-Входи, князь,- пригласил Михаил татарского воеводу.
Кавгадый вступил в горницу, огляделся.
- Небогато живешь,- перетолмачил Кукша его слова.
- Садись, отобедай со мною. Живу по извычаю нашему древнему. По завету пращуров, богатства не стяжаю. Что бог даст, с дружиною делю. Да хану отсылаю тож немало.
- Все ль?- прищурился Кавгадый.
- Все, что причитается,- кивнул князь.
- А с низовых земель в лето бор собрал?
- Собрал.
- А по каким правилам?
- Я в ту пору великим князем рекся, потому и собрал.
- Ярлык у Юрия был,- напомнил темник.
- А на стол он еще не сел. Угостись, гость дорогой, чем бог послал,- повел над явствами рукою Михаил.
- Сколь держать меня еще станешь?- не притрагиваясь к еде, спросил Кавгадый.
- Да нешто я держу? Прошу токмо, останься еще до сроку у меня. Аль худо тебе?
- Монголу во граде всегда худо. Стены душат. Монгол в степи жить должен, на воле.
- Ну, не ставить же тебе вежи на дворе,- развел руками князь.- Выпей-ка вина немецкого. Зело хмельно да гораздо!
Кавгадый осушил чашу одним глотком, отер усы.
- А Кончака где? Для чего видеться не даешь?
Михаил отпил вина, посерьезнел:
- Хворает княгиня, не можно к ней. Лучший знахарь мой за нею ходит. Оправится, так свидитесь. Скажи мне, князь, для чего хан Озбяк ярлык у меня отнял? Нешто я худо платил? Аль прогневил чем?
- То воля царя. А ты, нарекшися царем русским, не по голове шапку меришь, князь.
- Отчего ж? Мало ль государей в прочих землях? Разница есть ли? Вона, у немцев- короли, у молдаван господари, в Литве князь великий. Я царем нарекся.
- В своих улусах хан Узбек- един царь! Другого не будет!
- Да то, ведаешь, каково у нас говорят? Хучь горшком зови, токмо в печь не ставь. Неуж для такой бездельной штуки хан осерчал?
- То ему ведомо.
- Якши. А что за новость в вере вашей учинилася? Доселе николи верам прочим утеснения в Орде не бывало. А нынче и нашу церкву разоряете, и крещеных у себя гоните.
- Я за царя говорить не стану. Вера вере рознь. Мы верим в Аллаха и пророка его, Мухаммеда. И наша вера- всем верам вера.
- Ну так и веруй себе, для чего ж других-то гнать?
- А ваш князь Вольмар разве не гнал своих, егда греческую веру уставил?
- Вижу, учен ты, князь,- почтительно склонил голову Михаил.- Вот уж не подумал бы.
- А по-твоему монгол- степник дикой?- усмехнулся Кавгадый.- Великий хан Темучин, алтанов повоевав, набрал из разных земель людей ученых и сыновей своих к учености приставил. Буде мы дики, смогли б мы мир завоевать?
- Да-а,- протянул Михаил.- Что ж, князь, будешь ли товарищем мне?
- Противу кого?
- Кривить не стану- противу племянника мово, Гюргия. Многого мне не надо, не вступался б хан за него, а я уж с ним сам управлюсь. Так как, князь?
- Желаешь меня в товарищи пожаловать- так дай отпуск мне и нукерам моим, корму в дорогу да поминок никакой. И сестру царскую отпусти подобру. Тогда замолвлю слово за тебя пред царем.
- Что ж, князь, дай срок. А нынче на охоту пойдем. Поглядишь, какова охота на Руси. Не чета вашей!
Недолго жили в тиши. Юрий, собрав войско из новгородцев и псковичей, выступил под новый 1318 год к тверским межам. Выходило, что не зря не дал князь отпуску Кавгадыйке. Того гляди, и сызнова с ним ратиться пришлось бы.
Наскоро собрав дружину, Михаил двинулся к Новугороду. Две седмицы стояли две рати друг против дружки, обсылались князья меж собою. Соединенное войско новгородцев и псковичей было боле Михайлова, но духу к рати у них не стало. Михаил дал новгородцам послабленья в оброках, обязывался отпуск дать пленникам, взятым у Торжка, не задерживать хлеба из низовых земель, и новгородцы отступили. Юрий же выторговал себе жену. Рати разошлись, но когда князь вернулся в Тверь, тут его ждали вести худые: Юрьева жена, княгиня Агафья, сестра ханская, умерла. Теперь у Гюргия в руках был такой меч на князя Тверского, что и помыслить страшно. Поди, оправдайся, что померла, а не изведена промыслом Михайловым!
Тело с большим посольством, в голове которого поставлен был боярин Александр Маркич, отправили в Москву к Юрию, даден богатый поминок Кавгадыю и хану; Бориса и Афанасия Данииловичей тож отпустил Михаил. С ними же князь отпустил и татар, полоненных у Бортенева. На прощанье князь говорил темнику:
- Ведаю, что в просак попал с Кончакою. Но и тебе ведомо, что не по моему злому умыслу она богу душу отдала. Ты прямой человече, князь. Верю, что не станешь кова чинить на меня. Обскажи великому хану все, как есть.
Кавгадый склонил голову:
- Не печалуйся, князь-Михайла, все как есть обскажу!
Вскоре князь понял, что опасения его о толкованьи смерти Кончаки были верны. Юрий велел убить посла тверского и отбыл в Орду вместе с Кавгадыем.
............................................................................................
…Василь, прихрамывая, вошел в кузню, огляделся. Все по-прежнему, ничего не изменилось. Вон молот- как бросил его тогда, уходя, так и лежит. Вон в остывшем горне полоска железа с клещами. Будто вчера ушел. С худой крыши текла талая вода, в горне собралась лужа.
Прошел, поднял молот, примерился, ударил по наковальне- молот соскочил вкось, вырвался из руки, отлетел в ведро с грохотом, высадив дно. Василь осел наземь, закрыл лицо рукою, тихо заплакал от бессилия. Как жить теперь?
Не помнил, сколько просидел так, когда скрипнул притвор на старых петлях.
- Чего надо?- бросил, не оборачиваясь.
Ответа не было. Было слышно, как кто-то прошел к горну, пошеркал кресалом, запалил огонь. Погремели железки.
- Че надо?!- крикнул Василь с сердцем.
- Ать, не ори,- услышал он голос сына.
- Поди вон,- сквозь зубы прорычал Василь.
- Не пойду.
- Пшел отсюдова!- заорал Василь во всю мочь, шаря вокруг, чтобы чем-нибудь запустить.
- Не надо, бать,- тихо сказал сын.- Не уйду я.
Василь махнул рукою, поднялся сам- руку нестерпимо заломило, будто жива она была еще, рука. Сын подскочил, подставил плечо.
- Не серчай, бать,- сказал он.- Учи меня. Я ж вже навык кой-чему. Не кончилась жизня-то. Жить надо.
- Жить надо,- прошептал Василь.- Жить надо…
Он уткнулся в плечо сыну, завыл тихо, без слез…