Рассказ
Кажется, люди утратили стремление к справедливости и достоинству, перестали уважать то, что ценою огромных жертв сумели завоевать прежние, лучшие поколения… В конечном счёте основой всех человеческих ценностей служит нравственность.
Альберт Эйнштейн.
Глава1
Бернар ужинал в парижском ресторане экзотической арабской кухни с технологом Ириной Владимировной из Ставрополя. Ресторан находился в фантастическом месте, в самом центре восемнадцатого квартала у подножия холма Монмартр.
Он работал инженером в небольшой, но стабильной компании по производству сырных заводиков. Ирина была командирована ознакомиться с продукцией и дальнейшей организации закупки оборудования для русской сыроваренной фабрики.
Бернар Мартен сносно владел русским, его жена – русская красавица Марина постаралась. Ужин был сугубо деловым, хотя он и пытался шутить и поразвлечь спутницу. Мартен - классный специалист. Его очень ценили. Высокий, стройный брюнет с оригинальным интересным носом, чуть выступающими скулами, широко поставленным лицом, довольно симпатичный.
Общались на русском. Ирина неплохо знала английский, но говорила с ужасным акцентом и поэтому стеснялась, и он предложил более удобный язык общения. За соседним столиком сидели несколько подвыпивших. Они пили что - то крепкое, смеялись, косо смотрели на спутницу Бернара. Ире было давно за сорок, но она неплохо сохранилась: блондка, в теле, плотненько-пухлая красивая тетка.
Тем временем пяные стали ржать все сильне и гнуснее, явно давали понять, что глумятся над ними. Бернар засмутился и напрягся. Встать и уйти не хотелось – было бы стыдно перед Ирой. Он же не трус. И ему и Ирине стало ужасно дискомфортно в этой обстановке.
-Давайте уйдем, - прошептала она.
-Уйдем?
-Уйдемте.
-Но зачем, мы же во Франции, не в ,,горячей,, же точке?
-Но они накурились, это может быть опасно.
-Подождите.
-Нет, давайте пойдем, в другом месте посидим, Бернар.
-Минуточку…
Бернар был интеллигентным и добропорядочным человеком. Что делать в ситуации? Очень хотел уйти, но ему было стыдно сделать это, и он проклинал себя в том, что выбрал арабский ресторан.
Мысли быстро мелькали в его голове. Он всегда был приверженцем толерантности ко всем живым существам. И ведь это был престижный, как бы безопасный район в Париже. Наконец, решившись, он культурно подошел к столику с эмигрантами.
-Господа, в чем причина вашего смеха и глумления над нами?-обратился Бернар к уже довольно пьяным и обколотым циничным уродцам, но одетым прилично, несовместимо с развязанным поведением; а вели они себя нагло, как выродки.
-Ах ты ублюдок, что ты сказал? Затасканный..,- на ломаном французском вызывающе ответил ему один из подонков и продолжил, - да ты просто ублюдок, а твоя «женшин» - сука с трассы. Сейчас мы обработаем ее и тебя, - не унимался главный ублюдок.
Остальные просто засмеялись гнусно, заржали по лошадиному. Эти вообще не говорили по французски. Завязалась потасовка. Бернар ничего не смог ответить на это. Его и Ирину агрессивно и жестоко потащили на улицу. Они сопротивлялись как могли. Ира громко кричала, ругала их маму на русском.
Но один из нападавших сильно ударил ей в лицо. В это время Бернара уже повалили на асфальт и жестоко избивали ногами, били по голове, в область сердца; мало того, кто-то вынул большой крупнокалиберный пистолет и нанес им множество ударов ему по голове.
-Ах ты мразь, умри, умри, ты наш еда опозорил. Эй ти, «женшин», иди суда, -сказал один из них и вывернул руки Ирины, а другой несколько раз сильно ударил по лицу. Она уже не могла кричать, все ее лицо было в кровище, лишь пищала душераздирающим, ослабшим голосом.
Ирину тоже повалили на землю. Задрали платье, одна мразь, захотела воспользоваться ситуацией.
Но, вдруг кто-то из извергов свирепо заорал:
- Рус! Рус!...Рус мафия! - и на ихнем...
Они поняли, что девушка русская и испугались. Русской мафии испугались. Звери быстро ретировались, побежали и скрылись. Ресторан находился в оживленном месте, но прохожие и не пытались помешать жестокому избиению. Один проходимец посмотрел на полубессознательную Ирину, потом на Бернара, и неожиданно быстрыми движениями опорожнив карманы умирающего мужчины, удалился. Даже не сбежал, просто удалился, чуть ускорив шаг. Официант и администрация ресторана только и сделали, что вызвали скорую. Больше никакой помощи.
