Легендарный вратарь красно-белых делится удивительными воспоминаниями.
В Новосибирске, когда на улице играли, 12 тысяч было на трибуне и еще пять за пределами стадиона. С трибун бросали вниз верёвки, чтобы по ним могли люди забираться. И бегал один милиционер, смотрел, чтобы не лазили. Если кто-то упал, всё - свой шанс упустил. И лез следующий. У нас врач был, Самсонов, кажется, его фамилия. Народ по верёвкам лезет, и кто-то сорвался с высоты. Он увидел, подошёл, пощупал пульс: жить не будет. И пошёл дальше как ни в чем ни бывало.
После того памятного матча, когда мы «Сибирью» переиграли ЦСКА, к нам приехал «Спартак». Помню, что к Углову (который до этого уже побывал в «Спартаке») подошел Владимир Шадрин и спросил его: «Жора», как это вы умудрились обыграть ЦСКА?» На что тот, не задумываясь, ответил: «А так же, как и вас сегодня хлопнем!» И мы действительно убрали «Спартак». Вторую игру, правда, проиграли, но не так крупно, как ЦСКА. Потом приехал Кулагин с «Крыльями». И мы их два раза подряд убрали.
Тренеры побежали в горком себе машины выбивать.
В «Спартак» меня звали дважды. Второй раз - уже Карпов. Но его вскоре убрали, пришёл Черенков, который меня в в свое время приглашал в Саратов. Деньги там были сумасшедшие. Но я тогда к нему не поехал. Виктор Зингер в «Спартаке» меня очень хорошо принял, классный был мужик. Как тренер Черенков был слабоват. Он делал упор на «физику». Я нет, а некоторые ребята писали кровью. В предсезонке разорвали всех, а в чемпионате просели со страшной силой. Помню, заняли 8-е место и удивлялись: тренер пришёл после сезона и стал спрашивать, кому машины нужны. После такого-то провала!
Подготовка у Кулагина после отпуска была убийственная. Начиналось всё в Алуште. Жара. Он брал камушки в руки. 25 штук. Это у него такие песочные часы были. И выкидывал по одному после каждого круга по 400 метров. Бежали на время. Шалимов, Казачкин бегали, как лоси. А Короткову совсем было плохо. Но всё равно это было страшно. Кто не укладывался - бежал ещё вечером. Это в понедельник. В среду 30 кругов. В пятницу - 35, в воскресенье - 40. И так до 50 кругов доводил. По страшной жаре. И потом в обратном порядке. Смерть врагам. Я как-то пробежал, и у меня пульс был 250 ударов. В ногах свинец.
Якушев, помимо того, что великий хоккеист, ещё и человек замечательный. Интеллигентный, воспитанный. Я не помню, чтобы он на кого-то из молодых «наехал» за ошибки. Или даже голос повысил. В одной комнате с ним спали много лет. Я его дочку хорошо знал, с которой случилась трагедия. Я поиграл и со Старшиновым и против Старшинова. Великий игрок. Майоров был моим тренером в сборной вместе с Эпштейном. Мы тогда шведам проиграли. И был у меня потом тренером в «Спартаке». Спортсмен до мозга костей. Я другого такого и не знаю. Он был и остается настоящим фанатом хоккея. Таких уже не делают. Крутой мужик. У него есть свое мнение, и он его будет всегда отстаивать. Всегда. Я такой же, но не настолько твёрдый, как Борис. На таких людях хоккей держится. Сильнейший характер. Это история, это эпоха. Самый сильный наш хоккей был с 1970 по 1985 годы. Если бы выставляли на чемпионат мира три команды, могли бы занять три первых места.
Но величайший игрок того времени - Аркадий Рудаков. Мы его называли «человек с рюкзаком». Горбатенький, неказистый. Он просто обязан был играть в сборной. По игре ему почти не было равных. И человек потрясающий. В любую игру мог играть - в хоккей, футбол, в карты, в шахматы. Хитрый был, всех обыгрывал. Аркаша - это был феномен. Третьяк - великий вратарь. Но Рудаков и с ним разбирался. Он мог играть на любой позиции. Говорил в раздевалке кому-то из партнёров: «Не думай, отдавай мне. Брось мне в голову, я приму и дальше разберусь».