос: «А если бы мы ружья забрали, как бы вы нас нашли?» один из охотников ответил с ухмылкой: «В тайге-то куда спрячешься?» Это только кажется, что тайга пустынна. Наоборот, когда людей мало, каждый человек на виду». Напомню, что манси в показаниях следствию уверено рассказывали, кто, когда и куда проходил в пустынной вроде бы тайге.
Но допустим, американские спецназовцы всё же добрались бы до Ивделя дней через 20. Как раз начались поиски. И на них обязательно бы обратили бы внимание. У местных милиционеров глаз намётанный – они с первого взгляда определили бы: чужие. Проверка документов. Обратили бы внимание на акцент…