Симплицимус

Продолжение 3

Подготовив поле приложения своих сил по претворению в жизнь великой просветительской цели, Симплицимус в некотором замешательстве приостановил оное действо. Мало было мысленно предвосхитить конечный результат. Чтобы донести его до умов народных, необходимо зрительное его воплощение на рулонах обойной бумаги. К несчастью, Симплицимус обнаружил, что у него напрочь отсутствовали кисти и краски. Кисти он давно употребил на изготовление жесткой власяной подушечки. На ней, дабы не впадать в сонную эйфорию, он возлегал в минуты изучения Священных текстов. Краски же использовал для того, чтобы отбить некоторый неприятный запах из добытых в близлежащем помойном контейнере ресурсов питания. Краски как раз прекрасно подошли для этих целей. И цветом ресурс питания делался более приятен, и вкус отбивался совершенно.

Симплицимус с замиранием сердца понял, что без этих орудий и средств труда исполнение его задумки невозможно. Необходимо было их добыть, но как и где – он не знал. Конечно, для этого существовали магазины и прочие торговые точки. Но что-то подсказывало ему, что люди весьма своекорыстные существа. Наверняка они не проникнутся его Святой целью и никоим образом не предоставят в его распоряжение некоторое количество кистей и краски. Симплицимус напряженно размышлял о других способах исполнения своего предназначения.

Решение пришло, как озарение, как удар молнии, как исторгнутый из груди от внезапной боли крик! Симплицимус заметался по комнате, заново переворачивая груду вещей и мебельные завалы. Его глаза лихорадочно обшаривали взглядом каждый потаенный уголок. Название предмета он не помнил, но зато хорошо представлял себе его внешний вид и для чего он ему сейчас надобен. В течение часа упорного труда, Симплицимус несколько раз перерыл всю мешанину предметов и утвари. Наконец, в одном из ящичков блеснуло нечто, похожее на два колечка, прикрепленных к длинным лезвиям. Он вспомнил, что этот предмет называется «ножницы».

Симплицимус бросился к нему со скоростью коршуна, завидевшего в траве беззащитного цыпленка! Завладев столь судьбоносной на данный момент вещью, Симплицимус дрожащей рукой, предварительно постелив на полу газету, наклонился над ней. Поднеся ножницы к уже успевшей изрядно отрасти, почти до плеч, шевелюре, вгрызся в нее обретенным желанным предметом. Его нетерпение в исполнении великого дела было столь значительным, что Симплицимус не обращал внимания на раны, полученные в результате неосторожных действий. Через полчаса усердной стрижки своей головы, он снял с нее всю растительность.

Бессильно уронив длань с предметом, ставшим в его руке почти инквизиторским орудием пытки, ибо вместе с волосами Симплицимус снял почти весь скальп, он перевел дух. Кровь заливала ему глаза, мешая с удовлетворением созерцать лежащую перед ним внушительную горку окровавленных волос! Не глядя, Симплицимус протянул вбок руку, и попавшейся под нее тряпкой вымакал на черепе все раны. Когда кровь приостановила свое точение, он не стал отнимать промокшую насквозь тряпицу от головы. Она осталась на его черепе в виде своеобразного тюрбана.

Что касаемо краски, то Симплицимус никак не мог извернуться из столь затруднительного положения. Что можно было употребить в таковом качестве, он никак не мог придумать. Его взгляд бесцельно блуждал по комнате в поисках решения. Но оно не приходило. Ему стало тоскливо, и из его груди непроизвольно исторглось несколько протяжных вздохов. Симплицимус обреченно подумал, что всем великим начинаниям сопутствуют тяжкие препоны. Неожиданно эта мысль несколько ободрила его. Симплицимус стал думать, что такой позитив, как эта мысль, была послана ему не зря. Решение лежало на поверхности, вот тут, в этой комнате, а он не видел его. Такая ситуация резко активизировала когнитивные процессы, и потому вследствие этого Симплицимус, совершенно не осознавая, что делает, поднялся. Он стал методично обходить комнату, собирая отовсюду любого вида и свойства материю.

Правда, эти куски и еще имеющие некоторый упорядоченный вид предметы из материи не очень отличались по цвету друг от друга. (А что они были из материи, указывало то их свойство, что эти предметы были отдаленно похожи на бывшие когда-то предметы одежды, а то и вовсе весьма пространные, вроде постельных принадлежностей). Скорее, совсем не отличались. Все они были грязно-черного цвета, несмотря на то, что по величине и контурам значительно не совпадали друг с другом.

