Зеркальная подсветка жемчужного оттенка неприятно слепила уставшие глаза, предательски подчеркивая следы недельного недосыпания, оправданного плотным рабочим графиком и невероятными суммами гонораров. Постучав красными лакированными ногтями по гримерному столу, я с неподдельным интересом начала рассматривать внутренний интерьер комнаты, который ничуть не отличался от всех тех, которыми мне приходилось любоваться на съемочных площадках. С каждым стуком моих элегантных остроносых шпилек по кафельному полу раздражение внутри меня разгоралось с новой силой, желая вот – вот вырваться наружу. В душе я уже всеми словами проклинала эту несчастную программу, которой должна была давать интервью примерно через час. Из состояния бешенства и негодования меня выдернула только что влетевшая сотрудница, которой, по всей видимости, я обязана не сделанной вовремя укладкой волос и отсутствием макияжа на лице. Она выдала себя огромным кейсом с набором известных косметических брендов и прозрачной сумкой, плотно набитой пластиковыми бигудями, средствами для волос и прочими приспособлениями для их укладки. Не дав опоздавшей девушке и минуты отдышаться, я набросилась на нее с упреками, не скрывая собственного недовольства:
«Дорогуша, вам не кажется, что ваше рабочее время началось 10 минут назад?! Одна безответственность и отсутствие профессионализма! Пунктуальность – не ваше лучшее качество!»
Запинаясь и виновато опустив расстроенные глаза в пол, девушка умоляюще проговорила:
«Простите меня, мадам Шарлиз. Я правда не знаю, как так получилось. С утра все пошло наперекосяк»
Удивительно, но я не унималась, продолжая бесцеремонно отчитывать стилиста, хотя и понимала, что мое поведение переходит все границы дозволенного:
«Ваши проблемы меня не волнуют! Почему я должна ждать вас, пока вы разберетесь в своем утреннем беспорядке?! Я не собираюсь терпеть такое неуважение! Всего доброго!»
Небрежным резким движением я схватила лучший экземпляр своего гардероба, черную сумку - клатч, сделанную из качественной крокодиловой кожи, и гордой походкой направилась к двери с раздражающе мигающей табличкой «ВЫХОД».
Откровенно говоря, сегодня я, как никогда, понимала, что вина сотрудницы в сложившейся ситуации была незначительна. Нервозность по поводу предстоящего интервью словно толкала меня на дерзкое и непристойное поведение, за которое мне через пару минут будет по-настоящему стыдно. Я буквально искала миллион возможных причин, чтобы отказаться от участия в запланированном съемочном процессе.
Думаете, что корень зла в непреодолимой боязни сцены? Никак нет, я не первый год являюсь публичной личностью, потому отношения с телевизионными камерами и многочисленными прожекторами давно приобрели статус «дружеские».
Моральная и физическая измотанность требовали мягкую постель и щадящий джакузи в совокупности с бокалом красного полусладкого? Отличный вариант, но я привыкла работать на износ, потому сбегать с важных мероприятий по причине усталости – не в моем стиле. Проблема заключается исключительно в тематике сегодняшней программы, которая не вызывает безграничного желания в ней участвовать.
«Детское одиночество или родители, обратите на нас внимание!» - звучит как душераздирающий призыв, услышав который, мамы и папы торопливо засеменили к своим брошенным чадам, уделив им внимания ровно столько, сколько идет эфир с таким названием. Разве это не забавно?
В любом случае принять участие в интервью программы – значит заставить себя окунуться в подростковый период, где начинаешь осознавать всю суть происходящего, и пережить пройденные эмоции, которые хочется положить в «деревянный ящик» и глубоко зарыть в мертвых отделах души. Не стоит забывать и о желтой прессе, которая хочется полакомиться кусочком твоих страданий, разместив их на обложке своей никчемной газетенки.
«Чтобы отпустить ситуацию – надо ее регулярно проговаривать живому человеку» - мнение большинства психологов, имеющих практику психоанализа. Именно оно убедило меня решиться на это интервью. Но пару минут назад я решила дать заднюю, осознав, что пора «делать ноги», пока не подошло время эфира.
«Шарлиз, я прошу вас, не уходите. Я правда понимаю, насколько виновата в сложившейся ситуации, но я готова все исправить. До начала программы вы будете блистать в шикарном брючном костюме с обворожительной прической и голливудским макияжем. Я обещаю, что вы останетесь довольны моей работой», - взмолилась испуганная девушка, уже не рада тому, что проснулась сегодня утром.