Ирина с трудом встала с асфальта. Вся в крови и в оборванной одежде, с резкой болью под глазом и в носу она подошла к Бернару. Он лежал, дрожал всем телом, как будто у него был озноб. Но это были предсмертные судороги …
- Помогите! Скорую !!! Скорую !!! - завопила страшным голосом Ирина ...
Звуки сирены кареты скорой помощи вдалеке мешались с другими звуками карет скорых и других сирен: вечер в Париже выдался неспокойным.
Когда санитары скорой помощи подняли Бернара и поставили на носилки, он сделал последний выдох. У него не было шансов на спасение. Шея была сломана.
Ирину отвезли в больницу. У нее, к счастью, не оказалось серьезных травм. Ей зафиксировали сломанный нос, полиция опросила, составили фотороботы убийц. Через несколько дней она вернулась в Россию так и не выполнив свою миссию.
Марина - жена Барнара, русская красавица двадцати двух лет, с темно-карими, стремящимся к черным длинными волосами, удивительно белой, но одновременно с долей смуглянистости гладкой сдобной кожей и большими серо-зелеными глазками, была родом из Ростова на Дону - южного русского города. Познакомилась с Бернаром в Париже на концерте, когда училась в консерватории. Марина и Бернар были обожателями Шопена и встретились на концерте ноктюрнов великого композитора. Схожие интересы быстро превратились в дружбу, потом и в романтичную, страстную, наполненную нежностью и теплотой любовь. Бернар вскоре предложил ей замужество, а Марина с радостью согласилась и осталась жить в Париже. Оформили вид на жительство, в Ростове у нее, практически, никого не было. Отец - рок музыкант, - умер в страшных муках, когда она была еще маленькой: от передоза дезоморфина у него полностью вывалилось лицо.
Мать спилась и при очередном приступе белой горячки скончалась от остановки дыхания и болевого шока. Брат сидел за разбой. Обычная история ...
Несмотря на это, Марина очень любила музыку и ходила в музыкальную школу на отделение фортепиано. Она была талантлива и трудолюбива. Вместо пьяных дискотек - гулянок со сверстницами, она занималась и занималась дома. Играла сложные произведения Чайковского, Прокофьева, Рахманинова. Мать Марины - добрая женщина, но много пила. Спокойно и тихо уходила в запой, никого не трогала, но пила, пила... Пила много и тяжко. Она преподавала математику в средней школе. Но после нескольких таких запоев ее вскоре уволили, хотя она была сильным математиком и даже получила большую международную премию по какому - то открытию, на которую и пила впоследствии. Брат Марины, старше ее на 5 лет, попал в плохую компанию, грабил магазины с корешами, попался и сел надолго.
Марине, однако повезло. Выиграв конкурс молодых исполнителей в Париже, она получила возможность учиться в Парижской консерватории бесплатно .
В Париже Марине сначала было ужасающе трудно: языка не знала, почти нигде не понимали ее английского с русским произношением, однако, будучи очень способной особой, усовершенствовала французский, который учила еще в школе. Ее нередко и с удовольствием приглашали на разные концерты в пансионы для богатых престарелых людей.
Вскоре Марина начала зарабатывать. Один такой пансион заключил с ней договор о постоянной работе. Там она и жила. Дали небольшую, но уютную комнатку. Было очень удобно, так как рояль в зале концертов был всегда в ее распоряжении, и она могла усердно и успешно заниматься. Получала высокие оценки на экзаменах и лестные отзывы многих специалистов.
…Марина очень обрадовалась, узнав о беременности. Наконец-то у нее будет полноценная и добрая семья, а она никогда не будет пить, как ее мама. Помня свою мать, хотела создать своим будущим детям совсем иную обстановку, чем та реальность, в которой прошла ее юность. Ее муж, Бернар, был добрым семьянином. Он на 7 лет был старше ее, зарабатывал неплохо, давно хотел создать семью, но все попадались любительницы кокса.
И вот встретил милую порядочную, можно сказать, нетронутую порочностью Мариночку. Жили они душа в душу. Очень любили друг друга. У нее до встречи с ним не было даже серьезных связей...
В тот злополучный день она лежала дома и читала книжку о беременности, которую ей принес муж. Относилась к своему положению очень серьезно, даже посещала уроки для беременных. Резкий звонок в дверь квартиры испугал ее. Она не ждала Бернара так скоро.
-Откройте, полиция, - тревожно представились снаружи. Уставший комиссар сообщил о смерти мужа. Марина стояла уже не слыша что говорят стражи порядка. Глаза ее оцепенели от ужаса. Мозги как–будто тают…мозги тают.., ее уносит куда- то очень далеко в ее детство: она видит, как отец - кавказец, учит ее, маленькую девочку, играть лезгинку …на домашнем пианино.
