В первый раз я хотел прийти туда в маске, но потом подумал и отказался от этой идеи. Остальные-то наверняка придут с открытыми лицами. Однако и пары месяцев не прошло, как в связи с коронавирусом почти все анонимные алкоголики стали посещать мероприятие нацепив на лицо маску. В ношении маски уже не было ничего необычного. Не то, что раньше: как увидишь кого-то с этим фиговым листком на физиономии, то сразу ясно кто перед тобой. Не таинственный мистер Икс, а очередной придурок.
Коронавирус приобщил нас к культуре. Общество разделилось на тех, кто в маске, и кто без маски. На бессмертных и паникёров. На дураков и на умных. На пьющих и анонимных. Не ясно заболею я по пути на работe или напьюсь по дороге домой. Новые пассажиры вносят в вагон новые запахи и новые книги. А также передовую вирусную инфекцию китайского производства и свежий водочный перегар. Дорога в оба конца зачитана мной до дыр. Релевантный запрос в поисковике: “с чем носить маску?”
Страсти накаляются. Сними маску, если ещё здоров. Не создавай паники среди населения. Надень маску, если уже заболел. Кашель в общественном месте в период пандемии коронавируса вызывает у окружающих резкое недовольство. Как и курение, кашель считается хулиганским поступком. Того и гляди самосуд устроят над кашляющим субъектом. Люди сейчас напуганы, а значит, особы опасны. Ещё чуть-чуть и назреет революционная ситуация.
На улицах города маскарад. Люди в масках. Ничто на свете не убедит их в бессмысленности этого одноразового оберега. Маска хороша чтобы прикрывать свою небритую физиономию от начальства с похмелья, а больше она ни на что не годится. Зато каждый чувствует себя героем фильма-катастрофы.
Погода на сегодня: “Мрачновато. Зато не капает. Пасмурно.” Публикации в Дзене: “Народ не верит в обещания Путина.” “Коронавирус будет побеждён, когда примут поправки.” Обсуждаемые книги: Конституция РФ, Стивен Кинг “Противостояние”. Популярные фильмы: “Притяжение”, “Вторжение”, “Заражение”. Публикации в Дзене: “А ваш ребёнок пошёл сегодня в школу?”
Маленький дьявол на каблучках взирает на тебя словно с того плаката, на котором лихой красноармеец в будёновке тычет в зрителя указательным пальцем: “А ТЫ ПОЙДЁШЬ СЕГОДНЯ НА СОБРАНИЕ АА?”
Я пришёл на собрание АА не в половине восьмого вечера, как полагалось, а без пяти минут семь. То есть за тридцать пять минут до начала. Конечно, двери в помещение, где должна проходить встреча оказались ещё закрыты. На улице было темно, холодно. Поблизости околачивался какой-то помятый тип с сигаретой. По виду типичный алкаш. Я обратился к нему: “Извините, пожалуйста, а вы случайно не анонимный алкоголик?” Он возмутился: “Я – охранник!” Разглядев на нём униформу частного охранного предприятия, я извинился за свою оплошность, отошёл и принялся ждать дальше.
Минут через пятнадцать народ начал потихоньку подтягиваться. Все наши люди. Граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы. Здоровались друг с другом за руку, обнимались. Были и я новички. Как я. Те тоже подходили и, заглядывая в глаза, спрашивали: “А здесь ли собрание?” “Здесь-здесь.” – ухмылялись опытные анонимы. Подошла бальзаковского возраста дама с татуажем вместо бровей и похожая на Шапокляк. Поздоровалась со всеми. Отперла ключом двери. Шумной гурьбой анонимные алкоголики ввалились внутрь. За дверьми была узкая комната. Длинный стол посредине, а по бокам две скамейки. Для чего комната использовалась в свободное от собраний время сказать трудно, но скорей всего относилась к магазину “Пятёрочка” наверху, прямо над нами, откуда, по всей видимости, и был тот охранник. Впрочем, это предположение.