Растроганная таким трепетным отношением к работе, я не смогла сопротивляться уговорам сотрудницы, хоть в мыслях уже расслаблялась в душе, поливаясь карамельно – шоколадным фонтаном и лелея мысль о долгожданном сне:
«Хорошо, давай посмотрим, как можно исправить положение»
«Спасибо большое за понимание. Вы не пожалеете», - расплывшись в сияющей улыбке, стилист усадила меня в гримерное кресло и начала колдовать над образом роковой красотки, который уже давно стал стилем жизни.
Под бурные аплодисменты зрителей, большинство из которых стремились в ближайшем будущем получить статус «Лучшие родители», я выхожу на ярко освещенную сцену и усаживаюсь напротив Эрика Тарино, ведущего с горящими глазами и желающего оформить всю правду обо мне в пособие «Как воспитывать детей?». Забавно осознавать, что аншлаг в зале оправдан лишь желанием не проецировать ошибки собственных родителей на детство любимых чад. В любом случае интервью с моим участием здесь мало кого волнует: некоторые хотят увидеть «несчастного себя» в рассказе, другие, напротив, убедиться, что их детство можно считать счастливым периодом жизни.
Как говорится: «всегда есть те, кому хуже, чем нам».
Из калейдоскопа размышлений меня выдернул Эрик своим торжественным приветствием:
«Дорогая Шарлиз, мы так рады видеть тебя в нашей вечерней программе. Как себя чувствуешь?»
«С удовольствием приняла твое приглашение, Эрик. Все в порядке. Сегодня нас ждет обсуждение актуальной проблемы для современного общества. Я надеюсь, что смогу «показать мир глазами ребенка» на большое количество поступков родителей. Ни для кого не секрет, что дети не прощают ошибок», - прокомментировала я, соблюдая все правила хорошего тона.
«Мне нравится твой настрой. Тогда начинаем», - завершил ведущий, и зал взорвался шумными аплодисментами. Именно в эту минуту, осознав, что назад пути нет, я ощутила, как медленно уходит земля из-под ног…
Быстрым жестом попросив публику зафиксировать тишину, Эрик начал атаковать большим количеством заготовленных вопросов:
«Шарлиз, как ни странно, но ты одна из немногих знаменитостей, о семье которых мало что известно. Ты намеренно скрываешь данные о ней?»
«На самом деле, я убеждена, что это не очень интересная информация, которой можно привлечь к себе аудиторию. Я так понимаю, сегодня речь пойдет о ней?»
Можно сказать, что интервью начиналось на доброжелательной ноте, но я поняла, что спустя пару обобщенных вопросов оно приобретет более пикантный вкус.
«Именно так. Насколько мне известно, ты единственный ребенок в семье, который воспитывался двумя женщинами: мамой и бабушкой. Какую роль они сыграли в твоей жизни?»
«Могу сказать, что эти люди – неотъемлемая часть меня. Наше трио неразрывно соединено прочными нитями, которые растянуты на километры. Начиная с детства и по сегодняшний день, я чувствую от этих людей невероятную поддержку и заботу, которые помогают мне двигаться к новым свершениям. Их никогда не заменят подруги с их многочисленными «полезными» советами. В подтверждение всему сказанному хочу отметить, что мы постоянно находимся на связи по телефону или в социальных сетях, делясь всеми моментами жизни», - с трепетом разглагольствовала я, желая делиться безграничными чувствами снова и снова.
Эрик же спешил перейти к «вишенке на торте», которая прельщала его больше всего:
«Впервые слышу о такой идиллии в женском коллективе. Каждое твое слово буквально пронизано невероятной теплотой и бешеной энергией. Но немногие подозревают о «скелетах в шкафу», которыми ты можешь поделиться. Пару недель назад в социальных сетях появился привлекательный заголовок «Безотцовщина», где в красках описывается твое высказывание, полученное на вопрос репортеров о наличии мужчины в семье: «у нас его нет и никогда не было». Что можешь сказать по этому поводу?»
Я инстинктивно переменилась в лице, пытаясь незаметно надеть излюбленную маску безразличия:
"Многим может показаться, что речь идет о смерти, но это абсолютно не так. Откровенно говоря, этот человека никогда не принимал участия в моем воспитании. Ко всему прочему, детские переживания единственной дочери тоже не особо его волновали", - быстро проговорила я, желая немедленно закончить неприятный разговор и выйти за кулисы.
Эрик продолжал бесцеремонно развивать тему, будто не замечая моего напряжения:
"Ты никогда его не видела?"
"Каждый месяц по одному разу, который стоил ему непосильных трудов. Мне кажется, он так мучился все годы нашего общения, подбирая день встречи, в который у него отсутствуют важные дела. По всей видимости, календарь исписан многочисленными конференциями и совещания в Белом доме", - саркастично заметила я, охваченная злостью и негодованием.
