Глава 1. Поезда
Свет наступает тогда, когда появляются тени.
I.
- Эй, морячок, ты куда в такую рань взвинтился? Четырех ведь даже нет! – хриплым, еще ночным голосом спросила проводница, выходя в тамбур. Приближалась станция посреди какого-то леса. Ветер гнал остатки ночных облаков и обложных дождевых туч, и небо казалось бумажкой, исписанной темно-синими чернилами очень размашистым наклонным почерком.
Рослый смуглый черноволосый, черноглазый, чернобровый, черноусый парень, ну вылитый жук, в тельняшке и трусах, сначала помедлил, решил было оставить вопрос без ответа (мол, хочу и взвинчиваюсь), но потом, то ли потому что услышал в той хрипотце уже седеющей проводницы, подстриженной под неровное каре, теплые материнские нотки, то ли потому, что время предутреннее, к разговорам располагающее, ответил:
- Да вот уже места родные пошли. Дом мой вон за тем лесом. Километров пятьдесят.
- Так чего ж не сходишь? Поди ж поймал бы какую-нибудь попутку?
Парень как-то тревожно вздохнул.
- А, знаешь, что? Вот тронемся после этой станции, и приходи к нам чай пить. Всё равно уже не уснешь.
Морячок согласно кивнул, но из тамбура не ушел, перешел только к противоположной двери и, переминаясь с ноги на ногу, прижался лбом к окну.
Поезд остановился. Проводница открыла дверь, хотела было откинуть подножку, но на перроне не было ни одного пассажира. Через минуту поезд тронулся, и проводница, закрыв дверь, пошла в вагон. Морячок двинулся следом. Остановившаяся возле котла с чаем проводница пригласила еще раз:
- Чай хороший, наваристый! Заходи!
Через несколько минут, одетый по форме, причесанный и пахнущий мылом парень неловко кашлянул у купе проводников. Напарница, видимо, только что проснулась, но улыбалась тепло и приветливо.
- Проходи, садись к окну! Вагон-то вон совсем пустой. Хоть оно и лето, а в такие дожди люди без надобности в путь не пускаются.
На столе уже дымился чай. От трех стаканов в подстаканниках тянулись густые янтарные тени, а ложечки соревновались, которая из них звякает громче.
- Ты, стало быть, уже отслужил? – спросила первая проводница, прерывая звяк одной ложечки, так как взяла подстаканник и стала размешивать сахар.
Парень молча кивнул, из принесенного с собой вещмешка извлек белый полотняный мешочек, развязал его и осторожно, чтобы не накрошить, достал что-то непонятное и поместил его на мешочек на стол. Складным ножом аккуратно и быстро нарезал.
- Вот, к чаю!
- Ой, а что это такое? – не удержалась от удивления вторая проводница, осторожно взяла кусочек и понюхала.
- Сыр домашний, яблочный, копченый. С орехами и семечками. Получил из дому посылку перед самым отъездом, всё ребятам оставил, сыр только и взял в дорогу, думал, будет чем перекусить.
- Яблочный сыр? – удивились проводницы. – Ну надо же. А чего не съел-то?
- Я ж почти всю дорогу дрых, можно сказать, за все три года службы. Как завалился спать за Архангельском, так и проспал чуть не до самого Ленинграда. Потом пока с одного вокзала на другой добирался, не до еды было, вот на ваш поезд чуть успел, а ночью какая там еда.
- Ну да, чуть мы тебя на ходу в наш последний вагон втащили, - засмеялись обе проводницы.
Копченый аромат сделал своё дело. Собеседники разговорились. Точнее, разговорился собеседник, а слушательницы только, когда тот замолкал, задавали очередной вопрос.
- Так чего ж не сошел на той станции, если почти дома? К девушке, небось, торопишься? Девушка-то есть?
