В марте 1953 года, еще до того как тело вождя поместили в Мавзолей, по всей стране прекратили расследования дел, предусмотренных пресловутой 58-й статьей.
Подследственные получили официальное уведомление о своей невиновности и, расписавшись в соответствующей графе, вышли на волю, не веря своему счастью.
Намного сложнее обстояло дело с теми, кто уже отбывал срок наказания - миллионы людей невозможно просто распустить по домам, хотя бы, потому что жилье у многих конфисковали. Инициативу в таком сложном деле взял на себя Лаврентий Павлович Берия, убедив товарищей из политбюро объявить амнистию за мелкие уголовные преступления.
Политических заключенных решили пока не тревожить и не дергать с насиженных за колючей проволокой мест. Исключения составили лица, за кого было кому замолвить словечко на высшем партийном уровне, например, Полина Жемчужина (супруга тов. Молотова).
Не успели вчерашние каторжане добраться до родных краев, как арестовали самого товарища Берия и в спешке приговорили к высшей мере наказания.
Отток заключенных из лагерей увеличился, так как теперь появилась возможность амнистировать людей, получивших срок по инициативе самого Лаврентия Павловича. Людям, возвращающимся домой после пережитых страданий, было не до юридических тонкостей, хотя все понимали, что государство простило им несуществующую вину.
Процесс реабилитации граждан отбывших наказание, начнется после XX съезда партии, когда Никита Сергеевич Хрущев официально объявит о культе личности вчерашнего идола.
Если бы вновь избранный первый секретарь знал, какая предстоит муторная, грязная, кропотливая, а главное неблагодарная работа, возможно, история нашей страны повернулась иначе.
Но, Никита Сергеевич, долгое время работавший на Украине, не думал, что кто-то смог перещеголять его по количеству списков «врагов народа», представленных в центр, а потому до конца не представлял себе масштабы репрессий.
Впрочем, трудности начались задолго до 1956 года, сразу после ареста Берия.
Инстинкт самосохранения четко говорил всем членам ЦК, что человека нельзя оставлять в живых, но никто понятия не имел, за что его можно осудить. Конечно, Лаврентий Берия – палач и садист.
Но, с другой стороны, каким еще должен быть коммунист, активный, деятельный руководитель, назначаемый на различные ответственные посты, не говоря уже о должности народного комиссара внутренних дел?
Не разумно же порицать партию, только за то, что она преступна по своей сути. Так можно самих себя осудить, поправ все нормы внутрипартийной морали. Товарищи поняли, что находятся в коммунистическом тупике.
Но тут помог бесценный опыт усопшего вождя и мужской темперамент обвиняемого – на закрытом заседании он предстал как английский шпион и маньяк-педофил.
Разумные доводы самого подсудимого, опровергающие его связь с британской короной, никто не услышал.
Сколько женщин мечтали бы оказать услуги такому щедрому поклоннику и галантному кавалеру, а над сколькими он действительно совершил насилие, никого не интересовало.
Суд вполне удовлетворили показания одной юной особы, которой на момент первой близости с пожилым чревоугодником, исполнилось шестнадцать лет. Тот факт, что в результате продолжительного романа у пары родился ребенок, значения не имел.
Фатально не повезло и ближайшим подручным бывшего наркома. Они вовремя не поняли, что надо перейти на другую сторону, в отличии, скажем, от первого заместителя министра внутренних дел Ивана Александровича Серова.
Другим убийцам в погонах, арестованным по приказу самого Л.П. Берия после смерти Сталина, и замешанным во многих преступлениях, наоборот, неожиданно улыбнулась удача – их признали пострадавшими от «грязных происков врага народа» и отпустили с миром.
Но это все в прошлом. Теперь предстояло оправдать огромное количество жертв политики культа личности, сняв тем самым пролетарское проклятие с их семей.
«Это тоже непростое дело», – стал размышлять Никита Сергеевич, уверенно прохаживаясь по кабинету, где совсем недавно отплясывал гопака, стараясь угодить Хозяину.
Например, Михаил Николаевич Тухачевский, казненный в тридцать седьмом. Беспринципный карьерист и абсолютно беспощадный человек. Правда, говорят, был талантливым полководцем. Напоминал Бонапарта в молодые годы. Как поступить с таким персонажем?
Не дай бог, кому-нибудь вспомнить, какими методами он подавлял восстание голодных крестьян на Тамбовщине, а потом истреблял моряков в Кронштадте.
Правда, матросня тоже в свое время отличилась на фронтах классовой борьбы, стреляя, грабя и насилуя всех подряд в революционном угаре. Ну, да, ладно, время было такое.