Анонимные алкоголики сняли верхнюю одежду. Ветераны из старой гвардии достали из-под скамейки два ящика. В ящиках лежала учебная литература, а также кружки, ложки, чай, сахар и ещё какие-то вещи. Они выложили всё это добро на стол. Включили чайник. Запалили свечу. Новички нерешительно топтались в сторонке. Одни старались не мешать, другие робко спрашивали, чем помочь. “Интересно, существует ли здесь дедовщина?” – подумал я.
Всего в группе я насчитал тридцать четыре человека, включая себя и ведущую. Примерный возраст респондентов колебался от сорока до шестидесяти. Тридцать мужчин и четыре женщины. Совсем как на кворуме детей лейтенанта Шмидта. Там тоже было тридцать сыновей и четыре дочки.
Сели за стол. “Шапокляк” во главе. Объявила, что проведёт собрание она и попросила всех по кругу представиться. Начала с себя: “Наташа – алкоголик.” Её подхватили: “Всем привет. Юра – алкоголик.” “Петя – алкаш. Привет.” “Сергей – алкоголик. Здравствуйте.” “Саша – зависимый. Вечер в хату.” “Алексей – алкоголик. Добрый вечер, дорогие мои!” – с глубоким чувством произнёс я.
Анонимные алкоголики по очереди называли свои имена и здоровались. Внешне они ничем не отличались от обычных граждан. Точно таких же людей я каждый день сотнями видел в метро. Наташа спросила, присутствуют ли на группе те, кто пришёл в первый раз. Взметнулось десяток рук. В том числе и моя рука. “Сюда или вообще на группу?” – уточнила она. “Сюда.” – ответили голоса. “Вообще на группу.” – это я подал голос. “Есть ли на собрании юбиляры?” Воцарилось молчание. Присутствующие вопросительно посмотрели друга на друга и покачали головами.
По кругу начали читать правила клуба. Мне сразу вспомнились правила бойцовского клуба. Мысленно я применил их к АА. “Если собутыльник теряет сознание или делает вид, что потерял, или говорит: “хватит” – ему больше не наливать. Пьянка закончена. В пьянке участвует только двое. Не более одной пьянки одновременно. Собутыльники пьянствуют в майках-алкоголичках. Пьянка продолжает столько, сколько потребуется. Новичок обязан принять стакан.”
По рукам пошла какая-то книжка. Её приходилось читать по абзацу на человека. Я так и не понял, что в ней было написано, но когда очередь дошла до меня, то читал громко и с выражением. Почти как советский букварь. За технику чтения мне определённо полагалось “пятёрка”. Остальные же неразборчиво бубнили себе нос, запинались, водили по строчкам пальцем, не знали откуда продолжать чтение.
Я внимательно наблюдал за одногруппниками пока те читали. У некоторых мужчин на руках были кустарные татуировки с датами. Как я понял, это так называемый календарь трезвости. Алкоголик набивает себе на руке день месяц год, когда он принял решение завязать. А когда он срывается, то зачёркивает старую дату и открывает на руке новую. У одного такого было пять зачёркнутых дат и одна открытая дата. Его борьба с алкоголем продолжалась более десяти лет. Интервалы между датами составляли по два-три года. Судя по записям, последний раз мужчина бросил пить в начале этого года. Где-то месяц назад. На вид ему было лет пятьдесят или около того. Как и у многих во рту у него не хватало зубов. Он сидел напротив. Крупный. С широким красным лицом. Ни дать, ни взять бандит Тягунов из “Место встречи…” “Ты совсем не похож на алкоголика.” – скажет он мне после собрания. Наташа услышит и скажет в мою защиту: “Алкоголики бывают разные. Синие, бледные, красные.”
На собрании АА я выглядел как Шарапов в гостях у Горбатого. “Выпьешь?” “Нальёте выпью.” “За что выпьем?” “А за что хотите.” “За твоё здоровье пить глупо. Ведь оно тебе больше не понадобится.” “Это почему?” “Есть у нас подозрение, что ты мил человек… журналист.”
“ПО ПОЛНОЙ, ФРАЕРОК!”