Симплицимус по истечении некоторого времени извлек из углов и завалов изрядное количество таких предметов. Всю эту разношерстную коллекцию он запихал в один большой чан. Оглядев гору тряпок, Симплицимус что-то стал обдумывать и после небольшого размышления начал раздеваться. Сняв с себя всю одежду, оставив только приличествующие соответствующим местам скромные лоскуты, он и ее втиснул в общую кучу.

Не медля больше ни секунды, Симплицимус скорым темпом в подвернувшуюся под руку банку налил из крана воды и, принеся ее к чану вылил содержимое на тряпичную гору. Эти действия он проделал еще несколько раз, пока не убедился, что воды он набрал достаточное количество. Ее было не много и не мало, как раз столько, чтобы по его прикидкам вышла нужная консистенция раствора. Отнеся чан на плиту, Симплицимус зажег газ и, отойдя к свободному стулу, сел на него и сталь ждать окончания процесса возгонки.

Время от времени он вставал, подходил к чану, макал туда палочку и, внимательно рассмотрев ее, снова усаживался на стул. Так, сидя на стуле, в одном из промежутков ожидания, он нечаянно заснул. И приснился ему удивительный сон. Будто он, Симплицимус, в день следующий, поутру, сотворил первый акт, который поднял его судьбу и саму жизнь на высоты, соразмерные Пророкам, Ликам Сияющим и Истинным Знаниям…

Сколько прошло времени с того момента, когда сон чудным образом сморил обессиленного гигантским объемом проделанной работы Симплицимуса, впоследствии никто сказать не мог. Но едва Симплицимус пришел в себя, как в страшном беспокойстве бросился к тазу, в котором бурлила крепковонная жидкость, задавленная массой вываренного тряпья. Схватив палочку-пробник, Симплицимус обмакнул ее в густовар, клокочущий в тазу. Мазнув пальцем по палочке, Симплицимус удовлетворенно выдохнул. Масса, облепившая деревяшку, оставила на пальце плотный, клейкий и совершенно черный след. Он понял, что его усилия увенчались полным успехом.

Едва дождавшись возможности прикоснуться к тазу и материи, Симплицимус лихорадочно принялся вытаскивать из спутанного кома отдельные куски. Аккуратно отжимая их досуха в заранее приготовленную банку, он старался не пролить ни капли. Через некоторое время около Симплицимуса образовалась куча неопределенного белесо-серого цвета тряпья, а банка была до краев заполнена вываренным, угольного цвета сиропом. Остатки из таза Симплицимус долил в банку и обессиленно опустился рядом с драгоценной жидкостью на стул. Все! Он был горд и счастлив! Теперь можно было претворять в жизнь главный ее смысл, обретенный так недавно, но без которого Симплицимус даже и не помышлял дальнейшее свое существование.

Прежде всего Симплицимус почувствовал, что перед началом исполнения своего высшего долга Бытия, он должен несколько подкрепить силы. Правда, все его пищевые ресурсы лежали где-то под завалами дерева и многочисленных артефактов, бывших до этого посудой. Их следовало отыскать среди всего нагромождения, разбитого, покореженного и приведенного в негодность скарба.

Симплицимус остановился в нерешительности. Как разыскать этот пищевой ресурс в горе хлама?! Неужто снова придется забивать с таким трудом расчищенное для работы пространство комнаты?! И тут он вспомнил, что весь пищевой ресурс был им специально обработан спецкомпонентами, чтобы поглощать его, не отвлекаясь на побочные ощущения. И самой главной целью такой обработки было устранение запахов, раздражающих и отвлекающих от процесса поглощения ресурса обонятельных и вкусовых рецепторов.

Симплицимус принюхался. Сначала густопсовая завеса от вываренного тряпья мешала ему сосредоточиться на нужном обонятельном ощущении. Но вскоре, путем концентрации воли, Симплицимус уловил едва заметную струю нужной смеси ингредиентов. Поворачивая нос из стороны в сторону, он, как радаром принюхиваясь к этой тонкой струйке запаха, осторожно стал разбирать в завале небольшой проход, как раз к тому месту, откуда он вынюхал желательный аромат.