То же самое можно сказать про других красных маршалов Уборевича, Блюхера, Егорова, сурово наказанных «по просьбе трудящихся».
«Если обратиться за примерами к паршивым интеллигентам, там тоже ничего хорошего не найдешь», - продолжал мыслить товарищ Хрущев.
Все знают, как великий ученый Николай Вавилов умер в застенках НКВД в 1942 году, но мало кто помнит какие обличительные речи, он произносил, осуждая таких же «врагов» партии, каким он сам стал в недалеком будущем.
А Иван Дмитриевич Верминичев? Блестящий экономист-статистик, с легкостью отрекшийся от своих недавних учителей из «бывших», и написавший ряд обличительных статей, что и решило их участь.
Самого теоретика это не спасло – расстрелян в тридцать восьмом.
В памяти Никиты Сергеевича возник образ циничного весельчака Карла Радека (Копель Собельсон). Тому очень нравилось пародировать предсмертные мольбы недавних товарищей, кривляясь на потеху вождю. В последний раз он повеселил Хозяина, когда сам ползал перед ним на коленях, цепляясь за сапоги и умоляя о пощаде, пока его не уволокли прочь.
«Тоже, между прочим, коммунист. Состоял в партии аж с 1903 года», - отметил про себя новый руководитель страны.
Тут, совсем некстати, Хрущеву вспомнился бывший царский офицер, о котором рассказывали знакомые чекисты, работавшие на Соловках, еще в конце двадцатых годов.
Того приговорили к расстрелу, за слишком вольную манеру поведения. Это произошло в день приезда его жены – режим в лагерях того времени еще не стал слишком строгим.
В обмен на краткосрочное свидание, заключенный дал слово дворянина, что не станет портить никому настроение и отправит даму обратно раньше предписанного срока.
За все время общения, женщина не заподозрила ничего плохого – муж был весел и остроумен, как обычно. Через полчаса после отъезда супруги, стоя у стенки, он, улыбаясь, рассказал политический анекдот расстрельной команде, вместо последнего слова.
Неизвестно как, но Никита Сергеевич даже запомнил имя того человека – штабс-ротмистр лейб-гвардии Георгий Михайлович Осоргин.
От таких сравнений настроение у первого секретаря ЦК КПСС окончательно испортилось.
«В конечном итоге, политическая ситуация складывается таким образом, что все эти люди должны быть реабилитированы. Пусть даже посмертно, иначе от наследия сталинизма мы не отделаемся никогда. Вернее, я не отделаюсь», – заключил новый хозяин Кремля.
Над судьбой каждого известного деятеля, репрессированного в те годы, можно долго думать, прежде чем поставить нужную запятую во фразе, служащей заголовком статьи. Кроме того, реабилитация может быть двух видов – по закону и по совести. Чем ближе человек находился к власти, основанной на безнаказанном деспотизме, тем сложнее быть оправданным по второму критерию.
Лидия Андреевна Русланова, знаменитая певица и кумир всего советского народа, питала неимоверную страсть к бриллиантам.
В особо тяжелые для страны годы (а они никогда не были легкими), она, пользуясь всеобщей нищетой, голодом и своим положением, выменивала драгоценности по нехитрой формуле «буханка+тушенка=карату».
Власть снисходительно относилась к увлечению артистки, до того момента, как товарищу Сталину не понадобился компромат на маршала Г.К. Жукова.
Прославленную исполнительницу арестовали на гастролях, после задержания ее мужа в 1948 году, по «трофейному делу».
Во время войны, Л.А. Русланова часто выступала перед боевыми частями на переднем крае, недалеко от передовой.
Однажды она провела всю ночь в отделении прифронтового госпиталя, сидя у кровати раненого воина. Парень был совсем молодой и очень не хотел умирать, но врачи предупредили артистку, что случай безнадежный. Лидия Андреевна до рассвета пела всей палате свои песни, держа умирающего солдата за руку, пытаясь облегчить ему боль.
Когда, под утро, мучения рядового бойца закончились, жена генерала сама закрыла ему глаза и поехала выступать на другой участок фронта.
По мнению участника выездной бригады ансамбля, видевшего все своими глазами, только за этот случай, ей можно многое простить.
Ставьте "лайки" и подписывайтесь на канал, если понравилась статья.
"Кто сделал всех равными, Климент"
Кадровая политика Сталина: Вячеслав Михайлович Молотов
Строительство здания ООН. Щедрый подарок Рокфеллера
Ленинградская выставка Пабло Пикассо 1956 года, как предвестница событий в Манеже 1962
Трикотажная дипломатия в Китае