У "моей команды " был настоящий праздник, настоящие именины. Все хотели нашего внимания и расположения. Мы даже составили полусерьезный-полушутливый список, кого принимать в нашу "компанию", а кого нет и как выяснять зачем они к нам набиваются. Я стояла и смотрела на этих, самых, мне пожалуй, близких в городе людей, самых знакомых. Мою грудь теснили самые невыразимые и разнообразные чувства. Мне не удалось создать "газету моей мечты". Эти говорящие, пьющие смеющиеся люди, работающие каждый день, бок о бок, были в большинстве, чужие друг другу. У них не было общего намерения и их личные интересы закрывали для них эту невероятную возможность сделать «Самую-самую» газету в этом городе, в области. Для каждого жителя, для каждого из нас. Газету, которую я видела во сне. Н-да! Видимо, прав был товарищ Сталин: "Кадры решают все! "
Моей задачей было - и уйти и остаться в редакции, в газете. У меня это пока получалось. На совещании-представлении все прошло гладко и по расписанию. Редактора и тертые "журналюги" уже чуяли, куда дует Федеральный ветер и как номенклатурщики со стажем понимали, что плетью обуха не перешибешь. Империя заворачивает гайки.
Я спокойно, со всем достоинством представила свой план. Суть его была следующей. Каждая газета в области - от городских до районных должна включать в себя блок информации, который будет подготовлен пресс-службой администрации. Во все редакции по электронной почте будут рассылаться блоки информации, а редактора и редакции будут выбирать, какие из новостей и статей включать и ставить в номер. Так же пресс-центр будет готовить информацию и для телевидения, тех каналов, которые финансирует администрация, или где сильно ее влияние. Особое предложение у меня было к «частным» газетам. Редактора которых, делали демонстративный вид, что их это особо не касается и они делают одолжение, что "приперлись" сюда. Мой план предполагал размещение информационных блоков и в "свободных" коммерческих изданиях. Те, кто будет согласен на это предложение, получат возможность участвовать в выборной Компании. Так как, согласно новому законодательству, в выборах теперь смогут участвовать только те издания, кроме конечно газет и журналов, финансируемых через государственные структуры, которые получат на это права, лицензию, так сказать. А в этом вопросе Агентство по печати в нашей области будет иметь решающее слово.
Я задела, за живое, всю свободную прессу области. Я взяла их за кислородные шланги, за трубки с едой и водой. Не секрет, что именно выборы давали значимую часть доходов любой газете. "Свободные редактора" попытались возмущенно выговориться. Пользуясь микрофоном, я недвусмысленно объяснила им о том, что пора быть приличнее. О том, что не я одна помню, чему нас учили в наших университетах. И таких понятий, как этика и ответственность журналистов за каждое свое слово никто не отменял! А если кто-то забыл, то прежде, чем приходить ко мне с вопросами, пусть прочитают старые учебники, а потом конституцию и законы страны, в которой они живут. И мы обсудим все их предложения и замечания. А того, что администрация выполняет их же собственные предложения, об открытости доступности, отчетности и новой политике Агентства может не увидеть только слепой, глухой, или человек, которому далеки идеи строительства Новой России, нового государства. Именно этот проект дает возможность напрямую обращаться к власти, по поводу наболевших вопросов, а власти отвечать, прямо через все СМИ, по поводу всех своих действий. Постоянно отчитываясь перед гражданами нашей области. Хватит огульной критики, хватит ярлыков и "грязи" просто, чтобы заполучить читателя и создать имидж газете, привлечь внимание. Пора прессе вспомнить, что она не только имеет свои права, но и обязанности. За права она научилась бороться, но постоянно журналисты стали забывать о другой стороне - ответственности.
Украдкой я оглядела зал и ряды, в которых сидела администрация. Все было правильно. И я свернула на объяснение, что будет изменен порядок размещения социальной рекламы, изменен порядок ответственности и т.д. Депутаты законодательного собрания предупреждены и сейчас готовиться к принятию областной закон «О печати», и он будет скоро принят. Сейчас он проходит юридические и иные согласования. Все предложения, по поводу этого важного документа, можете направлять мне. Да, интересно, кто сейчас, и кем, видит меня. Новым молодым административным доберманом-сукой, которую решили спустить на прессу области? Цербершу, честолюбивой карьеристкой дорвавшейся до власти? Новой фигурой старой команды, переформировывающей свои ряды и укрепляющей стратегические места? Старательной, туповатой провинциалкой, выскочившей во власть, благодаря родственным связям?..Дерзившие было матерые и полуматерые, «акулы» и другие представитель флоры и фауны журналистского мира, притихли. Я показала, что мы их возьмем крепко! Коротков улыбнулся мне и кивнул. Наш план работал. Мой план совпал с чаяньями новой политики Федерального центра, об изменении статуса прессы и взаимоотношений власти и СМИ!
После выступлений Короткова и других административных чиновников, я оставила "районщиков" редакторов и замов районных газет, а так же тех, кто меня интересовал, для более близкого знакомства. С этими было просто, районные газеты выживали на дотации местных администраций и деньги областной администрации. В них вечно не хватало кадров, репортеров и журналистов, а главное новостей и рекламы. Выслушав и зафиксировав их проблемы и просьбы, при помощи Светланы, я пыталась их обнадежить. Зачитывая список мер, которые будет реализовывать администрация. В частности, они единственные будут иметь право участвовать в выборах, они единственные будут иметь право социальной рекламы, то есть печатать правительственные и областные постановления и документы, а так же рекламу иного характера, а это прямые деньги. Для них будут снижены тарифы на электроэнергию и тепло, не много, но договоренность есть. Их я тоже брала за «живое», за те же «кислородные и питательные шланги». Так как я объявила, что дополнительно будут спец. гранты и премии, в виде современной оргтехники, которой будем оснащать редакции, то "районщики" стали забывать о «свободе слова», которой у них и так никогда и не было, и изрядно повеселели.
Потом с несколькими редакторами - горожанами мы обсудили вопрос о создании "пресс-группы" по подготовке блока новостей областной администрации. Обсуждали кандидатуры. Это были редактора лояльного крыла прессы, и были предложенные Коротковым, в качестве советников. Из этого всего, которое окружило меня со всех сторон, и стало всем на свете, меня выдернула Светлана, приготовившая чай с «финтифлюшками» и плюшками, салатиками и «малатиками». Я так была рада отдышаться от этого марафонского забега, по прериям областной журналистики , что просто радостно болтала с ней. Я не преминула объявить, что следуя плану, ей нужно найти еще пару помощников, и выучить, по крайней мере, английский и французский язык.