Просунув руку в едва приоткрывшийся ящик комода, он вытащил оттуда сверток. Переведя дух, Симплицимус торопливо пересек по периметру комнату, дошел до подоконника, единственного места, где еще оставалась свободная горизонтальная поверхность. Разложив сверток на подоконнике, Симплицимус развернул его. Не обращая внимания на порскнувших в разные стороны тараканов, он обдул от крошек небольшой кусок коричнево-зеленого цвета сыр, лежащий на куске чего-то черного, видимо, когда-то бывшего бородинским хлебом.

Медленно отламывая от этих пищевых конкреций малюсенькие крошки, Симплицимус в состоянии задумчивости принялся их сосать. Жевать окаменелый харч не имело смысла – зубы Симплицимуса уже не имели надобной для такого процесса силы. К тому же, их весьма ограниченное наличие не внушало никакого оптимизма, что он вообще с их помощью сможет расправиться с парой крошек, катающихся во рту. Но Симплицимус не огорчился этому обстоятельству. Все равно, то, что предстояло сделать далее, занимало его мысли полностью. Он хотел приступить к осуществлению своего проекта, обдумав каждую его деталь.

Симплицимус понимал значение деталей. Как-то ему пришлось претерпеть некоторые мытарства из-за пренебрежения к столь значимым составляющим человеческого окружения. На двери одного из специфических мест он не обратил внимания на небольшой значок, висевший прямо перед глазами. Отворив дверь, Симплицимус прошел внутрь. Он нимало не сомневался, что действует в рамках отведенных социальных приличий. Но последствия такой его халатности не замедлили сказаться самым неожиданным образом. Не успел он войти и разоблачить перед прибором, который он принял за писсуар, необходимую часть своего гардероба, как ощутил себя неким предметом, внезапно очутившимся внутри молотилки. Причем, эта молотилка орала визгливым голосом: «Рятуйте, люди добрые! Насилуют!».

Вогнав голову в плечи, спасая ее от увесистых ударов сумкой, в которой лежало по меньшей мере несколько кирпичей, ибо тяжесть каждого из ударов кидала его из стороны в сторону, Симплицимус едва смог найти обратный выход. Причем, молотилка, которая махала сумкой с кирпичами, не очень-то старалась ему помочь в этом. Наоборот, она всячески сбивала его с правильного направления, будто желая, чтобы этот «насильник» как можно дольше находился в сфере ее влияния.

С тех самых пор Симплицимус обрел совершенно необходимое для выживания свойство – внимание к деталям. И потому, рассасывая неспешно первую порцию пищи, он в то же самое время обдумывал порядок своих действий. И первое, что он вознамерился сделать, – так это растянуть драгоценный ресурс красящего вещества как можно больше. Некоторые эксперименты, которые было необходимо провести, позволили бы выявить предельно допустимую концентрацию красящего раствора. Он должен быть интенсивным, но не более того, чтобы совсем не быть различимым хотя бы с расстояния нескольких метров.

Симплицимус знал, что эти метры могут определить успех его печатных воззваний. И потому, едва закончив трапезу, он освободил еще несколько банок из-под питьевой воды, которые предусмотрительно отыскал в мусорном контейнере. Разлив на равные части черную гущу, принялся осторожно добавлять в каждую из банок малые порции воды. При этом он непрестанно делал пробы на специально выделенном кусочке обоев.

Дело затянулось надолго. Симплицимус опасался переборщить с конечным раствором. То и дело макая палочкой в очередную из банок, он чертил на бумаге буквы алфавита. Предпочтение он отдавал толстым знакам. Если краски хватит на начертание графемы палочкой, то кисточкой он уже точно сумеет изобразить знак четко и без помарок. Вскоре его долготерпение было вознаграждено. В распоряжении Симплицимуса оказалось несколько литров превосходного легко красящего раствора.

Самое главное было сделано. Теперь пришла пора приняться за изготовление кистей. Это не оказалось слишком хлопотным занятием. Некоторая возня приключилась с отмывкой волос от запекшейся крови. Но Симплицимус и это препятствие преодолел. Замочив волосы в воде, он быстро настругал палочек для ручек кистей. Их получилось ровно десять штук − по две одного калибра. Привязать пучки волос к ручкам для Симплицимус не составило никакого труда. Он даже по окончании этой операции ножницами подравнял кончики кистей, чтобы след от краски ложился на бумагу ровно и изящно.

Продолжение следует…