Мир погрузился в хаос. Прежде шумные, пестрящие красками города и селения как-то тускнели, съёживались. Даже солнце, спрятавшись за серыми облаками, будто боялось осветить лучами Землю.
Доселе неизученный наукой вирус семимильными шагами захватывал всё новые населённые пункты, катастрофически распространяясь по планете.
Вернее, это был даже и не вирус, а непонятное пугающее всех и каждого явление, которое в народе прозвали Ластик.
Страшно то, что это не было каким-то новым заболеванием, от которого учёные могли бы найти вакцину. Просто люди исчезали… будто чья-то рука, вершившая судьбы, стирала их навсегда, без возврата…
Исчезали на улице, в транспорте, офисах, магазинах, кафе, за обыденными делами, на отдыхе, прямо на рабочем месте. Вот только что был человек, разговаривал или просто ехал в автобусе и вдруг… исчез. Сначала он становился каким-то плоским, будто терял объём либо сдувался подобно лопнувшему воздушному шарику, и народ вокруг с ужасом взирал на него, зная, чем это закончится – через несколько минут бедолага вовсе пропадал, словно стёртый ластиком из окружающей действительности.
Вот стоит начальник, разговаривает с подчинённым, даёт ему какое-то задание. И вдруг на глазах его сотрудник съёживается, становится плоским и…исчезает, а ворох бумаг, что он держал в руках, разлетается по офису. Семье сообщают: ваш отец/муж/сын исчез, канул в небытие. А страшнее всего, что от человека не оставалось ровном счётом ничего… Даже вещи, что были на нём исчезали бесследно…
In the frame
Фотостудия «In the frame» («В кадре») располагалась на 22-ом этаже бизнес центра в фешенебельном районе города. На вывеске были изображены фотообъектив и девиз: «Наша камера – глаза вашей истории».
Вероника просмотрела расписание съёмок. Запись к ней была на два месяца вперёд. Можно сказать, что именно её работы приносили львиную долю дохода владелице компании. Объектив Вероники каким-то образом запечатлевал суть человека, останавливал мгновение, показывал внешнюю и внутреннюю красоту…
Она умела так расположить людей, что даже сварливых и требовательных заставляла улыбаться, шаловливых детей – замирать в самых непринуждённых и естественных позах, а шкодливых домашних животных – принимать самый благовоспитанный вид.
Однако, в свете последних событий ситуация менялась не в лучшую сторону. Вчера отменены два заказа. Сегодня клиент позвонил и предупредил, что они с женой никак не могут быть.
– Люди боятся выходить из дому, – объясняла она Ирме, хозяйке студии. Та смотрела на неё скептически:
– Вероника, ты уверена, что дело только в этом? Вспомни, на прошлой неделе один из клиентов швырнул мне фотографии в лицо. Он приходил в нашу студию на фотосессию со своей женой. Эти фото делала ты. И ни на одном самого мужчины не оказалось, только его жена, а рядом – пустое место! Что скажешь?
Вероника что-то бормотала, непонимающе глядя на хозяйку. Ещё недавно у них были прекрасные отношения. Но теперь буквально все смотрели на девушку косо, обвиняя в том, что теряют клиентов.
Действительно, её фотографии запечатлевали только тех, кто был…здоров, а те, кого на снимках не оказывалось, через несколько дней исчезали не только с фото, но и из жизни тоже, стёртые страшным Ластиком. Ирма вышла из-за своего стола:
– Извини, Вероника, ничего личного. Но я не могу рисковать своим бизнесом и командой… Нам придётся расстаться.
Вероника смотрела на прежних своих друзей, ничего не понимая:
– Ирма, как же так? Разве я не в твоей команде? Разве мы не вместе делаем одно дело?
– Давай расстанемся по-хорошему. Я уверена, при твоём таланте, ты сумеешь устроиться. У тебя всё будет отлично! – Ирма скрестила руки на груди и всем своим видом давала понять, что разговор окончен. – Ты можешь остаться до завтра, собрать вещи.
