Они добрались до места к сумеркам. Тихий дом был потревожен скрипом входной двери, звуками вносимых вещей, непохожестью состояний вошедших туда людей… Дом все равно был рад. Долго, в одинокие дни и ночи, стоя под звездным небом, он мечтал о посетителях, о переливах эмоций и энергий, струящихся и оживляющих пространство россыпью неожиданностей, - он любил гостей.
Вот и сейчас, немного взволновавшись впустил двух странников ночи к себе, защитив, обогрев камином, отделив от звездной бесконечности вверху – наверное, чтобы они не потерялись…
Меж тем путники выбрали себе комнату и постелили мягкое раскидистое ложе…
Она слегка устала – позади полная хлопот неделя, три часа езды за рулем сюда – хотелось тихо лечь и утонуть в глубокой тишине дома, пространства вокруг…
Одежда скользнула с ее загорелого стройного тела, и она нырнула в прохладу одеял, тишь дома и замерла. Он был рядом, она чувствовала его везде среди пустоты дома, он был неотделим от всего, что было вокруг, и все равно она его ждала…
Тень появилась в сумраке дверей, - он зашел и, скинув ненужную одежду, мягкими движениями грациозной лани оказался рядом – почти сразу застыв, молча всматриваясь в глаза, очертания тела и прислушиваясь. Она лежала неподвижно, позволяя созерцать себя, приоткрывая бездонную черноту внутри… Так глубина, толща воды, зовет взгляд пройти сквозь себя, как взор, проходя вглубь, не находит дна, - его нет…
Шелест листвы за окном отсчитывал минуты покоя, и это длилось… Она закрыла глаза, погружаясь в чувство всеобъемлющей черноты и бездонности и уплыла в сон – доверяясь всему: и ровному дыханию, и исходящему от него умиротворению, и глазам, созерцающим ее.
…Первое видение утра – серая дымка за окном и рука, еще горячая от ночных сновидений, задающая вопрос: «Ты как спала?»
Она пошевелилась и скользнула сквозь сон в эти принимающие ладони, отдаваясь всецело в их власть, наслаждаясь ни на что не похожим ароматом его тела, и желая только одного – быть и таять, парить сквозь дрему в этом слегка мохнатом облаке из рук, губ, бархатистой груди…
Меж тем утро набирало силу. Проснулись птицы. Казалось, пространство дома радовалось вместе с ними, наполняясь звуками, бликами восходящего солнца, дальними , едва слышными, криками петухов…
Утро превращалось уже в яркий солнечный день последних выходных августа. Он был свеж и слегка прохладен, и звал их к себе, подгоняя оставить ложе, которое приютило их на ночь…
Лесная дорога звала все дальше от деревни, людей, уводя к напоенному солнцем, ветром и летними ливнями озеру.
Они вышли на берег. Их встретила покойная гладь, отражающая небо и отозвавшаяся в них, как в зеркале, - приглашающая навестить ее глубину и безмятежность, смыть с ликов их налет страстей, охладить пыл, вновь открывая ясность и безмятежность.
Долго они сидели, греясь на августовском солнце, глядя вдаль на горизонт, где глубина и высь сливались в одно, теряясь без отличий в пространстве вокруг.
Это длилось…Он медленно входил в озеро, раздвигая воду, окунаясь в нее, и нырнул с головой.
Она подошла к воде, чувствуя свою схожесть с ней, внутри и снаружи одно. Озеро приняло ее в свои тихие воды беззвучно. Она скользила в глубине и прохладе, сливаясь с собой, с прохладой, недвижностью, глубиной и черной непроницаемостью. Она ощущала озеро как себя, его берега, где – то заросшие осокой, постоянство глубины и неизменность под небом августовского дня. Оно ждало ее много лет и зим, оно готовилось к встрече, длящейся сейчас. Ей захотелось просто лежать, втекая, вовлекаясь в этот зовущий ее поток бархатного течения времени, сквозь него…
Он обнимал собой пологий травяной склон, лежа на нем животом, ощущая легкие травинки, щекочущие нос, когда несколько капель вдруг упали к нему на затылок, ее губы тянулись к нему, пытаясь на ходу игриво укусить за ухо, подставленное солнцу, с золотыми волосками по дужке. . Она принесла с собой текучую недвижность озера, переливчатую радость прохлады и ясность голубого неба – и это восхитило.
Озеро шуршало еле слышным прибоем у их ног, благодаря, и приглашая дальше и дальше в глубь себя, его, неба – в глубь, в глубь, в глубь… Охраняя этот поток слияния с озером, давая ему силу, поддерживая отраженным сиянием лучей, накрывающих все вокруг…
Теплота нагретой за лето земли вернула ее к себе, в тело, она открыла глаза и даль предстала ее взору…Вздохи озера колыхались, шуршали в напоенной летом тишине леса. Исполнившая божественный замысел природа отдыхала: слияние, зарождение, вырастание, цветение, плодоношение – закончено и ждет покоя.
Они лежали молча, - все было сказано, слова казались легкими, ненужными, увядшими лепестками на поверхности воды.
Длилось все – их безмолвие, дуновение ветерка, приглашающего к путешествию, плеск воды у ступней. Солнце, мягко окутывающее своими бархатными лучами их загорелые тела, отданные окружающему великолепию в наготе и размягченности, слияние с общим потоком жизни леса, озера, неба. Они упивались нежностью прожитого мгновения, соглашаясь со всем – с наступающей осенью, с сединой в кудрях друг друга, с ушедшими в небытие годами друг без друга, и с непостижимым будущим. Все равновероятно и открыто, но будет когда – то определенно. И смерть невероятностью и близостью где – то в будущем, была как камертон глубины момента.
Мягкий ветерок, игравший порывами, звал их вдаль, и они, повинуясь легкой силе озорного провожатого пошли по извилистой тропинке сквозь разнотравье холмов, густой кустарник, поддаваясь очарованию дороги, впитывая аромат трав, незрелых яблок, наслаждаясь почти осенним обилием природы и плодами, подносимыми им в подарок.
Радость светилась в глазах, и образ их Дома витал в сердцах, как символ совместности бытия, глубокого проникновения друг в друга и желания это воплотить. Они всматривались в дома, которые попадались на пути – не их ли это дом ждет? И поступь была легка, ибо отданы помыслы их были Богу – на свершение ему и на Воление Его , -что Предназначено – так и случится.
Дом дождался их к вечеру, - казалось, он все приготовил для встречи – круглый стол в гостиной был освещен заходящими лучами солнца, приглашающий присесть к ужину; затихающий день, и вокруг тепло от солнца, сохранившееся внутри.
За ужином домовичок присутствовал незримо, радуясь нежданным гостям, потрескивая по стенам легкими щелчками, игриво болтая ножками, сидел на краю дивана. Они чувствовали его присутствие, и говорить об этом было не нужно, - знали, что нравятся хозяину дома.
Разгорающийся камин возвестил сумерки. До поздней ночи сидели они перед живым огнем, отдаваясь живительному теплу и свету, исходившему от него.
За полночь, скинув ненужные одежды, они скользнули на свое ложе, и, соприкасаясь ладонями, в объятиях дома уснули…
Прошел еще один день, а, казалось, - все лето они были на этом озере, купаясь друг в друге, в себе, во всем окружающем.
И утром, садясь в машину, они закрыли еще одну главу Совместности, благодаря Бога, за дарованную им Встречу.