Мы с вами живём в довольно благополучной стране. У нас нет войны, нет голода, пенсионеры получают пенсии, те, кто хотят, работают. Хорошая работа – в больших городах, в малых городах платят мало.
Сейчас в мире плохая обстановка. Из-за этого у нас – кризис. Но у нас – не пустые полки в магазинах, и мы не голодаем. Кто может, тот выкручивается, и живёт лучше других. Но так было всегда, и кризис здесь не причём.
Кризис – не в еде, что стоит дороже, чем раньше, кризис не в зарплате, потому, что работы нет в твоём городе. Кризис в умах людей, кризис в образовании, кризис в медицине, кризис в образованности людей. Кризис в порядочности и честности людей. Порядочность исчезла из офисов, кабинетов, исчезла у малых и больших начальников, и, наконец, у губернаторов, их заместителей. Все, кто близко стоит к государственным деньгам, считают, что их можно взять себе, проделав различные манипуляции. Воровали при царях из казны, но сегодняшнее воровство не снилось ни одному из царей! Люди, берущие деньги у государства, перестали любить свою страну, забыли о патриотизме, обо всём. Помнят только о себе, о своём благополучии. Откуда множество коттеджей, миллионы дорогих машин? Откуда всё это? Почему в стране, где мало работающих предприятий, сотни высших учебных заведений. В Москве, в С-Петербурге и других больших городах – десятки частных клиник, где люди оставляют огромные деньги. Сделать мало-мальски сложную операцию стоит больших денег, или нужно выбивать квоту в областных инстанциях.
Я приношу свои извинения тем чиновникам, тем губернаторам, которые не используют Государственные деньги в личных целях. Я искренне прошу прощения у всех, кто не протягивает руки к этим деньгам!!!
Мне жаль, что таким вступлением, я начал свой рассказ «Противостояние».
Но смысл и суть этого рассказа всё равно задевают нечистых на руку людей. Далее вы всё это поймёте.
Противостояние – это невидимая, но очень осязаемая грань между маленькими детьми в нашей стране и огромной армией чиновников всех рангов, врачей всех рангов, разработчиков медицинской техники, Министерством здравоохранения, его огромным аппаратом во главе с госпожой Министром.
Я много писал о медицине и буду снова писать о ней. Но на этот раз я буду писать о маленьких пациентах, большинство из которых ещё не сказали ни одного слова.
Мы с вами не видим этих маленьких пациентов, пока дело не коснётся кого-то из нас – взрослых.
Мы не видим детских домов, детских интернатов, детских больниц. Мы не видим отделений, где дети лежат с диагнозами: ДЦП, Болезнь Дауна, лейкемия, рак, и многих других страшных вещей, приносящих детям неимоверные страдания. Многие в своём благополучии даже не предполагают, что такое где-то есть.
Большинство из нас-взрослых имели или ещё имеют маленьких детей или маленьких внуков. И, к сожалению, не всегда, даже благополучная жизнь, предохраняет маленького ребёнка от катастрофы. Катастрофа- это вдруг появляющаяся, откуда ни возьмись, болезнь. И это не просто болезнь, а это может быть рак крови или лейкемия, хуже того – саркома, более страшный вид рака. Эти болезни появляются на уровне развития зародыша, и сразу не всегда видны.
Так, случайно, мне пришлось стать свидетелем такой катастрофы у ребёнка, которому только исполнилось два года.
Он весел, играет, бегает, он хорошо ест, у него нормальный вес, нормальные анализы.
А с чего всё началось. На правой лопатке спины появился бугорок в виде ореха фундук, может быть, чуть меньше. Взрослые люди часто называют такие вещи: жировик или липома. Этот шарик перекатывается, он подвижен и не болит. Кожа над ним нормальная. Можно было бы и не обратить внимания. Но участковый терапевт посоветовала обратиться сразу к оперирующему хирургу в районную ЦРБ.
Встреча с хирургом удалась быстро, и он сам сказал, что будет оперировать эту шишку. Анализы… Анализы… Их было много. Но вот тут возникает ПЕРВАЯ ПЕРВАЯ ПРОБЛЕМА ПРОТИВОСТОЯНИЯ. В районной поликлинике не оказалось бабочки в процедурном кабинете. Бабочка это игла тонкая с двумя лепестками. А у них только – обычные шприцы: на 5 или на 10 кубиков с толстыми иглами. Вы помните какая ручка у двухлетнего ребёнка? На ней не видно никаких вен. Они- тоненькие и ещё лежат в глубине руки. Родители мальчика не стали сдавать анализы у себя в поликлинике. А обратились в частный центр «INVITRO». Там бабочки были. Но не было умелых рук. Затянули жгут и долго ковырялись в маленькой ручке, разыскивая вену. Ребёнок громко кричал. Наконец на пятый раз поиска под кожей вена нашлась, бабочка встала в неё и кровь пошла в вакуумный баллончик, но не доходя до определённой черты, затромбировалась. Нужно еще несколько миллилитров. Пришлось колоть другую ручку, и- снова громкий крик и поиск вены.
После долгих мытарств, слёз и детского горя маленький человек поступает в детский хирургический стационар для проведения хирургической операции по поводу вырезания то самой маленькой шишечки, похожей на орех-фундук. И там дяди и тёти – все в белых халатах, и это уже сразу- слёзы горохом. А каждая слезинка такого человечка, она как маленькие крупинки алмазов. Эти дети, они как ангелы, они- безгрешны, а им выпадают такие страдания. А сколько страданий их ждёт ещё впереди. Ведь операция ещё не началась!!!