– Ты очень любезна, – Вероника не сдержала ехидной, полной горечи ухмылки и принялась складывать папки, штатив, ручки и карандаши, личные фотографии в рамках, свои дипломы о победах в профессиональных конкурсах и прочие вещи со своего стола в большую коробку, поданную хозяйкой, стараясь не смотреть на теперь бывших уже коллег.
Девушка спускалась по лестнице, массивная камера оттягивала плечо. Лифт был отключен – людей просили держать дистанцию, опасаясь, что вирус заразен.
Она шла и размышляла: как так случилось, что люди, которых она считала своими друзьями, ни один из них, не встал на её сторону? Она заметила, что окружающие стали реже улыбаться, были напряжены и подавлены. Кто-то хочет разобщить народ. Внутри семей уже возникают конфликты. Что уж говорить о посторонних людях…
Выйдя из здания, Вероника нос к носу столкнулась с высоким светловолосым мужчиной приятной наружности, что спешил навстречу. Они пытались обогнуть друг друга, но из-за коробки им никак это не удавалось. Наконец, он перехватил у неё поклажу со словами: «Позвольте Вам помочь!».
Оказалось, это один из её клиентов, записавшихся на съёмку. Вероника сообщила, что уволена, и он может подняться в студию к другому фотографу. На удивление тот отказался:
– Я записан к Вам и хочу, чтобы Вы сделали фотографии, – он смотрел на девушку, широко улыбаясь. Вероника покачала головой:
– Не стоит, моя камера запечатлевает не всех… Вы не боитесь Ластика?
Но взглянув на его улыбку, сама невольно улыбнулась. Ей стало как-то спокойно рядом с этим человеком. Они познакомились. Его звали Макс, и он был журналистом.
Don't panic!
Вероника и Макс прошлись по набережной, глядя на реку. По небу бежали лёгкие облачка, было пасмурно, в воздухе будто висела еле видимая пыль. Солнце, ещё недавно таращившееся вовсю и щедро одарявшее Землю теплом, вдруг будто съёжилось, ведь почти никто не радовался ему, как прежде.
Вероника заметила, что Макс чем-то отличается от большинства окружающих. На нём была светлая одежда, он будто бы не был удручён, как другие, будто не был охвачен страхом. Макс попросил сделать несколько снимков, чтобы он смог подарить их своей девушке.
На следующий день они встретились в кафе. Вероника заверила его, что фотографии вышли чудесно, и девушке обязательно понравится. Но когда Макс рассмотрел снимки, он протянул руку, чтобы вернуть их обратно. Вероника огорчилась:
– Вам не нравится?.. Но молодой человек улыбнулся:
– У меня нет девушки, я придумал её, чтобы встретиться с Вами.
С этого дня молодые люди стали общаться. В то время как мир всё больше погружался в темноту, Макс и Вероника узнавали друг друга, спешили навстречу новому чувству. Со стороны могло показаться, что их маленький мирок существует сам по себе, словно покрытый невидимой оболочкой, невесомой, но прочно защищавшей от всех невзгод, а, самое главное, от волны страха, охватившей население планеты.
Вероника осталась без работы и пока не могла найти нового места. Потому часто бродила днём по городу или паркам, запечатлевая интересные кадры. Макс готовил репортажи по заданию своей редакции, иногда Вероника помогала ему, делая фотографии.
С каждым днём тревога, словно висевшая в воздухе, росла. Будто стальное лезвие, страх и паника разрезали пространство, разделяя людей. Пустели магазины, кафе, многие заведения, разорившись, закрывались.
Матери старались лишний раз не выходить на улицу с детьми, многие боялись отправиться из дома на службу. Люди вздрагивали порой от громкого голоса, окрика, от телефонного звонка, боясь услышать страшное. Боялись посмотреть друг на друга. Взглянуть и не увидеть. Заметить ужас в чужих глазах, направленных на себя самого… Невидимый Ластик продолжал свою страшную работу.
Однажды вечером Макс взглянул на Веронику и предложил ей присесть для серьёзного разговора. Девушка приготовилась слушать.
