Яшка
Обстрел начался как всегда внезапно, на рассвете. Хотя что у нас, у русских происходит иначе? Внезапно в декабре приходит зима, а в июне лето. Как обычно нас это сильно напрягает и удивляет. Ну это так, мысли вслух. Вообще то обстрелы уже неделю идут, но этот был даже не обстрел, не знаю таких слов, которые смогли бы передать сие злодейство, но ближайшее, видимо «адская мясорубка». Такие бывают только перед штурмом. Штурма ждали все, и даже вроде как и готовились, но в основном в отчётах и донесениях начальству. В остальном всё как обычно: «Шапками закидаем». Рядом со мной, в нашей уютной пещерке, на которую мы наткнулись выгрызая в скале траншею полного профиля, спит сладким сном кучерявый Яшка. Хотя кучерявым он был в той, мирной жизни, а тут все стригутся налысо, что бы живности негде было водиться, да и в случае рукопашной, или ранения волосы совсем лишними будут. «Эээх, молодость-дурость, и бомбёжка ему ни по чём. Хотя наше логово фрицу сложно вскрыть наверное, разве что пушка-дора накроет. Братишки на днях с вылазки вернулись, рассказывали, что фриц в Бахчисарай то ли Дору, то ли Дуру какую то приволок, грозился выкурить нас за пару дней. Дааа, похоже третий штурм будет посерьёзней первых двух, шибко мы фюреру ихнему поперёк горла стали. Вон даже Яшка проснулся. Он совсем ещё пацан, клянётся что 18 давным-давно ему стукнуло, а на вид лет 16, не больше. На бритой голове проскакивают кучерявые завитки, а из под пилотки сверкают чернючие проницательно-ехидные глаза. «И шо мы имеем там с фрица, дядь Мить?» - томно потягиваясь прошепелявил он. «Шо, шо! Кое шо. Кишку нам пускать будет» - огрызнулся я. «Да ты дядь Мить не кипешуй, у нас на каждого хитрозадого фрица, болт с газовой резьбой заранее заготовлен»-хихикнул пацан. Со свода пещеры посыпался песок и камушки, видать совсем рядом долбанул крупным калибром. Ну да, Бог не выдаст, свинья не съест. Яшка зажёг фитиль и начал готовить своего трофейного МГ. Ещё при обороне Одессы морячки налетели на обоз румын и прихватили на память МГ 34, с десятком сменных стволов и большим запасом катушек с патронами. Поскольку оба они, и пулемёт и Яшка, были бойцами нестроевыми, то полюбили друг дружку с первого взгляда. Так пацан с ним и отступает до сих пор. Всеми правдами и неправдами спасая этот смертоносный аппарат от поползновений наших дотошных трофейщиков. Неожиданно мысль промелькнула: «Как этот малыш справляется с такой бандурой?» Хотя конечно, надо отдать ему должное, справлялся он с ней виртуозно. Наши ячейки были рядом, он как правило выпускал короткую очередь, два-три патрона, после чего очередной фриц неуклюже падал, напоследок эдак жизнерадостно взмахнув руками, а мой паршивец шепелявил на чистом одесском жаргоне: «Енто тебе Ганс прывэт от тёти Цыли», после следующего, было, что то типа: «С любовью, из Одессы-мамы», потом: «На вэчную память от дедушки Моисея». Я как то спросил его: «Где ты так стрелять научился?». А он мне, эдак ехидно - «Папаша мой гопником работал на Молдаванке, всё меня на смену готовил, дабы династия не прервалась, учил стрелять из всего подряд, что с гражданской осталось, да я слишком добрый, муху не обижу». Брешет конечно, но меткости от этого не убавляется. Я смеюсь: «И что же, фриц похуже мухи будет»? А он так серьёзно: «Нее, дядьмить, ента тварь к живым организмам не имеет отношения, она ближе к инфекции, и я чувствую себя дохтуром, ампутируя её».
Вроде все. Грохот начинает стихать, и уходить куда то вглубь наших позиций. Сосёт под ложечкой, рука сама осеняет лоб Крестным Знаменем, Яшка смеётся: «Дык, так енто, нам дядь Мить в школе говаривали, шо нетути Бога, вроде как». – «Цыц ты анчихрист, не буди лиха пока тихо, и типун тебе на язык на всякий случай. Это вашей школе он не нужон был, а здесь без его никак нам не справиться с нечистью фашисткой». Хотя я и сам атеист. Ну не с рождения конечно, крестили, как и всех тогда, в церковь таскала бабка за ухо. Урок Божий в школе был у нас. И вёл его жирный поп с хроническим перегаром и розгой в руке. Тогда то я и понял, что нет Бога, иначе как бы он взял к себе на службу такого подозрительного работника. Потом, в гражданскую, в партию вступил. Партия подтвердила: «Нету Бога». Вроде вопрос исчерпан. Но как то во время бомбёжки, когда от «лапотника» уже отделилась чёрная точка, и летит она, дико вереща, прямо тебе на голову, ну уж оооочень хочется что бы Он всё же был. Или, лежишь ты на голой землице, как на витрине кусок колбасы, и лопатка сапёрная где то запропастилась, а фриц мины сеет щедро и густо, и разрывы к тебе ближе и ближе… мина она тварь такая, осколки вдоль земли стелет, и ты уже почти чувствуешь кусок железа торчащий из твоей отравленной нарзаном фигуры. «Ооосподи помилуй»- вырвется само порой. Хорошо, что никто не слышит за грохотом разрывов. А то ведь и за антисоветскую пропаганду могут привлечь. Вон перед самой войной всех попов истребили, думали все беды от них, только вот лучше жить что то не стало. Может и не при чём те попы были? Может быть за это злодейство Бог нам фашиста и попустил?