"Расскажи о нем, чтобы мы могли понять его вклад в твое становление и личностное развитие", - спокойно попросил ведущий, точно зная, что именно сейчас я начну извергать пламя, сметая все на своем пути. И он не ошибся...
И я начала говорить, словно это был последний раз, когда мне дали слово перед публикой:
"Что можно сказать о человеке, в списке важности которого я занимала последнюю строчку?! Многоразовые звонки с просьбой увидеться и постоянный перенос встреч "на час позже" - удел моего детства, который уже неизменен. Как это не прискорбно, но именно близкие люди могут стерпеть любое унижение, не отказавшись от вас. Он руководствовался этим же правилом. И сколько же это продолжалось, спросите вы меня?! Давайте, спросите!", - я требовательно посмотрела на Эрика, который незаметным кивком головы дал мне понять, что зрители в ожидании "хлеба и зрелищ".
Не подбирая слов, я взывала к народу, словно стоя за трибуной:
"Семнадцать лет! Вы можете себе это представить? Невероятно. Семнадцать лет призывов к вниманию от маленького ребенка, со временем уже подростка, конечно. Со стороны моего "родителя" все поступки были наглядным примером безразличия, которое изначально не надо было пытаться мне преодолеть. В таких обстоятельствах каждая встреча невольно трансформируется в игру "папины дочки", где отец пытается утвердится в своей роли, делая "великодушные жесты" - тонны никчемных покупок или поход в торговый центр за фастфудом, которые ребенок должен встречать хлопая в ладоши. Многолетний ритуал, на котором строятся отношения отца и дочери. Честно говоря, наигранность ситуации не осознается по малолетству. Понимание происходящего приходит тогда, когда тебя никто не принуждает к общению. Ты в праве сам решать, хочешь ли ты продолжать стучаться в закрытую дверь или никогда больше не стоять перед ней. "
Увлекшись рассказом душераздирающей истории, терзающей мою душу много лет, я не заметила, как люди внимали каждое слово с нескрываемой грустью в глазах; у некоторых она сопровождалась неподдельными слезами. Неожиданно из центра зала кто - то резким, басистым голосом выдал главный вопрос, напряженно витающий в воздухе и беспокоящий всех присутствующих: "Стучаться в закрытую дверь или никогда перед ней не стоять: что лучше?"
Немного остановив свой всепоглощающий порыв, я на долю секунды задумалась, чтобы взвесить все "за" и "против":
"На мой взгляд, процесс абстрагирования проходит менее безболезненно, нежели желание завоевывать любовь и довольствоваться капелькой подаренного внимания. Порой человек выходит из подросткового периода и на протяжении всей жизни не может завершить отношения с родителем, которые его тяготят. Можно сказать, что такой контакт является разрушительным для "уже не ребенка". Почему?
Я уверена, что у каждого из вас есть знакомый, являющийся самодостаточной личностью. Он имеет хорошо оплачиваемую работу, по возможности собственную семью и планы на ближайшее будущее. Однако, человек тесно связан с родителем, оказывающим пагубное влияние на его жизнь. Даря преданную любовь и необходимую для пожилого родственника заботу, он пытается заслужить капельку теплоты, будто обиженный ребенок. Родитель с удовольствием принимает доброжелательные жесты, не давая ничего взаимен и требуя их в большем объеме. Описанный формат отношений отлично просматривается в многодетной семье, где один ребенок в разы любим родителями, чем другой. "Игра в одни ворота" - самая точная характеристика данной ситуации.
Иными словами, если человек не способен на эмоциональную отдачу, то не стоит требовать. В любом случае вы никогда не будете удолетворены результатом, так как ограниченное количество заботы никогда не будет радовать, тем более от близкого человека. Наоборот, со временем обиды лишь возрастут из-за неоправданных ожиданий, которые являлись вашими фантазиями", - кратко закончила я, увидев из-за кулис размахивающего руками оператора,что обозначало конец эфира.
"Не отказывайте детям в проявлениях внимания. Они не прощают взрослым таких ошибок. С вами был я - Эрик Тарино и обворожительная Шарлиз Картели. До новых встреч! " - завершил ведущий, поблагодарив меня за великолепное интервью.
Глубоко вздохнув, я мысленно подвела итоги прожитого дня: "Хотелось бы верить, что сегодня эти родители по-другому взглянут на своих любимых чад, большая часть из которых в настоящий момент благополучно проводит время с высокооплачиваемой няней. Если говорить обо мне, то десять минут назад я провела колоссальную работу над собой, заслужив контрастный душ и бокал красного полусладкого вина". Мысли о долгожданном отдыхе грели мне душу, и я выпорхнула из душной гримерной комнаты, громко захлопнув громадную дверь.