Расследование
– Ты знаешь, что я репортёр. Но не знаешь всего. Я веду своё журналистское расследование. Уже давно. То, что происходит сейчас вокруг, не вирус и не экологическая катастрофа. За этим стоят не мифические силы, не инопланетные цивилизации. Я многое знаю. И пребывание со мной грозит немалой опасностью. Дальнейший мой рассказ будет зависеть от тебя, – Макс перевёл дух и продолжал. – Я не могу подвергать опасности близкого человека. И прошу тебя, поверь, нам лучше расстаться. Мне нужно уехать.
Вероника смотрела на него во все глаза, ничего не понимая:
– Расстаться? Почему? Что ты говоришь?.. Пожалуйста, что бы это ни было, расскажи всё, как есть. Ты хочешь уехать, хочешь, чтобы я осталась здесь? В городе, где исчезают люди, в городе, где почти не осталось зелени, где с каждым днём тускнеют краски…
– Хорошо, слушай, – Макс посмотрел в окно, за которым сгущалась ночь, и, собравшись с мыслями, заговорил снова. – Уже долгое время я веду независимое журналистское расследование. Всё очень серьёзно, мир на пороге катастрофы. Так называемый Ластик – не инфекционное заболевание, а искусственно созданный информационный вирус, внедряемый непосредственно в сознание людей.
Власть в руках тех, кто владеет информацией и с её помощью манипулирует массами. Всё, чем живут люди, внедряется в их головы через СМИ: образ жизни, питание, мода, абсолютно всё. Львиная доля наших мировоззренческих установок.
Началась информационная война, передел сфер влияния, битва за возможность управления сознанием. Мне в руки попали фотокопии документов. Не спрашивай, каким образом.
В засекреченных лабораториях была разработана программа – своего рода компьютерный вирус, который проникает в сознание людей. Ластик стирает не только лица и целые населённые пункты, но и отрезки памяти, и чувства, и всё человеческое в людях.
Ты видишь, что происходит вокруг – паника охватывает население. Во власти страха люди уже неуправляемы. Растёт число правонарушений. Рушатся семьи, рвутся связи, разделяются народы. Люди подавлены и разобщены. Кому это выгодно?
Сегодня СМИ перешли от наблюдения за событиями, политического просветительства, формирования общественной точки зрения, продвижения культуры, наконец, к прямому воздействию на сознание. Ведущую позицию в системе управления обществом сегодня занимает власть информации. Её давление на все сферы жизни неоспоримо. Журналистика – один из компонентов, но власть в руках тех, кто за ней стоит. Власть капитала, верхушка олигархии.
Ластик – своего рода новый вид оружия. Жестокий и беспощадный. Он внедряется в сознание людей через телеэкраны, мониторы компьютеров и гаджетов. И формирует новые установки в мышлении человека. Всё – теперь им можно управлять. Этот вирус распространяется с колоссальной скоростью. Но те, кто его запустил, где-то просчитались, он вышел из-под контроля.
Если сейчас донести до людей информацию, что их используют как подопытных кроликов, как лабораторных мышей, возможно, ещё удастся что-то исправить…
Но за мной началась охота. Я уверен, за мной следят. Сегодня два типа ходили за мной по пятам. Нужно уезжать, куда-то подальше от цивилизации. Я уже выбросил симкарты, закрыл счёт в банке. Тотальная слежка за каждым человеком – это происходит уже не первый год. Пока с трудом представляю, как я смогу покинуть страну. Но у меня есть небольшой план…
Вероника, не отрываясь смотрела на Макса: всё, что он говорил было и правдоподобным, и фантастическим одновременно.
Оба вздрогнули, когда хлопнула входная дверь…
Спустя какое-то время
На столе жались друг к другу две нетронутые чашки с давно остывшим чаем. Ветер трепал занавеску, болтающуюся у выбитой рамы...
…Железобетонные щупальца Ластика проникали повсюду. Город стал похож на давно брошенные и полуразрушенные декорации фантастического фильма.
Вдоль серых улиц ещё можно было встретить следы прошлого – ржавевшие остовы автомобилей, разбросанные тут и там вещи, детские игрушки. Ветер гонял пыль по пустым улицам, сметая с тротуаров пожухлую листву и старые газеты…