Во-первых, чтобы я тоже смогла с ней вместе выучить хоть один. Во вторых, она будет референтом. В третьих, ей надо будет, наверное, поступить, заочно на юридический. В четвертых... Она обалдела от таких моих заявлений. Я попивая чай, в манере Айнуры, легко и непринужденно сказала, что в институт ее примут с распростертыми объятиями, я решу этот вопрос. Но вот английский язык ей придется учить, и натаскивать меня - это теперь ее ответственность. А моя ответственность - следить за ней и не давать спуску. Но ничего, вон, девчонки из бухгалтерии, из планового отдела, учатся, и ты с ними будешь. Ты - моя подруга, ты - мой союзник. Моя обязанность, чтобы ты была сильной, умной, великолепной! Я смеялась и радовалась. В ее глазах светилась такая преданность и благодарность. Мне большего и не надо было.
- Ты мне доверила свою судьбу?
Она закивала головой.
- Вот. Поэтому мы тебя затолкаем в «универ»!
- Марианна Михайловна, я не справлюсь!
Я рассмеялась.
- Меня зовут Мара. Для тебя - Мара, или Майя, когда никого кругом нет.
Она подошла и обняла меня.
- Говори, куда и мы тебя туда устроим. Власть мы, или "хто?"
Я упала в дела и бумаги как в обморок. Мне все трудней было выкраивать время на тренировки, бассейны, походы, занятия. Все мое существо будто уходило с головой в какую то "трясину", неотложных встреч, документов, согласований и обязательных планерок и заседаний, на знакомства и «нужных» людей. Мы даже с Игорем стали реже видеться. Хотя наши, самые теплые, и самые дружеские отношения продолжались.
Лишь появление Айнуры, да вылазки и походы в тайгу и горы вытряхивали и вынимали меня из этого водоворота дел и действий. Со Светланой и Людмилой мы внимательно просмотрели редакторов, журналистов городских газет и телевидения. Выбирая самых-самых и уже по досье, которое запрашивала на них, по спец. анкетам, изучала их, как возможных, будущих, членов команды. Определяющими принципами были верность команде, коллективность, верность идеям и т.д.
В то же время я наращивала и наше командное присутствие в Газете. Девчонки «пасли» Богиню Вику и ее замов. Мы расширяли наше влияние и подбирали кадры. В свободное время, то есть урывками, я начала готовить план переформирования Газеты. Как сказала Айнура, тебе пора закончить твои битвы, а то однажды, откроешь глаза, но будет поздно. Рядом не будет ни твоей, команды, ни этого города. Хорошо, если будет другой, а то так, белые палаты и капельницы. Именно этим обычно кончаются "битвы", особенно бестолковые и противоречащие всякому смыслу. И как всегда, предложила все изменить. То есть создать новую газету, еще более масштабную и невероятную. Почему бы мне не создать региональную газету для всей Сибири? Да. это ее предложение сработало, как и предыдущие. Ввело меня в некий ступор. Я так легко и широко никогда не мыслила.
Ай заставила меня не бросать походы, шитье, техники и тренировки и тысячи других дел. Короче, я училась, всегда удивляясь, что же я умела реально делать, до встречи с Айханум? Если я не умела ни ходить, ни дышать, ни петь, ни готовить, ни шить, ни ночевать у костра, ни обустроить собственную квартиру? Кем же я была? А наверное, действительно, никем. Хотя мое самомнение и Эго, ущемленный имидж важности бунтовали, но я должна была признать, на фоне этой тотальной учебы, правоту Айханум – я, реально, была никчемностью. Я вжилась в образ молодой "честолюбивой стервы", некоего добермана – суки, и там еще какого-нибудь животного, которого администрация держала "на коротком поводке", которую Коротков спускал на несогласных и согласных. Вдобавок, я стала партийным "функционером" выполняя задания "партии", и принимала деятельное участие в этом новом проекте, освещении его и триумфальном шествии.
После попыток нескольких изданий и редакторов игнорировать «наш новый план», и с согласования с Коротковым устроила публичную «порку» с освещением в прессе, и для пары "героев" добилась приостановки их официальных полномочий. Когда они бросились штурмовать администрацию с разных сторон, то Коротков и другие внятно объяснили, что конечно, Марианна Михайловна молода и не очень опытна, то есть «без году неделя» и поэтому, порой, принимает не очень корректные решения. Но у нее есть будущее, и лучше помогать ей приходить к каким-то компромиссам, чем затевать борьбу, которая не нужна ни администрации, ни особенно им. Естественно, со своей стороны, Коротков и другие, будут корректировать мои излишне резкие действия.
Через «наших» депутатов - однопартийцев и сочувствующих, мы ускорили прохождение и принятие "закона о Печати" в областном Законодательном Собрании.. Короче, я работала в команде, и гребла изо всех сил, подчиняясь обоим намерениям. По разным причинам «наша лодка» шла невероятно быстро. Внутренний кризис Империи миновал. Как говорила Ай, Империя обретала скелет - структуру власти и единой партии, которой было суждено - стать главной. Началось "наращивание мяса". Обретение государственной и национальной идей и смыслов - наращивание мышц! Как и предсказывала она, империя становилась Империей. Сочетание живых идей и истинных намерений бюрократии делали свое деле - чиновники действительно трудились не покладая рук и ног не забывая о своем благе, конечно. Власть спокойно и уверенно стала объяснять гражданам, «кто в доме хозяин».
Появившаяся не надолго Ай, после проверок и инструкций, предупредила, что настоящий Новый год, астрономический - китайский прошел. А это значит, что скоро все начнет двигаться и меняться. Хотя, куда уже было меняться, только-только за эти три месяца я стала приходить к какому-то "консенсусу" с окружающей меня действительностью. Только стали налаживаться связи, отрабатываться приемы общения, взаимопонимание и понимание, как все у них двигается, и что за что цепляется, в этих джунглях рычагов власти. Но она только пожала плечами.
- Это не я придумала. И если ты находишся в потоке, то у тебя есть только возможность держаться за поток, за изменения, за движение. Но это ведет к тому, что надо быть готовым к любым охотам, изменениям. А если намеришь, и битвам.
Тогда же она вернулась к тем идеям и тем охотам, про которые я забыла или отложила, в виду "занятости". Она указала на то, что я принимала решение научиться писать, и открыла "охоту" на собственный стиль. И как разочарованное человеческое создание, после неудач и осознания ,что это большой труд, связанным с собственным изменением, с изменением восприятия и осознания, я свернула все эти великие планы и засунула во всем известное хранилище. Хотя это одно из самых старейших моих намерений, это моя мечта, с которой я пришла на журфак, много лет назад. И до сих пор откладываю, до сих пор у меня нет времени. Несмотря на усилия всех и вся вокруг, начиная от преподавателей, кончая коллегами по работе, не смотря на годы и годы тренировки, я не могу осуществить свою мечту. Лишь благодаря своей непоследовательности и неискренности. Благодаря своей вечной привычке создавать иллюзию и прятаться за нее. Она заставила меня определить время, хотя бы полчаса - час, когда я буду продолжать свои усилия.