-У вас дочь, - тихо прошептала сестра в больнице. Марина не реагировала, как-будто ничего не слышала
-У вас дочь, - повторила медсестра .
Марина безмолвно снова отключилась: потеряла сознание.
Прошло три года...Марина все эти годы искренне скорбила по мужу, плакала много и долго по ночам. Она очень любила Бернара. Он был ее мечтой, сбывшейся, нереально сбывшейся мечтой, но так трагически и бессмысленно потерянной. Но Марина хотела жить! Жить, ради своей дочки. Она уже мама и нужно думать о дочке. Ведь в ней жила ее любовь. Любовь всей ее жизни.
Полиция после убийства допросила официантов, владельца ресторана Юсуфа, но все как один утверждали, что не знают этих , что никогда раньше они не приходили к ним. Дело встало. Никого так и не смогли найти. Так часто происходит.
- Ищем ...как найдем, сообщим Вам. У нас есть их описание и фотороботы, - кормили надеждами Марину три года подряд. Надеждами на справедливое наказание. Она не была мстительной натурой, но в этом случае сильно хотела справедливости „...хотя какая уж там справедливость...? Мужа уже не вернуть никогда. Она не хотела повторить судьбу матери. Она не хотела... топить горе в водке. Не хотела пить ...Она не пила вообще! Боялась, что если начнет, то не остановится как ее мать. Ей нужно было жить, играть, давать концерты, зарабатывать, расти дочку. Дочку Стефани - так ее назвали, они решили это когда Бернар еще был жив.
Марина была талантливым музыкантом, давала много концертов. Несмотря на утрату, она мужественно сражалась за жизнь, работала над собой, занималась. Гонорары становились все выше. Жизнь продолжалась....Маленькая Стефани ни в чем не нуждалась. Все у нее было: хорошее питание, одежда, няня, игрушки. Но вот к игрушкам она была равнодушна. Каким - то странным образом равнодушна. Наверное, еще маленькая, - думала Марина. Но, подсознательно, это тревожило ее. Стефани не говорила ни слова. Ни мама, ни, тем более, папа: ничего…Марина задумывалась над этим, но не хотела придавать этому особого значения. Думала, что дети в разном возрасте начинают говорить. Но однажды она заметила взгляд Стефани, такой странный взгляд... отреченный...взгляд в сторону. Это был страшный взгляд...Потом снова и снова...Стефани не окликалась ни на свое имя, не реагировала на разноцветные красивые игрушки, которые в изобилии почти каждый день покупала Марина. Девочка была грустной, вовсе не улыбалась. Няня Стефани - украинка Жанна, давняя эмигрантка из Одессы, опытная толстая женщина с большущими, обвислыми, да куда уж там...просто висящими грудями, однажды вечером перед уходом домой сказала:
-Мадам Марина, кажется, у малышки не все в порядке.
-Как не в порядке ?! Что ты несешь, что за чушь ты несешь? Что за ерунду ты говоришь? - забилась Марина в истерике, хотя сама знала, что Жанна говорит неспроста. Ведь она тоже замечала неладное в развитии девочки: было что-то в этом странном, страшном, холодном взгляде...
-Что ты такую несешь? Дура! У нее все в порядке, все в порядке....-Марина истерично кричала, плакала, рыдала.
-У нее все должно быть в порядке. Я так хочу! У нее все будет в порядке! Будет!!! И отчаянно обняла женщину.
- Поплачь, поплачь, «Дурнушечка» ты моя.
Жанна знала, это - необычное, но она жалела Марину и ей было трудно сказать о замеченных уже давно странностях в развитии девочки.
-Ну за что мне столько горя и страданий? Зачем? - не успокаивалась бедная Марина.
-Нужно сделать девочке серьезное обследование, - тихо, но твердо сказала Жанна.
Врачи осмотрели девочку, но не замечали пока никаких отклонений. Ее взгляд не всегда был таким отрешенным и холодным, а лишь порою. А то, что она не говорила, еще не было поводом для беспокойства. Но после этой ,,беседы,, с няней Жанной Марине стало ясно, что нужно что-то делать, хотя бы знать, что с ней не так, что за болезнь преследует ее милую, красивейшую, но с таким странно - отреченным взглядом девочку.
В ту ночь Марина снова плакала долго. Вспоминала Бернара, думала, как ей тяжко одной. И еще думала: «Что же это может быть за расстройство у ребенка?». Мысли приходили одна за другой Она смотрела на малышку, так тихо и мирно спящую, и всхлипывала все сильнее и сильнее.
Продолжение следует...