Операция ещё не началась! Кардиограмма, полученная с таким трудом, была нужна анастезиологу, чтобы расчитать количество наркоза, и посмотреть нет ли противопоказаний к самому наркозу.
А кардиограмма была плохая, и не потому, что ребёнок был уже болен сердцем, а потому, что ОН КРИЧАЛ! Ещё раз повторяю, что датчики ЭКГ – это позапрошлый век, и никого не волнует нервная система маленького человечка, будущего гражданина нашего общества. А сколько ему предстоит ещё кричать? Крик –единственная его физиологическая защита. Но он мало помогает. Взрослые дяди и тёти побеждают всё равно. Они делают ему укол, он сникает, и засыпает. И, вот уже равномерно, как метроном отмечает прибор ритм сердца, и на экране пишется синусоида его работы. «Можно начинать» - говорит анестезиолог. Хирург берёт скальпель и делает разрез. Он помнит, что написал в УЗИ врач, который накануне делал исследование, но виденное в разрезе целиком расходится с УЗИ. Ошибка врача УЗИ? Хирург видит перед собой кистообразный мешок, который своим основанием уходит под мышцу плеча. Что-то ему непонятно… Но приходится рассекать скальпелем мышцу пополам, отворачивать её в стороны, и тут видна уже сама опухоль. По его потом признанию, он не встречал таких опухолей в своей жизни. А стоит за хирургическим столом он уже давно!!! Но не встречал?
Он вырезает эту опухоль, стараясь тщательно выскребать возможные остатки её в ране. Сшивает мышцу, ставит катетер в рану, и зашивает её. Опухоль – её ткань, загадочная и неизвестная передаётся в гистологию. Там сделают тонкие срезы, нанесут на стёкла и покроют специальной краской. Когда всё высохнет, сядут за микроскопы. Но что это? В их морфологическом справочнике этой конфигурации опухоли нет! Ребёнок в реанимации, затем – в палате уже с мамой. Мама принимает на себя боль раны своего ребёнка, принимает то отвратительное состояние выхода из наркоза, но ребёнок ей ничего не может сказать. Они плачут вместе: мама тихо, прижимая его к себе, а он громко и очень обиженно. Но природа снабдила детей сверхестественной силой. Они, как молодые ростки выживают, и уже через два дня он бегает вместе с резиновой трубкой из спины и баллончиком на поясе. Они – дети. Они забывают на время плохих дядей, которые сделали им больно. Они плохо спят три ночи подряд, т.к. рана, зашитая болит, и трубка мешает ему лечь, как ему хочется. Он спит только у мамы на руках, уткнувшись в её тёплую грудь. Это- его единственная и надёжная защита.
Потом катетер снимают, слава Богу, жидкости в нём было мало. Температура держится, но детям она не страшна. Откуда-то возникает ветрянка! Их быстренько выписывают домой. Хирург сам приходит домой на третий день, и делает перевязку.
А гистология местной ЦРБ, отчаявшись определить тип опухоли, вызывает отца ребёнка, даёт ему эти стёкла, выписку об операции и адрес в Москве, куда с ними нужно ехать.
Едем. Приехали. Онкологический центр им. Рогачёва на юго-западе Москвы. Целый город из корпусов. Находим тринадцатый корпус и нужную комнату. Нам популярно объясняют, что этот анализ стоит ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ. ( в интернете я смотрел от трёх до пяти тысяч). Но разве ты будешь спорить о цене. Нам подсказывают, что рядом находится фонд, чтобы мы обратились туда за возможной помощью.
Фонд, рассмотрев документы, идёт нам навстречу и тут же дает гарантийное письмо на эту сумму Центру Рогачёва. Они это видят, и наши стёкла забирают. Готовность анализа - пять рабочих дней.
Долгие, томительные дни ожидания, на них ещё выпадают выходные. Ждём звонка или прихода письма на электронную почту. На следующей неделе приходит электронная почта. Если бы родители были старыми людьми, чего к счастью не бывает, то они могли бы получить инфаркт от названия, которое было написано в заключении. Но они –молоды, и инфаркт с ними не случился. Зато я похолодел от ужаса.
Диагноз звучал так: «Альвеолярная рабдомиосаркома!» Здесь многим понятно только слово «саркома» - это вид быстротечного рака с множеством метастазов почти в любые органы. Казалось, это не я читаю эти строки, и это происходит не со мной. Может это ошибка? Может быть это случайность? Ему всего только два года! Откуда??? Как такое может быть? Мы никогда не были в Онкоцентрах! И нам предстояло определиться куда со всем этим обращаться и куда ехать. Диагноз не давал много дней на раздумье. Наши компьютеры работали непрерывно, звонили телефоны, родители ребёнка обзванивали всё, что можно. Наконец, выясняется, что в Московской области- один Онкоцентр государственный на всех, живущих в Московской области. Он в Балашихе. И дорога туда – не ахти!
Созваниваемся. Едем. Отделение детской онкологии. ДЕТИ ЛЕЖАТ В КОРИДОРАХ НА КРОВАТЯХ, МАМЫ СИДЯТ НА ТАБУРЕТКАХ!!!