Естественно, она не обошла критикой мои усилия в области формальной логики, и "мужского взгляда". Не то, что бы я не понимала значимости этого. Став чиновником, и столкнувшись с решением самых раз личных проблем, лицом к лицу, я пожалуй, оценила те усилия, которые делал Айнура, чтобы заставить меня учится этому виду восприятия. Я стала применять эти методы мышления в работе и наверное это, да идея постоянного упорядочивания своих действий, дала мне возможность двигаться, понимать и заставлять других понимать меня. И все-таки успевать, по крайней мере, в большинстве случаев. Приходилось постоянно пришпоривать себя и "зажимать" в тиски дисциплины. Потому, что просто не хватало никаких сил волочить этот неслыханный воз обязательств.
Задачи по подбору «моей команды» решались медленно. Но Сила будто проверяла мою постоянную готовность, используя древнейший метод «кнута и пряника». По совету Ай, я учредила некий обязательный перечень взаимодействий со своими подчиненными, которых плодилось все больше и больше, хотя может, размножалось. Одним из обязательных пунктов, был еженедельный, а если надо и чаще, "разбор полетов". Когда я не могла, в виду занятости, планерку проводила Светлана, с которой мы согласовывали "пряники и кнуты" предварительно. У нее теперь было две помощницы, секретарь и делопроизводитель.
Однажды, после очередных «разборов полетов», когда все, как на зло, делалось не так и не то, я вышла к машине. Ее не оказалось на месте, вместе с водителем. Отзвонившись своему второму секретарю, я "рыкнула" на нее. Через несколько минут выяснилось, что шофер загнал машину на ремонт и забыл, видите ли, предупредить. Мне срочно нужно было передать документы в Законодательное Собрание, до начала его работы. "Рыкнув " еще раз, я вышла на улицу и махнула рукой. Рядом со мной остановился непрезентабельного вида "жигуль". Выбирать не приходилось. Я уселась на заднее сиденье, злее побитого тигра.
Парень тронулся, глянув в зеркало заднего вида, не слова не говоря. Включил музыку. Блюзовые композиции на саксофоне и гитаре. Пока я усмиряла в себе "тигра", мы выскочили на площадь перед зданием Законодательного Собрания. Я только тут сообразила, что в порыве гнева и внутренней озабоченности не сообщила ему, куда ехать. Это заинтересовало меня. Узнав, что он обычно таксует, и попросив его подождать меня, я побежала в Зак. Собрание, позабыв отдать ему деньги. Через полчаса, я вышла. «Жигуль» дежурил скромно поодаль, почти невидимый среди помпезных иномарок. Он поморгал мне фарами. Я уселась на свое "заднее" место, и мы тронулись под саксофон под его убаюкивающие и успокаивающие звуки. По ходу дела мы поговорили про погоду, природу и про-про-про. Он оказался правильным и умеренным, как и его машина, в которой все работало, было опрятно, аккуратно, прилично и скромно. Он вел машину осторожно, но уверенно. Спокойно и мягко тормозил, заранее предвидя остановки возле светофоров, объезжая пробки. От тепла, музыки. Меня разморило и я уснула. Проснулась я от тишины и того что затекла шея. Мы стояли возле моего дома. Он читал книгу. Увидев, что я проснулась, он улыбнулся.
- Умаялись, гляжу ?
Он был мой ровесник, но предупредительно вежлив. Заплатив по договоренности, он не взял больше, "за беспокойство", я взяла его номер телефона, адрес и в каком-то спокойном, выспанном настроении, пошла домой. Вернее, к Оксане, вспомнив, что она просила зайти к ней и глянуть на ее «художества». Надо сказать, она меня удивила.
С порога, как настоящий прораб, я отметила, что она старалась действительно, изо всех сил. Она читала книги, записывала мои рекомендации. Искала материалы, мастеров и потом всe делала, заставляя соблюдать "все, как написано!". Если я что-то критиковала, то она переделывала. Но как - то у нее все получалось не так, по - своему. Не так изящно, но добротно, приспособленнее, грубее, но уютней, функциональней и удобней, при втором взгляде. Потом мы, как обычно, чаевничали и она, слушала, открыв рот, новости, про администрацию и давала свои простые, смешные и примитивные советы. Как мне ими там управлять. Как бы она "отделала" того или иного чиновника, или секретаря, и как бы уволила шофера. Потому что вот, именно из-за таких, как он, в стране бардак. Из за тех, кто не выполняет свои обязанности законы вовремя не принимаются и порядка нет. Мне ее мысль понравилась. Особенно аргументы. Что он уже считает себя главным, потому что ему дали руль, и он впереди, то есть он главнее главного, так как рулит. Она бы дождалась праздника, официально его предупредила, а когда он опять "поставит на ремонт машину" то есть напьется, уволила бы, к едреней матери! Такой ведь может, с похмелья и врезаться в кого-нибудь, и машину и тебя разбить.
- А почему ты решила, что он пьет, и "ремонт" - это для отвода глаз?
- А ты в календарик - то глянь, родная. Праздничек сегодня. - И принесла откидной календарь.
В ее словах была русская железная логика. Я тут же отзвонилась, поднявшись к себе в квартиру, своей помощнице, которую я выбрала прямо на курсах секретарей. Вернее сказать, это она меня выбрала. Позвонив ей, я попросила проверить нашего водителя и мастерскую и как движется ремонт, но не официально.
Тогда, на курсах она, приняв меня за преподавателя, обратилась ко мне, с просьбой помочь разобраться, как лучше вести учет клиентов. Я предложила ей одну из современных логических систем. Она поразительно быстро, с ходу усвоила. А потом еще и сумела объяснить идею пришедшему преподавателю, с которым я пришла обговорить возможности моего присутствия и тестирования его учеников на кастинге в администрацию, лучших из лучших. Я тут же "забрала" Марину, так звали девушку, предложив ей перейти на вечерние курсы, так как я ждать не могла. Конечно, с испытательным сроком. Мы со Светланой, по ходу дела, "муштровали" ее и она все схватывала на лету. Она была из необеспеченной, как теперь говорят, семьи и эта работа была для нее, как подарок. Мне даже пришлось «пробить» для нее общежитие, так как она была такая же как мы, «девушка из деревни» и со своими подружками снимала комнату. Меня это не устраивало, так как часть работы ей приходилось выполнять дома, а ставить казенную оргтехнику, компьютер, принтер в «неизвестном» помещении я не рисковала. Поэтому мне удалось договориться выделении служебного помещения, отдельной комнаты с кухней и ванной на две секции.
