Веселый, беззаботный нрав, знание многих европейских языков, светский такт, добродушие и остроумие — потомки с благодарностью до сегодняшнего вспоминают дядю Александра Сергеевича Пушкина за тот свет и то тепло, которые подарил он племяннику, сыграв большую роль в становлении и взрослении русского гения. Но Василий Львович Пушкин (1766—1830) и сам был сочинителем — в его наследии сказки, басни, эпиграммы, элегии, сатиры, послания, повесть в стихах. Друзья его, великие поэты Жуковский, Пушкин, Батюшков, Вяземский, понимали и принимали все слабости и чудачества Василия Львовича и всегда ценили его «отменно чистый слог, который никогда не ковыляет», его замечательный звучный стих, который в какой-то степени служил мостиком между Золотым веком русской поэзии и стихотворными опытами последних десятилетий XVIII века.
Василий Львович путешествовал не очень много, но и в любых встречах с вполне обычными местами и знакомыми городами, он умел увидеть повод для поэзии и рифмы. Москва, Тверь, Нижний Новгород остались строчками его лирики. К примеру, в известной поэме В.Л. Пушкина «Опасный сосед» (1811) тема странствий звучит очень ярко и колоритно, напоминая в чем-то будущий стиль его великого племянника:
«Мы сели в о́бшивни, покрытые ковром,
И пристяжная вмиг свернулася кольцом.
Извозчик ухарский, любуясь рысаками,
«Ну! — свистнул, — соколы! отдернем с господами».
Пустился дым густой из пламенных ноздрей
По улицам как вихрь несущихся коней.
Кузнецкий мост, и вал, Арбат и Поварская
Дивились двоице, на бег ее взирая.
Позволь, варяго-росс, угрюмый наш певец,
Славянофилов кум, взять слово в образец.
Досель, в невежестве коснея, утопая,
Мы, парой двоицу по-русски называя,
Писали для того, чтоб понимали нас.
Ну, к черту ум и вкус! пишите в добрый час».
А в послании к П.Н. Приклонскому В.Л. Пушкин прямо признавался в своих частых разъездах, которые открывали ему прелести российских мест:
«Хозяин я плохой, в больших разъездах вечно,
То в Питере живу, то в Низовой стране,
И скоро проживусь, конечно;
Подчас приходит жутко мне! <...>
И если летнею порою
Поеду в Питер я, останусь дни два, три
У друга моего в Твери.
Воссяду с лирой золотою
На волжских берегах крутых,
И тамо с пламенной душою
Блаженство воспою я жителей тверских».
Как видим, путешествия дарили Василию Львовичу и вдохновение, и блаженство. И даже в тяжкие дни оставления Москвы в ходе Отечественной войны 1812 года вынужденный перебраться в Нижний Новгород поэт находил слова для воспевания русских земель — от Москвы до Волги, обращаясь к нижегородским жителям:
«Примите нас, мы все родные!
Мы дети матушки Москвы!
Веселья, счастья дни златые,
Как быстрый вихрь, промчались вы!
Примите нас под свой покров,
Питомцы волжских берегов!».
И В.Л. Пушкину, как поэту двух веков русской поэзии, выпало прожить после трагедии 1812 года еще 18 лет и стать свидетелем начала того самого Золотого века и расцвета таланта его племянника, ставшего сердцем и энергетическим двигателем этой метаморфозы в истории российской поэзии.
В основе этой статьи лежит серия очерков Сергея Дмитриева о русских поэтах и их путешествиях, опубликованной на сайте проекта «Поэтические места России».