После прочтения абзацев из книги, Наташа предложила перейти к еженедельным размышлениям. “Регламент выступления три минуты.” – она обвела нас взглядом и приготовила песочные часы. – “Есть желающие?” Все молчали. “Лес рук.” – усмехнулась Наташа и опять начала первая. “Итак, Наташа – алкоголик…” “Здраааавствуй, Наташа.” – протянули хором анонимные алкоголики и дружно зааплодировали.
Наташа что-то говорила, но я слушал её вполуха. Наверное, также как слушал в школе учительницу. Она закончила. Взял слово кто-то ещё. А затем и ещё кто-то решился. Постепенно дело стало налаживаться. Говорили в общем одно и то же. Прописные истины толковали. Ничего нового я для себя не вынес. Всё сводилось к тому, что пить это плохо, что такой образ жизни ни к чему хорошему не приводит, ну и всё в таком духе.
Все кроме меня высказались. Настал и мой черёд говорить. Я встал. Прокашлялся. Начал: “Алексей Алексеев. Алкоголик в запасе…”
“Почему-то алкоголиком я стал гораздо быстрее, чем стал писателем. Всегда мечтал стать хорошим писателем, но в результате стал алкоголиком. Но это я для вас алкоголик, а для себя всё-таки я писатель. Я ехал к вам после работы в одном вагоне с пьяными и больными. Хотел приехать и представить вам письменный отчёт о своём последнем запое.”
“Моя финансовая несостоятельность спасает мне жизнь. Будь я богатым то, наверное, не дотянул бы до тридцати. Поэтому быть бедным в моих интересах. Но алкоголик создание умное и изворотливое, когда дело касается того, где раздобыть деньги на выпивку. В этом плане голова у него работает хорошо. Он потенциальный предприниматель.”
“Давно бы сказал, не будь я трезвым. Проблема в несоответствии того, что я говорю и того, что я думаю и меряю всех исключительно своей меркой. Вставая на место другого человека, я не становлюсь им, а как бы превращаю его в себя…”
“На нас лежит печать энтропии. Был такой священник Томас Мальтус. Согласно его теории войны и эпидемии сдерживают естественный прирост народонаселения. К войнам и эпидемиям я бы добавил алкоголизм…” “Как и коррупция алкоголизм должен стать неприличным.” “На самом деле бросить пить очень легко. Вопрос в другом: как научиться жить трезвым?” “Важно помнить, что алкоголиками нас делает прежде всего наше собственное отношение к алкоголю. В каждом из нас заложена бомба. Каждый из нас заминирован. Неизвестно, когда рванёт.” “Не бывает бывших алкоголиков. Бывают алкоголики действующие, а бывают алкоголики анонимные.” “Мы такие разные и всё-таки мы вместе.” “Перед алкоголизмом все равны”. “Здесь я могу быть собой. Не боюсь, что меня осудят.”
“Спасибо. Сегодня трезвый.” – по примеру других закончил говорить я. Мне вяло похлопали. Сказали: “Спасибо, Алексей.” Вот и всё. Признаться, речь у меня получилась довольно сумбурная, но я не хотел, чтобы на меня косо смотрели и думали, что я только печенья горазд уплетать в обе щёки.
В конце собрания анонимные алкоголики встали, взялись за руки, произнесли слова из молитвы о душевном покое и начали расходиться. Кто-то спросил, откуда я узнал про ячейку. Я ответил, что нашёл информацию интернете.
Моё первое впечатление о группе было как об антиалкогольной секте. Также напрашивалось интересное сравнение с кружком вольнодумцев. Однако, больше всего собрание АА походило на обычный школьный урок. Сначала “учительница” объясняла материал, потом просила высказываться кто, что по этому поводу думает.