В очередной раз, при встрече с Ай, я пожаловалась , что очень медленно идет подбор в "команду" Что не могу найти водителя, зав отделом информации и т.д. Она тут же обвинила меня, в том, что я не внимательна к знакам Силы, и не отрабатываю чувствительность. Вместо того, чтобы жаловаться, смотрела бы во все глаза и анализировала бы все необычные события и ситуации. Тогда бы поняла, что Сила уже давно "послала" мне всех нужных людей. Я их не увидела и послала, тем самым, Силу куда подальше. Я уже стала привыкать, что в любых словах Ай был смысл. Перебирая события последних недель, я натолкнулась на случай с моей "сломанной" машиной и шофером. Услышав эту историю Ай рассмеялась.
- Что тебе еще надо от Силы, что? - спросила она.
- Но ведь я не могу вот так. просто. принять. Надо анкету, запрос, проверку.
- О, да! Ты становишься, реально, бюрократом, в худшем смысле этого слова. Тебе нужна бумажка, процедура, соблюдение формальностей? Либо человек за рулем, которому ты можешь доверить свою единственную жизнь, который, если что, прикроет твою задницу?
- А если он не захочет?
- Охоться! Он тебе нужен! Сделай разведку, задействуй структуру, возможности! Используй высоту, на которой ты находится. На кой хрен было туда лезть, если не пользоваться этими возможностями?!
Я стала боле тщательно пересматривать события и подпрыгнула, прямо на стуле! В Агентстве по молодежи, которое тоже переехало в новое здание и формировалось! Когда я туда пришла по делам согласования информационной политики и освещения их деятельности, то перепутала кабинеты, они были еще без табличек, и думая, что нахожусь у одного из заместителей руководителя Агентства, стала с ходу решать вопрос о подготовке информационного блока о их работе с молодежью. В частности, о военно-патриотическом воспитанию молодежи, о профилактике наркомании и т.д. Молодой, аккуратно одетый, симпатичный человек , вникнув в чем дело, стал обсуждать со мной детали и дал несколько советов как лучше выстроить наши взаимоотношения, кто, что и кому должен давать, в плане информации. Когда я уже разговаривала с самим руководителем агентства, я не выглядела полной дилетанткой, не разбирающейся в специфике их работы. Я уже знала вопрос, а главное кому и что можно поручить, и как сделать наше сотрудничество эффективным.
Я стала входить в какое-то отрешенное состояние. Вся всегдашняя правота Айнуры происходит из того, что она знает правила и законы действия Силы, которая нас всех ведет по жизни, по пути Дао. Ведет всех по разному, миллионами путей. В зависимости от нашей, индивидуальной позиции и намерения, но всегда в одном потоке, по одним законам. Поэтому как бы невероятны, сказочны, фантастичны не были ее поступки, мнения, догмы и предсказания, мне не удавалось найти в ней изъян. Она, по всей видимости, действительно отражала естественный порядок, потоки силы, вечно изменяющегося мира.
Обсудив с ней все это, и еще несколько случаев, я немного успокоилась, потому что сама, пусть не надолго, стала осознанней, стала хоть немного осознавать суть своих действий, прорвалась, хоть ненадолго, сквозь завесу Майи, сквозь марь поверхностных смыслов и поступков. На дворе уже была масленица Весна заявляла свои права. Зима не хотела их отдавать. Но все чаянья людей, деревьев, животных, особенно котов и кошек, были на стороне весны.
Мы приехали в мою родную деревню. Я отпустила машину, условившись, когда за нами приедут. Наш дом будто посетило весеннее солнце! Все радовались, суетились. Айнура была в приподнятом настроении и барахталась с моей племянницей. Та просто выбрала ее, и уже не отпускала, делясь своими секретами и играми, показывая свои картинки.
Айнура, как фея периодически, в самый нужный момент, извлекала подарки из самых неожиданных мест и дарила каждому. Мама была счастлива. Брат, его жена, суетились, не зная, куда посадить Ай. Дети висли у нее на руках. Масленица играла, пела, веселилась в нашем доме. Стол ломился от закусок и бутылок. Пришли гости, друзья родственники. Вечером, Ай неожиданно спросила меня, какова суть моего намерения пребывания здесь? То есть цель моего, сюда, приезда? Я не была, как всегда готова, начала что-то лепетать, про масленицу и семью. Она хмуро посмотрела на меня, и заявила, что я могу эту иллюзию оставить для родственников. А она чувствует некую энергию, концентрацию изменений в этом месте. И я к ней причастна. Я встревожилась. Но не надолго.
Утром Ай была еще более собрана, чем обычно, это чувствовалось всеми, хотя веселье продолжалось и набирало темпы. Моя племянница и племянник так же висли на Ай, и все улыбались и ели. Мы пошли на место проведения праздника. Кругом еще лежал снег, а под горой был построен небольшой импровизированный городок. Стояли торговые палатки, переносные ларьки, крутились саночные карусели. Катали народ, на розвальнях с бубенцами, лихие ямщики, разодетые в национальные костюмы.
Мы пошли на место проведения праздника. Кругом лежал снег, а под горой был построен небольшой снежный городок. Стояли торговые палатки, ларьки. Крутились саночные карусели, катали, на розвальнях с бубенцами, народ лихие ямщики, разодетые в русские костюмы.На горе, засыпанной снегом, закатанной санками, играли в «Царя горы». Я, шутя, позвала Ай поиграть в эту игру. Она не хотела. Но я обвинила ее в старости и решила принять участие. Там уже играли, пара моих одноклассниц и одноклассников…
Я, как человек, могла бы плаксиво заскулить, о том, что неисповедимы пути господни, но сегодня, оглядываясь на те события, я могу сказать, что это не так.
Мы, с моими одноклассниками, включились в развеселую игру «царь горы». Гору занимали морозовцы – та, знаменитая на все село группа парней, во главе с сыном бывшего председателя совхоза, ныне самого богатого и нелюбимого человека на селе. Сегодня была масленица, все веселились, радостные, подпитые… Мы толкались, пытаясь взобраться на гору. В какой-то момент, я заметила, что Айнура присоединилась к нашей команде, и не прошло и пяти минут, как компания молодых и удалых парней оказалась внизу, а мы праздновали победу на горе! Перегруппировавшись, наши противники ринулись отвоевывать высоту. Но, на удивление, их атака захлебывалась, раз за разом, и они катились вниз, ибо Ай появлялась именно там, где они уже почти прорывали нашу оборону. После нескольких попыток наступила пауза. Народ, который недавно толпился вокруг барана, привязанного к длинной жердине и столба с петухом, которого кто – то, раздевшись почти догола, снял вместе с клеткой, стал, подтягиваться, чтобы посмотреть, на невиданное… Кто-то смог победить гоп – компанию на горе!
