Всем привет, мои дорогие подписчики и гости канала! Намедни я вот о чем подумала - бытует мнение: "Кто в армии служил, тот в цирке не смеется". Про службу в милиции часто вспоминаю в том же контексте. Это и не удивительно, потому, что нигде более не встречала людей и историй, которые и смешны, и грустны, либо нелепы до безобразия одновременно.
Итак, история "Мексиканский сериал" о силе любви и просто физической силе. Действующие лица: семейство Филимоновых - жители района г. Москвы, в котором имела честь служить, участковый Терновой - ему "посчастливилось" обслуживать дом, в котором проживали Филимоновы. Остальные участники истории не так важны, поэтому заострять ваше внимание на их именах не буду. **Все имена и фамилии в истории изменены.
От семейства Филимоновых стонали все их соседи по площадке: нескончаемые скандалы, периодически переходящие в драки, напоминали столетнюю войну Англии с Францией. Григорий Филимонов, худосочный мужичонка, сантехник местного ЖЭКа, был в состоянии хронического подпития от того, что, имел золотые руки, а плату за свои услуги предпочитал получать в жидкой валюте.
Жена его, Валентина, на голову выше своего благоверного, и раза в полтора шире его в плечах, властная и вспыльчивая особа, работая поваром в столовой, с легкостью в одиночку двигала пятидесятилитровые котлы, и, как следствие, руку имела весьма тяжелую.
Григорий частенько испытывал на себе физические возможности своей половины, потому, что в пылу ссоры с супругой всегда пропускал момент, когда наступала необходимость покинуть поле боя и скрыться от греха подальше в туалете.
Вопреки тому, что в семейных баталиях побежденной стороной всегда оставался Григорий, о чем свидетельствовали вечные синяки и шишки на его лице и голове, с жалобами на непутевого мужа, который, по ее словам, «всю кровь у нее выпил, упыряка» к участковому регулярно бегала Филимонова. При этом ни Валентина, ни Григорий никогда не писали друг на друга никаких заявлений, предпочитая при любом исходе дуэли решать дело полюбовно, ограничиваясь просьбами провести воспитательную беседу с агрессором.
Сегодня же Валентина, вопреки обыкновению, позвонила не Василию Игнатьевичу, а в дежурную часть отдела, и, завывая, как пожарная сирена, потребовала срочно прислать наряд милиции, потому как, дескать, она убила мужа. Ошалевший дежурный чуть трубку телефона не проглотил.
В ОВД к скандалам в семействе Филимоновых все давно привыкли, и устали уже реагировать на них, а тут вдруг такой «бэмц». Через пять минут после звонка Филимоновой, истошно крякая, патрульная машина притормозила возле дома.
На месте выяснилось вот что: Валентина готовила ужин, Григорий, будучи, как всегда, немного навеселе, стоял в дверях кухни и пытался выклянчить у своей дражайшей половины денег на добавочную порцию водочки или, на худой конец, на пару пива. Валентина денег не давала.
Слово за слово, ну и понеслось все у них по накатанной колее. А поскольку в это время Валентина разделывала слегка примороженную говяжью печень, то, в конце концов, исчерпав все аргументы, она Григория этим куском печени по его дурной башке-то и ахнула. От удара кровь из полуфабриката брызнула во все стороны, Филимонов мешком свалился на пол, глаза закатил и замер. Не разобравшись, откуда кровь, Валентина подумала, что убила мужа.
Милиционеры привели Григория в чувство, наложили ему повязку на пострадавшую часть тела. В подтверждение известной поговорке, что везет дуракам и пьяницам, Филимонов отделался слегка рассеченной кожей и здоровенной шишкой на лбу.
Валентину хотели забрать в отдел, а ее пострадавшему супругу вызвать скорую помощь, но Григорий поднял такой крик в защиту супруги, а Валентина так рыдала, что милиционеры сочли за лучшее предоставить право разбираться со «сладкой парочкой» участковому. Сами же, одновременно тихо ругаясь и смеясь, попрыгали в патрульную машину и отчалили на следующий вызов.
