Эту историю многие знают с детства. Но, могу поспорить, без особых подробностей. А подробности интересные.
Будущий святой Владимир вовсе не сразу уверовал в Бога. Даже не сразу после того, как задумал покончить с язычеством. В отличие от своей бабушки Ольги, убеждённой христианки, он выбирал одну веру из нескольких, вдумчиво сравнивая их достоинства. Выбирал ту, которая принесёт больше выгод ему самому и его стране. Выбирал, да простится такое сравнение, как рыбу к столу: эта мелкая, эта костистая, этой отравиться можно, а вот эта хороша – и красива, и вкусна, и для здоровья полезна. Прагматиком был наш князь, несомненно.
Послы за послами
Почему он вообще решил отвернуться от Перуна и прочих? Эпоха варварства ушла в прошлое, приближался просвещённый XI век, в большинстве соседних государств был принят монотеизм, по-русски – единобожие. Столь обширной и авторитетной державе, как Русь, просто не подобало оставаться в язычестве, уподобляясь каким-нибудь диким печенегам. А значит, долой идолов!
Согласно «Повести временных лет», в 986 году Киев посетили волжские булгары «магометанской веры», «немцы»-христиане из Рима и хазарские иудеи. Ясен пень, монах-летописец со всем православным пылом представил визитёров косноязычными невеждами, которые о своей вере не смогли рассказать ничего путного.
Разве что булгарских делегатов наш князь выслушал не без интереса. Особенно тезис о позволении «предаваться всякому блуду». Оставим этот гадкий поклёп на совести летописца – он явно был сделан лишь для напоминания, что Владимир «и сам любил жён и всякий блуд». А вот «обрезание и воздержание от свиного мяса... было ему нелюбо». Точку поставил запрет на употребление алкоголя. Тогда-то и прозвучала знаменитая максима: «Руси есть веселие пити, не можем без того быти».
Зато с неким философом из Византии у Владимира якобы состоялся долгий доброжелательный разговор. Для начала гость (или гости? дальше по тексту речь идёт о «греках») резко отозвался о магометанской вере, которая-де «оскверняет небо и землю», а затем пересказал князю содержание Ветхого и Нового заветов.
Причём в его рассказе был один необычный эпизод. По словам грека, на четвёртый день сотворения мира «первый из ангелов… подумал: «Сойду на землю, и овладею ею, и буду подобен Богу…». И тотчас же был свергнут с небес… Было имя врагу – Сатанаил… а на его место Бог поставил старейшину Михаила. Сатана же, обманувшись в замысле своём и лишившись первоначальной славы своей, назвался противником Богу». Далее, в изложении философа, слопать запретный плод Еву надоумил не простой змей, который был «хитрее всех зверей полевых», а дьявол, который «преобразился в змия».
Это не знакомая нам Библия. Это очень похоже на палею – древнерусские изложения библейских сказаний с различными дополнениями. Появились они, по мнению некоторых историков, ещё в IX-X веке и пришли к нам, возможно, из Болгарии. Но почему византийский философ вставил эти добавки в свой рассказ? И почему наш монах-летописец ни в едином слове грека не поправил? Как у Бориса Заходера: «Неизвестно? Неизвестно! Интересно? Интересно!» Только наоборот: интересно, но неизвестно.
Решение принято, но…
Владимир, надо сказать, проникся. Однако креститься всё равно не стал, а сказал: «Подожду ещё немного». Бояре и старцы (старейшины), с которыми он совещался, были такими же скептиками, как сам князь. Они резонно рассудили, что «своего никто не бранит, но хвалит», а потому самое разумное – послать «мужей славных и умных» в разные страны, чтобы «разузнать… кто как служит Богу».
Разумеется, славным и умным мужам больше всего понравилось в Царьграде.
Вся эта история может показаться выдумкой, но сохранились упоминания о послах «царя Буладмира», приезжавших в Хорезм, чтобы ближе познакомиться с исламом. Не исключено, что ездили и в Рим. А вот визит в Константинополь был совершенно лишним, поскольку христиан византийского толка на Руси и раньше было немало – от княгини Ольги Мудрой до простых горожан. Хотя умилительные похвалы греческой церкви («Нет на земле такого зрелища и красоты такой» и т.д.), возможно, появились в летописи не на пустом месте. Именно так могли реагировать на посещение христианского храма воины Вещего Олега, когда им показали «церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства» (смотри нашу статью «Кто первым крестился на Руси?») Возможно, Нестор просто передвинул восторги послов на семь с лишним десятилетий позже.
Как бы то ни было, Владимир сделал выбор в пользу православия. Но принимать новую веру всё ещё не торопился…
Продолжение темы – в следующей статье.
Автор не считает своё мнение единственно верным и никому его не навязывает.