Я пропустила предупреждение Айнуры приготовиться, так как наши противники что-то замышляют.
Следующая атака была небывало яростной, они пытались изменить тактику, но в результате все же откатились… Правда, одному из наших парней кто-то из нападавших выбил коленку, а девчонке – моей однокласснице – вывихнули руку… Но мы были на горе и меня это вдохновляло. Поругиваясь, двое из нашей команды стали спускаться, Айнура шепнула мне: «пошли, хватит!»
Но что-то остановило меня, и я, подбадривая оставшихся, встала, как царица горы, с одной стороны выстроились Морозовы, с другой было все село… Вопрос был принципиальный, и я решила отстоять гору!
Нападавшие резво бросились в атаку на наши поредевшие ряды, понимая, что теперь у них есть шанс, прорвавшись в тыл, столкнуть нас вниз. Завязалась схватка. В результате им удалось стащить только моих одноклассников и свалиться самим, оставив нас с Ай на высоте. Нападавшие зверели… Не дожидаясь, пока наши поднимутся, Морозов – младший ринулся со своей командой на нас. Мне удалось, увернувшись, столкнуть первого из нападавших и преградить путь Морозову. Он уже не шутил. Дернувшись вбок, он, неожиданно, ударил меня в лицо. Удар пришелся почти в глаз, под бровь. У меня из глаз брызнули слезы и искры.. От удивления и какого-то звона, я остановилась… Он прыгнул на меня… Но, не долетев буквально полметра, он изменил траекторию полета и плюхнулся в снег. До меня тут только дошло, что он уже понастоящему, дерется. Я увидела, как Ай жестко ударила ногой в живот какое-то летящее на нас тело. И получила удар в бок, от вскочившего Морозова. «Бейся!» - заорала она мне прямо в ухо! Во мне будто что-то случилось, и вся оторопь, боль, удивление и возмущение сжались в пружину действия. Отскочив от нападавшего, я вовремя поймала удар ринувшегося на меня сбоку, кого-то из нападавших. Он клацнул челюстями, оседая и закрывая лицо… Кто-то схватил меня за руку…
- Ах, ты, сука! – злобно и яростно ругнувшись, Морозов бросился на меня, пока я пыталась оценить, кто и как меня прихватил. Ай кинулась ему наперерез, и получив в пах, он с коротким вскриком упал на колени, схватившись за промежность и побелев от боли. Ай метнулась за меня, и по лязгу я поняла, что напавший сзади отцепился. Я ринулась к Морозову и прямым, как в футболе, свалила его ударом в голову. Обернувшись, увидела троих нападавших, которые топтались вокруг Ай. Резко крикнув, я, в два прыжка, оказалась рядом с крайним, и, как на тренировке, срубила его ударом носка в чашечку, одновременно ударив горло второго. Попятившись, последний из них запнулся, и, уже падая, получил удар в живот. Перевернувшись, он начал блевать на снег…
Мы стояли на вершине горы, вокруг в крови и рвоте ползали парни. Морозова орала, как недорезанная свинья. Кто-то карабкался по горе…
Ай остановила меня и осмотрела глаз. Веко уже начало заплывать.
- Ну, довольна, царица горы?!. – зло бросила она мне. – Пошли!
Но спуститься нам не удалось. С каким-то рыком, от двора Морозовых бежал сам Семен. Народ шарахнулся… Тот бежал с вилами. За ним следом второй его сын, с какой-то дубиной…
Неожиданно, из толпы перед нами встал дядя Костя, наш участковый.
- Стой, Семен!- подняв руки, сказал он. – Твой начал драку, к тому же с девчонками…
- Отойди! – захрипел пьяно, Семен. – Порешу!..
Народ снова шарахнулся, но недалеко.
- Стой, Семен! – резко крикнул дядя Костя. – Хватит! Брось вилы!
Вокруг мертвая тишина. С одной стороны – Морозовы, с другой – село, угрюмой и нерешительной стеной.
- Вилы?! На тебе вилы!!! - и Семен Морозов , прыгнув, ударил дядю Костю вилами в живот… Выдернув вилы, оттолкнув согнувшегося милиционера… Село и Морозовы ахнули…
- Ну где она, сука?! – В тишине напряжения рыкнул Семен и ринулся на меня…
До меня оставалось несколько шагов, когда по ушам ударил крик. И, одновременно, сбоку будто вылетела Айнура… Морозов, грузный, упитанный, как медведь , волосатый, на мгновение замер, остановленный этим криком. В следующее мгновение Ай выбила у него ногу, и он в падении попытался опереться на вилы… Но вторая нога уже с хрустом вывернулась в другую сторону и он, с ревом, рухнул. Ступор отпустил меня, и я сходу въехала ему в лицо, ломая зубы и загоняя рык обратно, в глотку… Холодная ярость поглотила все. Все замедлилось… Падение Семена, мой удар… Брызги крови на снег, хруст зубов, мгновение, и я уже выворачивала или ломала ему руку, в которой он держал вилы, загибая ее до головы под стон и рев. Обернувшись, я увидела, как медленно замахивается старший сын колом на Ай, как неуловимо она скользит под его руку и бьет его ладонью в горло, потом толчком в грудь отправляет его на два метра вниз по склону…
Село, молчаливой угрюмой стеной стояло, замерев и наблюдая за всем этим действом. Пробившись сквозь толпу, выскочил Димка, в рубашке, со штакетиной в руках… Какое-то высокомерное презрение, какая-то злость поднялась из самых глубин моего существа…
- Что вы смотрите, что вы стоите?!! – вскочив, крикнула я в лицо односельчанам, одноклассникам, соседям… - Они насилуют ваших дочерей, они стреляют ваших мужей, тех, кто пытается вас защитить, они растащили и разграбили то, что вы годами зарабатывали, то, что стороили ваши отцы и деды! Кто вы после этого?!!
Я обернулась к притихшим Морозовым и их приспешникам…
- Вперед! – крикнула я и ринулась на начинающего подниматься старшего сына Морозова, которого откинула Айнура. – Вперед! – поддержал меня мой брат. И я чувствовала, как не выдержало село, бросилось на Морозовых, за все обиды, за все бесчинства и унижения…
Не успела я отвести душу, пару раз ударив плотное молодое тело врага, как какая-то сила выдернула меня из драки… Айнура тащила меня к лежавшему на снегу, стонущему дяде Косте. Скинув куртку, она подсунула ее под скрюченного участкового. Начала расстегивать на нем полушубок и форму…
Ряды морозовцев не выдержали, побежали, распадаясь на отдельные кучки… Прибежала мама, в одной шали, и домашних тапочках… Ай, осмотрев раны, быстро организовала перенос дяди Кости в фельдшерский пункт, послав за фельдшерицей посыльного. Когда дядю Костю на полушубке притащили в пункт, там уже металась перепуганная фельдшерица… Айнура забрала из ее дрожащих рек шприц, моментально набрала из ампулы лекарство и обколола раны. Потом каким-то, похожим на плоскогубцы инструментом извлекла из ран два ржавых обломка от вил…
- Плохо дело. Может быть перитонит. Срочно машину и в райцентр. Пока искали машину, пока готовили все, что нужно, Айнура давала мне строгие инструкции, что и как теперь делать.