Взрывы прекратились. Пытаюсь отодвинуть глыбу, которая закрывает вход в нашу берлогу, и вот гад, беда то какая, присыпало. Подползает пацан и ломиком выворачивает заслонку, та с грохотом и клубами пыли рушится вовнутрь. Напяливаем на головы каски. У Яшки к трофейному пулемёту, видимо для полноты картины, и каска немецкая, вылитый Ганс. Выползаем на волю…там жуть и мрак. Марсианский пейзажик. Как вроде кто гигантским плугом перековырял и выжег всю округу. От траншей осталось лишь воспоминанье. Черно как ночью от туч пыли и облаков гари, и со всех сторон стоны и крики: «Сестра! Сестра!». В таком аду если что и выживет, то только случайно. Поначалу, когда только пришёл в ополчение, страшно было, потом втянулся, и страх прошёл, осталась только одна мысль: «Лишь бы не остаться калекой».
Яшка деловито поволок пулемёт в ячейку, благо, что её почти не накрыло огнём. Моя рядом раздулась до невероятных размеров. Ну ничего, чуть подровняю, если успею до атаки, а если что, то и так сойдёт. Не успел. Засвистели пули, и вдалеке, следом за тремя угловатыми, серыми коробками показалась цепочка фигурок, песочного цвета. «Румыны» - мелькнула мысль. Они такие придурковатые кастрюли на голову напяливают, как наши пожарники до революции носили, издалека видать, и прицеливаться легче – хорошие, отзывчивые люди, одним словом. Это уже повеселее, фрицы те понапористей будут, а с этими завсегда приятно побеседовать по душам. Проснулись наши артиллеристы, вокруг танков вздыбилась земля, один закрутился на месте, второй остановился и начал как ошалелый палить во все стороны, третий продолжил двигаться в нашу сторону. Надо подпустить поближе, а то моя трёхлинейка 1906 года выпуска, с двуглавым орлом на казёнке и надписью «Сестроръцкiй оружейный заводъ»,не любит маленькие цели, думаю в слона бы она легче попала, чем в эту песочную крыску. Ну за неимением слона и эта ондатра сгодится. Долго выбираю клиента. Вот он, этот верзила-мамалыжник меня бы вполне устроил, не хотелось бы с ним встретиться в рукопашной. Плавно жму на спуск… Не попал, но видать совсем не много. Верзила типа вспомнил, что забыл в землянке погасить примус, в один прыжок развернувшись на месте, бросился тикать. Ну неее, так не гоже, мы так не договаривались, не люблю трусов, досылаю новый патрон… на выдохе…плавно… отдача. Оооо! Так оно будет правильно – кабанчик покатился кувырком, пару раз дёрнулся, пока и притих под кустиком, жизнерадостно задрав вверх ноги в рыжих ботинках. «Спи спокойно – дорогой друг. Как тебе и обещал твой бесноватый фюрер, вот тебе кусочек крымской землицы. Да с видом на море, и на горы одновременно. Лежи и наслаждайся». Так я сосредоточился, что видно последнюю фразу произнёс вслух, к превеликому удивлению Яшки. Тот посмотрев на меня с недоумением, и полусмеясь прокричал сквозь грохот разрывов: «Дядьмить, ты что там под нос себе бормочешь? Колдуешь? Али фрицам зубы заговариваешь»? – «Глуп ты Яков Моисеевич, как сибирский валенок, я тут привет передал от твоего героически замученного ими, в славном городе Одессе, дедушки Моисея». – «Аааа»- понимающе промычал пацан, и растянул рот в улыбке аж до самых ушей. «Ну тогда согласен, я сегодня тоже с десяток приветов отправил. Хотя лишний приветик в жо.. фашиста никогда не помешает». Мы оба прыснули со смеху, и бодро работая локтями поползли на новую точку, старая была сильно уж засвечена, и вокруг неё вился целый огненный смерч из пуль и осколков. А один из уцелевших танков, остановившись, сердито докручивал пушку в нашем направлении. Прям детский сад какой то, а не игра со смертью получается. Тут я немного вернулся на грешную землю. Как же противно свистят пули, почти как комары, только кусают больнее. Ещё пару моих обойм, и Яшкиных коробок, и внезапно наступает тишина. Отбили вроде. Надо тикать в нору, сейчас минами посекут. Только подумал, она падлюка, шмяяяк слева, пристреливаются гады, следующая будет справа, третья — наша с Яшкой. Пацан похоже уже перечислил всю свою родню до царя Давида включительно, но тикать не торопится, увлёкся малыш. Хватаю за ногу и тащу в траншею, по другому не пойдёт, слишком впечатлительный ребёнок. Матерится гадёныш, но не сопротивляется особо. Только нырнули, сверху рвануло, посыпались камни и песок. «Опять успели» - устало констатировал я, понимая, что всегда успевать не получится, и от этого как то кошки в душе зашкребли.