Участковому Терновому позвонил дежурный по отделу, капитан Павел Земсков. Обрисовав ситуацию, попросил заглянуть к Филимоновым, взять с них объяснения о случившемся. Походя, пожаловался: - Слушай, Василий Игнатьевич! Чего с народом происходит, а? Соседи мирно жить друг с другом разучились, злые все, как собаки. Приходит сегодня тетка, вроде нормальная на вид. Дайте, говорит, мне бланк, желаю заявление написать. Я, конечно, пытаюсь выяснить коротенько, что у нее случилось. Мало ли, вдруг ограбили или еще что-то экстренное. А она мне в ответ – хочу, чтобы соседскому ребенку психиатрическую экспертизу назначили, бегает он по квартире слишком громко. Как тебе такое, а? Я ей пытаюсь втолковать, что ребенок не может целый день сидеть на одном месте, а она мне - не дадите бланк, я на вас жалобу подам, что вы мне в приеме заявления отказали. Плюнул я, дал ей бланк. Думаю, пиши, черт с тобой! Бумага все стерпит. Вот, скажи, Игнатьевич! Было такое когда-нибудь раньше, а?
Василий Игнатьевич только вздохнул в ответ: - Ты, Паша, не реагируй так, а то до пенсии не дотянешь, здоровья не хватит. Да и правда, найдется какой-нибудь писака, настрочит в управление кляузу, объясняйся потом. Ладно, Паша, побегу я, дел еще много. Раз у Филимоновых все живы, и, практически здоровы, то к ним я вечером заскочу и бумаги тебе принесу все.
Терновой хотел не только получить от Филимоновых письменные объяснения о сегодняшнем случае, ведь информацию об убийстве на тормозах не спустишь и просто так в дело не спишешь. Участковый задумал пропесочить, как следует, непутевую семейку, и чуток припугнуть их, поскольку надоели они ему хуже горькой редьки.
Дверь Терновому открыла зареванная Валентина, необычно тихо поздоровалась. В квартире остро пахло сердечными каплями. Григорий с перевязанной, как у легендарного Щорса головой, тихо постанывал на диване в гостиной, не забывая, однако, время от времени прикладываться к бутылке с пивом. Вторая бутылка, уже пустая, стояла на полу около дивана.
- Ну, здравствуй, герой гражданской войны! – Василий Игнатьевич взял табурет из кухни, сел напротив Григория, достал из портфеля бланки и привычным жестом пристроил их у себя на коленях. – Что, снова у вас с Валентиной боевик с мелодрамой?
- Да все нормуль, Василий Игнатьевич, мы уже помирились, - Филимонов заерзал на диване, пытаясь спрятать пивную бутылку, и, делая отчаянные знаки глазами Валентине.
- Вижу, не слепой! Дорого тебе, Григорий, обошлось сегодня пиво,- Терновой укоризненно покачал головой.
- Василий Игнатьевич, - залебезила Филимонова, - Вы же, наверное, за целый день маковой росинки во рту не держали, все в делах. Может, покушаете? Я говяжьей печеночки нажарила с чесночком.
- Уж не той ли печенкой ты собираешься меня потчевать, какой мужа по голове огрела? - Терновой повернулся к Филимоновой,- Ты, Валентина, совсем ополоумела, дубасишь мужа почем зря!
А-а-а, э-э-э,- Валентина смешалась и не знала, что сказать. – Уж простите меня, дуру ока-а-я-янну-ую-ю-ю! – вдруг завыла Филимонова басом, - не хотела я, не думала, что так все получится!
- Прости нас, Игнатьевич, - заныл в унисон жене Григорий. – Я сам виноват, подставился Валентине под горячую руку. Ты же, Игнатьевич, мой дурацкий характер знаешь.
- Да уж знаю, все знаю: и характеры ваши изучил наизусть, и то, что ты пить много стал, Григорий. А если Валентина тебя ненароком однажды действительно укокошит, ты об этом не думал, а? Ведь ее же посадят! О себе не беспокоишься, черт с тобой, но жену-то ты любишь? Так ее пожалей, соседей пожалей, которые живут рядом с вами, как в прифронтовой полосе. У вас же с Валентиной не жизнь, а мексиканский сериал! Не надоело? Вот составлю на вас по протоколу за хулиганство, будете пятнадцать суток вместе с гастарбайтерами улицы мести! Пишите-ка, друзья мои, подробные объяснения о том, как день сегодняшний провели!
- Василий Игнатьевич, может без бумажек как-нибудь, а? – заканючил Филимонов.
- Поминутные!!! объяснения с обоих! – по слогам повторил, сурово сдвинув брови, участковый, впрочем, понимая, что надолго утихомирить Филимоновых не получится - такая уж у них любовь.
Дорогие читатели моего канала! Если вам нравятся мои публикации, ставьте палец вверх и подписывайтесь на канал. Всем добра!