Я бросилась на переговорный, отзвонилась Короткову, у меня был его личный номер, описала ситуацию и попросила помощи. Буквально через двадцать минут я уже разговаривала с главой района и начальником местного УВД, обсуждая с ними дальнейшие действия. Тут же я переговорила с главврачом районной больницы, сообщив, что к ним отправлен больной, описала симптомы, чтобы у них было время подготовиться к операции.
Дала маме инструкции, прикладывая лед к заплывшему глазу, по созданию комитета, по привлечению свидетелей, разговорам со следователями. Тут же договорилась о приезде съемочной группы с областного телевидения, редакторы газеты…
Я безжалостно и бесцеремонно выдергивала людей из-за праздничных столов, с дач, с пикников…
Ай настаивала, что очень важно, чтобы мы с ней не фигурировали в делах, если есть возможность, только как свидетели. И важно было, чтобы судили Морозовых не за драку, а за попытку убийства милиционера и по другим статьям.
Все закончилось глубокой ночью. Прилетевшая милиция забрала виновных, прихватив еще нескольких подвыпивших драчунов . Были опрошены свидетели и участники. Зам прокурора, вежливый, понятливый молодой человек разыскал меня, и в частной беседе заверил, что имя мое и моей сестры не будет фигурировать в делах. Тем более, что на этих Морозовых уже лежит несколько заявлений, и ведется расследование. Потом появился зам. главы района и, в свою очередь уверил меня, что дело взято под личный контроль главы и уже звонили из области и просили не придавать этому делу широкой огласки, так как пресса раздует скандал и представит дело так, будто в районе случился настоящий бунт…Сообразив о своей поспешности, я вновь перезвонила на телевидение, и дала отбой съемочной бригаде, сказав, что сама сделаю материал.
Когда я проснулась на следующее утро, глядя на мир одним глазом, тело невыносимо болело. Я осмотрела синяки, напоминающие трупные пятна, расцветающие по всему телу…
На кухне родственники переговаривались вполголоса. Я приветствовала их как можно непринужденней, но вышло не очень… Мама сообщила, что звонила Айнура, что все хорошо и дядя Костя жив, что операция прошла успешно и через три-четыре недели он будет здоров. Что она скоро будет здесь и просила меня подготовиться, так как нам нужно будет уезжать по делам.
И действительно, не прошло и часа, как мы с Айнурой уже уезжали из моего села, которое стало казаться почему-то не таким уж родным… Как будто этот случай убил часть моей души в этом месте или, наоборот, убил часть села в моей душе…
Последствия этого моего необдуманного, бестолкового человеческого поступка снова перевернули жизнь села, мою собственную и мои представления о мире вокруг меня. После всей переживаний, действий, хлопот, договорок, разборок я просто свалилась с ног… Мое тело отказывалось от еды и пищи. Как констатировала Ай, я потратила слишком много энергии. Я лежала, перепросматривая события, пытаясь понять, как все это случилось, как произошло… Какие-то куски выпадали из моей памяти полностью, иное я помнила смутно. Но мне было очевидно, что именно я имею к этому прямое отношение, и слова Ай опять верны. Это было внутри меня, это все вызвала я . Несколько дней я отпивалась отварами, лечила синяки. Потом появилась Айнура, и я пристала к ней с накопившимися вопросами.
Она грустно улыбнулась.
- Ты достойная дочь своего достойного народа. Ты смотришь, но не видишь. Ты слушаешь, но не слышишь. Ты понимаешь, но не осознаешь. Одна половина твоего сердца – сердце черного демона. Ты набита насилием, как старый мешок щепками и соломой с дерьмом. И щепки торчат и сыплются из дыр, стоит чуть тряхнуть мешок… Большинство людей, вокруг тебя, находится в том же положении. Отсюда пьянство, драки, насилие. Но тебя-то, в отличии от других, я предупреждала. Что это ты намереваешь эти битвы, эти войны, это ты создаешь эти концентрации. И если ты даже про них забываешь, в круговороте своих «ну очень важных дел», война про тебя не забывает И продолжает руководить твоей жизнью и событиями вокруг тебя.
А то, что ты не можешь вспомнить - это следствие нехватки энергии. Вспоминай, записывай, применяй техники изъятия энергии памяти…
Как констатировала Ай, я истратила слишком много энергии, не позволительно много. Я лежала, перепросматривая события, пытаясь понять, как все это случилось, как произошло? Какие-то куски выпадали из моей памяти полностью, иное я помнила смутно, но мне стало очевидно, что именно я имею к этому прямое отношение и слова Ай опять оказались верны. Это было внутри меня, это все вызвала я. Несколько дней я отпивалась отварами, потом возникла Айнура и я пристала к ней с накопившимися вопросами. Она грустно улыбнулась.
- Тебе не случайно понравился, из всех авторов, Кастанеда. Он был такой, же как ты, он был тоже переполнен тем же. Он даже толтеков, людей знания, представлял и явил миру как "воинов". Он, можно сказать, был закоренелым и отпетым "коммунистом". Так как у тех даже банальная уборка урожая была битвой за урожай. Посконное, многовековое, обычное животноводство, они превращали в ударный фронт.
Они милитаризировали сознание народа и собственное работу, они представляли как войну. Так же и Кастанеда. Он описывал самых осознанных и мирных человеческих существ на планете. Он описал занимающихся своим совершенствованием, совершенно далеких от всех человеческих идей и намерений, как воинов какого-то там воинственного духа и Силы, полной страха и насилия. Какие-то маги, колдуны, шаманы, ведьмы, ведущие наступление на неизвестное с периодическими потерями, с той и с другой стороны. И вся их жизнь посвящена атаке, прорыву сквозь оборону какого-то неизвестного грозного орла, колбасящего всех, без разбору.
