Это произошло весной. За городом снег еще не сошел и чтобы пробраться к своему дачному участку, пришлось попотеть. Если идти по следам снегохода, то можно не бояться оказаться по пояс в снегу, однако, как только ты сворачиваешь с главной дороги в сторону своих участков, то каждый неаккуратный шаг уводит тебя под снег, на встречу холодной воде. Успешно преодолев испытание, весь мокрый и уставший, я добрался до своего старенького, но симпатично обустроенного домика.
Мне повезло. На веранде и около входной двери не было снега, хотя он широко раскинулся и высоко возносился над землей на всем участке. С трудом открыв слегка покосившуюся дверь от хождения земли (так бывает каждую зиму), я проник внутрь. Меня встретил запах сырости и пыли. В пробивающихся лучах солнца летали небольшие соринки, указывающие на то, что уборка здесь давно не помешает. Однако, до нее еще далеко, потому что единственный источник воды на этой даче - колонка, но подступ к ней, конечно же, был завален огромными снежными кучами. А мне и не нужно. Единственная цель моего визита - желание побыть в тишине, поесть мясо на мангале и уснуть там, где даже свет фонарей не касается твоего окна. Чем я и занялся до наступления темноты.
Наступила ночь. Хорошо протопив дом, выгнав всю влагу, я завернулся в три одеяла и лег спать. Сон был беспокойным. Полное отсутствие звуков давило на сознание, будто ты находишься в вакууме. Биение сердца отражалось колокольным звоном в ушах, собственное дыхание казалось гулом множества духовых труб. Скрип кровати под весом собственного тела разносился противным скрежещущим звуком, который наполнял каждую мою клетку тревогой. И в этой какофонии бессонных звуков раздался треск снега, который проваливался под чьими-то шагами. Незваный гость ходил около дома, подходил к окнам, замирал на месте, будто всматриваясь в полную темноту. Я тоже смотрел. Но никого не видел. Мышцы напряглись и я собрал все свое внимание, которое только было. Тяжелые шаги обогнули дом, не выдав своего хозяина в окнах и остановились напротив входа.
Раздался стук. Мурашки пробежали по моему телу и страх сковал его плотными цепями. Стук повторился, но уже настойчивее. Кто-то явно хотел, чтобы я открыл дверь, но, забившись в углу, у меня даже не было желания дышать. От двери отошли и начали в очередной раз ходить вокруг дома, то останавливаясь около окон, то без перерыва наворачивая круги. Я боялся пошевелиться, содрогаясь при каждом скрипе снега.
Раздался детский смех. Много маленьких детей ходили по кругу и напевали какую-то тихую песенку, которая была скорее напевом мелодии. Они пели и голоса их перемещались по кругу, словно водят огромный хоровод. Дети смеялись, но смех становился злобным, нетерпимым, кто-то начал плакать и просить впустить согреться. К разноголосому смеху и плачу прибавился топот больших ног по крыше, будто нечто бегало по ее треугольной форме. Дьявольский спектакль длился до первых лучей солнца. Днем я вышел и осмотрел дом. По всему периметру было много маленьких босых следов и двойных копыт.
У сторожил я ничего спрашивать не стал, потому что раньше подолгу проводил время в этом доме и никогда не сталкивался с чем-то необъяснимым. И после этого случая все было спокойно. Но, напоминанием о той ночи, мне на всегда остались седые виски.
