В любом трудовом коллективе со временем проявляются таланты. Среди преобладающей серости и скукоты встречаются проблески одаренности и начинают истово использоваться по любому случаю - ради общего блага. В ход идут все - художники, певцы, танцоры, громкоголосые конферансье и живчики-организаторы.
Таланты сотрудников выявляются с особым рвением, когда близятся сезонные праздники и связанные с ними корпоративы. Тут, хочешь-не хочешь, а доставай свои способности и складывай в копилку корпоративного творчества. Если дорожишь рабочим местом, конечно. В каждой компании - свой устав, свои правила. И своя самодеятельность.
На Любочкином предприятии задумали ставить спектакль к Новому году. Добровольно-принудительно выбрали актёров помоложе и поинтереснее, раздали роли. И начались репетиции.
Репетировали по вечерам, после работы. Но Любочка, человек ответственный, репетировала очень много дополнительно, чтобы блеснуть на сцене и оставить неизгладимое впечатление в сердцах руководства. И заработать премию, разумеется. Актёрам-самоучкам пообещали денежное вознаграждение, если зрелище заворожит и тронет до слёз Главного.
Представить вечно хмурого Главного утирающим слёзы умиления, Любочка, признаться, не могла, как ни старалась. Но главбух по секрету сказала, что премию выплатят всё равно, даже если тот не прослезится.
Главное - сыграть по-полной. На всю катушку. Так, чтоб эээх! Да, именно так сказала главбух и рванула блузку на необъятной груди.
Играй так, чтоб Станиславский крикнул: «Верю!» - добавила главбух, и поплыла по своим делам, как каравелла по волнам.
А Любочка стала репетировать в обед, пока офис пустовал. Прикрывала дверь в отдел и отдавалась искусству со всей страстностью души.
Роль ей досталась не очень большая, но эмоциональная. Была там одна реплика, от которой у Любочки мурашки бежали по телу и текли слёзы.
Любина героиня, сидя за столом, сметала в сторону бумаги и надрывно восклицала:
Господи! Как я устала быть одна!
Затем, уронив голову на руки, сотрясалась в рыданиях.
Ключевая реплика пьесы! Переломный момент! Любовь, соберитесь! Ни капли фальши в голосе! Ещё раз!
Так кричал Любочке режиссёр, завскладом Тётушкин.
И Любовь собралась. Дождалась, пока все уйдут на обед, прикрыла дверь, с надрывом кричала:
Господи! Как я устала быть одна!
Бумаги разлетались, Любочка рыдала в голос.
А за дверью, похолодев от услышанного, замер айтишник Попов, тоже оставшийся без обеда. Не потому, что репетировал - он вообще в спектакле не участвовал: его только что приняли на работу. А потому, что просто забыл про обед. Заработался. Вспомнил, побежал, а тут такое!
Услышав Любины крики, Попов притормозил у двери, да так и не мог с места двинуться, поражённый женским отчаянием. Просунул лохматую голову в дверь - Люба рыдала, упав на стол.
Совершенно утратив присутствие духа, Попов сбежал. Но есть не мог - всё думал о несчастной женщине.
На второй день история повторилась. У Попова бешено билось сердце. Спать ночью он не мог. Всё думал, как поступить. Выстраивал алгоритм действий. К утру план созрел.
Когда на третий день Любочка кричала и билась в рыданиях, Попов прошмыгнул в дверь с букетом цветов.
Это вам! Больше вы не одна!
Любочка подняла голову и широко раскрытыми от изумления глазами уставилась сначала на букет, потом - на причёсанного Попова. А затем расхохоталась. Смеялась заливисто, утирая слёзы.
Попов хотел обидеться, но Любочка ему всё объяснила и они посмеялись вместе.
– Зато всё по Станиславскому! Крикнул бы он «Верю!»?
–Конечно! –подвигался ближе к Любочке Попов. А та мурлыкала от удовольствия, разглаживая лепестки роз.
Попов признался, что такой актёрской игры он ещё никогда не видел.
Вот вам уже и цветы дарят. Вы - настоящая актриса! Браво!
Любочка млела и мысленно видела себя на сцене Большого. Даже первый поклонник её актёрского таланта уже есть!
Главный обрыдается! А значит, и премия никуда не денется.