Его мир полон колдунов, бьющихся с ведьмами, шаманов, истребляющих оборотней. Ужастиками "союзников" и безумием "Мескалито", духов наркотиков, и психотропных средств. И читающим людям даже в голову не может прийти, что среди людей знания, реальных Людей Знания, нет воинов. Вернее, может быть только один единственный, по предопределению его энергетической позиции. И то это Воин Смеха. По крайней мере, я ни одного воина, такого, о каких пишет Кастанеда, я не встретила среди осознанных даосов. Я тебе твержу об одном - путь Дао, это не минное поле, это не война, это не битва. Но ты зарываешь мины, нападаешь, вынуждаешь нападать на тебя. А потом валяешься, как кусок пушечного мяса и стонешь. Я не пойму, почему так. Путь Дао - это труд, это осознание, это Вольная Воля, это чудеса, по крайней мере, для тех, кто осознанно идет по нему. Пока ты не закончишь свои войны, со своей упертой Богиней, с мужчинами, со своими комплексами неполноценности, ты будешь попадать в самые ужасные битвы, типа той, которую ты встретила на своей родной земле. И в один, далеко не прекрасный момент, меня может не оказаться рядом, и тебе просто разобьют башку или наделают дырок. а то и того хуже…
Больше я не возвращалась к этой теме. Я хотела одного, прекратить свои все битвы любой ценой. Это событие в родном селе меня реально пугало. Особенно, по мере того, как я стала восстанавливать детали и выявлять причины. Я вышла из "штопора" энергий. Оклемалась. Приступила к работе. И опять «упала» в нее. Опять калейдоскоп лиц, действий, дел, схватил меня, и я могла лишь время от времени, управлять , и то с трудом, этим потоком событий и явлений. Как-то появившись неожиданно, как всегда, проверив меня, с видом строгой и дотошной учителки, Ай неожиданно предложила:
- А не пойти ли нам в ресторан? В самый дорогой и шикарный? Ну, чтобы развеять твои кулинарные иллюзии и проверить, соответствуешь ли ты своему статусу - элиты чиновничества. Элиту всегда отличало от всех не только их принадлежность к власти, но и множество условностей и неких правил этикета, танцы, музыка и принадлежность к различным видам искусства. По крайней мере, возможность понимать и разбираться. Это касалось всего, и кухни в первую очередь.
Я напомнила ей, что нахожусь в режиме экономии, так как собираю деньги, чтобы вернуть ей долг за квартиру. Она засмеялась.
- Ты туповата! Нас приглашают! Ты забыла, что у нас, среди поклонников есть настоящие буржуи, владельцы заводов, газет, пароходов!
Я удивилась. Оказывается, Ай, изредка, переписывается с Николя и его другом. Вернее, это он с ней. Вот, эти два француза, вместе с Виктором Семеновичем, прилетели из Москвы. То, что Виктор Семенович прилетел к нам, я была в курсе, вопросы касались реконструкции добывающих и перерабатывающих предприятий. Но то, что с ним прилетели французсские инвесторы. Это была новость. Удивительно было то, что она была в курсе, а я, человек , через которого проходят самые важные новости. Сидела вот тут сейчас, с открытым ртом.
- Нас пригласили в ресторан, - продолжала она. – У нас, в запасе два дня.
Это известие почему-то взволновало меня. То ли потому, что сказка про золушку была моей любимой сказкой, то ли это было следствие вечной среднестатистической мечты, среднеумственно развитой женщины и девушки - белый иностранный принц на белом иностранном коне. То ли вечное желание русской души сразу, все и на халяву, и чтобы потом ничего за это не было. А может, этот носатый француз тронул тайные струны моей души, при знакомстве. Хотя это может, было простое и "не простое" любопытство. Хотя, наверное, не все так просто, в запасе оставались вечные голливудские мелодрамы, когда какая-нибудь напыщенная или скромная деревенская лахудра, или проститутка, для которой оральный секс и траханье, возможны, а поцелуи это запредельное проявление любви. И вот, она встречает миллионера. Ну, я уже говорила, что моей любимой сказкой была сказка про золушку. Aй, почувствовав мое настроение, усмехнулась и бросила через плечо:
- Что, все? Зажила «нора»? Пора снова на прочность проверять?
Ее откровенный неожиданный «наезд» вызвал у меня бросок чувств, в виде краски в лицо, тепла в голову и метания взгляда туда-сюда. Она меня вновь застигла врасплох с моими, не очень контролируемыми чувствами. В чем-чем, а в контроле за мной Айханум была безупречна, тут ее не в чем было упрекнуть. Через два дня за мной приехал роскошный лимузин. Я в лучшем своем платье, потратив несколько часов на прически и маникюры, накинув на плечи норковую шубку, которую мне одолжила Людмила, порхнула навстречу светским развлечениям. Этакой городской кобылкой с привольных деревенских лугов. Жалея, что не послушала Ай, и не пошла на курсы коррекции осанки и знания этикета.
Встреченная метрдотелем в ливрее, я процокала копытцами по роскошным коридорам, отразилась во всех зеркалах и унюхав всякую всячину запахов - от дезодорантов до пыли, проследовала в зал. Меня проводили в отдельный номер-ложу, с видом на небольшую сцену и танцпол, блистающий паркетом. В зале уже находился неспешный, респектабельный народ. Музыка и музыканты уже ворковали что-то в стиле блюз. Тапер за роялем о чем-то на языке нот переговаривался с саксофонистом, музыкальными фигурами напоминая друг другу о каких-то общих воспоминаниях.
Французы уже были за столом, в том же составе. Ай еще не было, она последние дни не появлялась и у меня. После приветствий и кое-как переведенных комплиментов, моя неловкость и напряженность не прошла. Еще больше меня смутили названия блюд, которые даже после перевода на «потребительский русский» официантом, мне ни о чем не говорили. Все постарался разрулить Поль. Он, коверкая слова, попытался выяснить, из чего эти блюда, апеллируя к официанту, который по-французски понимал, наверное, столько же, сколько я. Оправившись с заказом, мы стали смотреть по сторонам. В это время на танцпол вышла пара. Она была в строгом вечернем бордовом платье с вырезом на спине, и разрезом до бедра, мужчина - в черном танцевальном фраке или костюме.
Музыканты заиграли танго. Казалось, саксофон и скрипка пытались вытянуть душу друг у друга и у тех, кто слушал их - так надрывно вели они этот невероятный танец-марш. Танцоры двигались, казалось, спонтанно, подхватываемые этими звуками, и замирая. Их движения были так безупречны. казалось, страсть не может просочиться наружу, она схвачена формами их тел и движений. Это было какое-то иное владение телами, некая синхронность в выражении чувств посредством движения. Замирая, они, казалось, слушали друг друга, а потом уже попадали в такты музыки, то двигаясь плавно, то порывисто делая шаги в неожиданных направлениях. От них шла какая-то сила, сила их единства. Они поймали внимание всех в этом зале. Казалось, и музыканты уже творили невероятное, выжимая из своих струн и меди такую музыку, которая была достойна этих танцоров. До меня стало доходить, что оказывается, я не имела даже представления - что значит настоящее танго. Музыка закончилась. Танцоры замерли. Небольшой оркестр первым зааплодировал им. Они скромно поклонились и спокойной походкой направились в зал.