Группа делилась на активных и пассивных участников. Первые за словом в карман не лезли, а вторые предпочитали помалкивать. На первых “партах”, ближе всего к “учительнице” занимали места женщины и мужчины из активной части собрания и когда после слов ведущей: “Ну, у кого ещё есть непреодолимое желание поделиться своими мыслями? Поактивней, товарищи, поактивней.” – повисала тягостная пауза, гнетущая тишина, в которой все начинали чувствовать себя весьма неловко, то выручали в основном эти выскочки, а иногда положение спасала сама ведущая. Порой им приходилось выступать по два или даже по три раза, дополняя друг друга, чтобы расшевелить “двоечников” на галерке. В конце стола сидели “Бандит Тягунов” (чаще всего на собрании он дремал, подперев рукой подбородок), ваш покорный слуга (под видом конспектирования рисовавший в блокноте чёртиков и закорючки) и ещё несколько интровертов. Высовываться мы не спешили и по возможности предоставляли другим за нас отдуваться.
Помимо “двоечников” имелись ещё и “прогульщики”. Это те, кто редко ходил на собрания. Был и свой “аутист”. Он никогда не садился за стол со всеми. Предпочитал одиночество. Брал стул, ставил его возле стены и все полтора часа пока шло собрание сидел и рассматривал что-то в своём телефоне.
Регулярное посещение группы АА не замедлило сказаться на моём отношении к действующим потребителям алкогольной продукции. То есть к обыкновенным, но пьющим людям. Я начал относиться к ним с превосходством. Раньше я и сам был таким же, а теперь как бы возвысился. Они раздражали меня примерно также как недавно севшего за руль водителя бесят пешеходы. В то же время алкоголь вернул себе сладость запретного плода, ранее утраченную в связи с ежедневным употреблением.
В принципе меня устраивало моё трезвое состояние, но лишь по утрам, когда я вставал в бодром расположении духа, без признаков абстиненции, но в дальнейшей безалкогольной жизни мне словно недоставало соли. Жизнь стала пресной на вкус. Это была не настоящая жизнь, а какой-то её искусственный заменитель с откаченным кайфом, жизнь, в которой алкоголь настолько замазан цензурой, что она потеряла свой смысл. В ней были вырезаны все сцены с напитком, хотя именно в этих сценах, на фоне распития спиртного и происходило самое важное.
Раньше мне всегда было отвратительно утром, более-менее днём и замечательно вечером. Теперь же всё поменялось. Мне стало неплохо утром, нормально днём, а вечером я не знал куда себя деть. К чему себя приспособить. К вечеру “стремительным домкратом” настроение у меня падало и накатывала тоска-тощища. Если в тот день группа “противоголиков” не собиралась, то я уныло тащился домой с работы, а дома считал часы, до того момента, пока не настанет пора ложиться.
Недостаток дофамина я пытался компенсировать порнографией и едой. Я называл себя “запойным трезвенником”, человеком, перешедшим в другую крайность, ипостась, в другую разновидность алкоголизма прямо противоположную стороне запоя. Свои плюсы в этом, конечно, были. Например, так называемый “пунктирный” сон прекратился. Высвободились лишние деньги. Прошли панические атаки. Я мог безбоязненно пользоваться метро. А платой за всё за это стала размазанная апатия.
Анонимный алкоголик – это индивид одинаково далёкий как от пьющего, так и от непьющего архетипа. Это социальный кастрат. По крайней мере, на начальном этапе, а там как дальше не знаю. Он ни с теми и ни с другими. Он сам по себе. Отсюда крайне нуждается в компании трезвого собутыльника, понимающего его проблемы. Понятно почему народ так подсаживается на эти группы. Ведь это тот же алкоголизм, только в обратную сторону.
Когда я был ещё “азбучным” алкоголиком, то с завистью смотрел на нормальных людей. Не понимал, как они могут жить и не испытывать тяги к выпивке, а с переходом в анонимные алкоголики, начал думать о себе как о неполноценном. Алкоголь оставил в моей душе мокрый след. Исцелённый алкоголик звучит также абсурдно, как и исправленный гомосексуалист.
В маске хорошо в магазин за водкой ходить. В очереди не узнают. Или на собрание АА, а в магазин за водкой без маски. Так тоже не узнают. И из запоя на работу рекомендуется выходить в маске дабы видом своим не смущать начальство. Пандемия коронавируса не самое подходящее время для анонимного алкоголика бросать пить. Он в группе риска.