Французы оживились, провожая их глазами. Но надо было видеть выражения их лиц (да у них просто отпала их французские «чавки», правда, и у меня тоже), когда танцовщица в бордо свернула в нашу сторону и вдруг оказалась в нашем кабинете. Снимая маску, она смеясь произнесла веселым голосом:
- Bonjour, Mesdames et Messieurs.
Это была Айнура. Я даже немного ошалела.
Она была блондинкой, практически - Мэрэлин Монро, в расцвете карьеры. Алые губы, широко раскрытые глаза, огромные ресницы, мраморная кожа лица и шеи. Я икнула и закрыла рот. Поль стал заикаться, Николя молчал, потому что, видимо, хотел заикаться, но не мог. Платье сидело настолько изящно на ее фигурке, и этот цвет, складки. Ее партнер извинился и ретировался. Айнура, непринужденно переходя с русского на французский и обратно, стала подшучивать над нами. Мои французские джентльмены просто «пали» к ее ногам, рукам и прочим частям тела.
- Видишь, - сказала Ай, - из этого можно сделать вывод, что французы не случайно проиграли Войну 1812 года. Слабоваты!
Во мне даже появилась какая-то бабская зависть к ее свободе и совершенству, хотя это могла быть и обычная женская ревность. Я стала ощущать себя не только «немного недоношенной» рядом с ней, а даже «недоделанной». Сравнение «гадкого утенка и лебедя» даже не подходило к этой ситуации. У утенка всегда в позитиве была надежда вырасти, и если не лебедем, то хоть уткой, или иной водоплавающей тварью. Ай снова толкнула меня взглядом:
- Даже у лягушки, есть позитив впереди: дождаться поцелуя. Ты об этом грустишь?
Да у меня, рядом с Ай, не было ни одного шанса, ни вырасти, ни дождаться поцелуя, разве что от какого-нибудь такого же земноводного.
Она обняла меня.
- Запомни это чувство несовершенства, себе в позитив. Именно благодаря ему, ты однажды изменишься, без всяких поцелуев и «принцев», тем более буржуйских.
Поль, как истинный джентльмен, хотел все свое время посвятить мне. Но Ай, своей непосредственностью, живым, каким-то органичным общением, анекдотами на французском и русском, просто не давала им передыху. Танцевала она по очереди с обоими, давая мне возможность пообщаться с Полем. Вообще, мне доставался то один, то второй. Николя кокетничал со мной напропалую, если не более. Поль же джентльменничал и мы научились путем мимики и жестов, а так же их знания русского языка, понемногу обходиться без Айнуры в общении.
Оказалось, что Поль танцует «Меренгу». Я вообще первый раз слышала о таком танце, но Ай тут же сорвалась с места, и переговорив с музыкантами, они станцевали какой-то танец - с закручивающимися поворотами и подергиванием и качанием фигурой. Поль рассказывал истории про вина, Айнура - про различные блюда. В какой-то момент Ай поднялась и ушла из ложи, под предлогом освежиться. Минут через двадцать официант принес сообщение, что леди просила извинить ее, но ей очень нездоровиться, чтобы не портить нам настроение, она решила удалиться.
Из-за нашего стола будто ушла душа этого необычного, радостного вечера. Следуя ее инструкции, как бы мне не хотелось остаться, я тоже сообщила, что покидаю их. Они оба проводили меня на лимузине, доставив к подъезду. Я хотела спросить, почему Ай так поступила, но ее не было дома. Потом стала раздеваться и бродить по квартире, смывать грим и тушь. Какое-то странное состояние накатило на меня. Мне так понравился Поль. Он сразил меня своими манерами, и я была рада, что Ай не оставила ему никакой надежды.
В следующий раз мы договорились встретиться в китайском ресторане, послезавтра. В этот раз я решила подготовиться «по-настоящему». Я поняла урок, который мне преподала Ай. Ну или мне казалось, что поняла. Уже на следующий день я обсудила с Людмилой, Светой и другими девчонками варианты. Все – от «готики» до классики. Почему-то мне казалось, что это не подходит. И уж Поль и Николя, побывавшие на сотнях самых роскошных приемов и встреч, все уже перевидали. Там, в ресторане, Айнура зацепила меня глубоко, демонстрируя свое совершенство и превосходство, изысканность манер и свободу общения. Про танцы я уже не вспоминала. Мне надо было быть неожиданной, чтобы привлечь внимание Поля. А я так этого хотела. Опять, как Мырка, как Маруся!
Вечером, поднимаясь к себе в квартиру, я вспомнила, что давно не заходила к Оксане, и позвонила в ее дверь. Она с радостью распахнула ее, и я ахнула. Квартира ее превратилась в настоящую цивильную «хату» которые периодически показывают по ТВ, как эталон барства и комфорта Новых Русских. Она, вместо «вагонки» или досок, обделала всю квартиру половинками обточенных и отшлифованных бревен. И холл, и гостиная, и все остальное представлялись настоящей стилизованной избищей, с различными наворотами. Я просто, как-то внутренне приостановилась, расхаживая и разглядывая ее «художества», на которые я ее подвигла. Туалет и ванная, совмещенные, привели меня в какой-то восторг. Они были отделаны каким-то умопомрачительным кремовым кафелем с узорами и санфаянсом, таких же изысканных, бежево -желтых теплых тонов, какие я видела только в лощеных картинках в глянцевых журналах. Все было так ловко, удобно и оригинально. Я полчаса бродила по ее квартире, и пришла к выводу, что она сделала все лучше, чем мы с Айнурой.
Оксана была искренне благодарна. Она так благодарила меня за то, что я ее обучила Фэн-шую и дала ей возможность все это сделать, что через некоторое время я уже чувствовала себя полноправным участником этого ее "Проекта". По ее словам, это мои идеи она вложила в эти комнаты и без меня, без моей помощи, она бы никогда не догадалась сделать бы такую хату.
За коврижками и «рульками» ее рот высыпал на меня кучу своих новостей. Она, оказывается, устроилась поваром в одно из приличных кафе. Постепенно разговор перешел на меня, и она спросила о моей озабоченности. Не знаю почему, я стала ей рассказывать о своей проблеме: во что одеться на вечер с французскими бизнесменами. Оксана гыкнула и потащила к своему, встроенному в стену, огромному гардеробу. Она вытащила оттуда национальный украинский костюм. Не обращая внимания на мое «топорщенье», она надела на меня яркие юбки, расшитую блузку, приколола короной свою старую косу, накрасила щеки и радостно подвела меня к зеркалу. На меня смотрела хохлушка, чем - то похожая на Оксану. Что-то было в ее идее нестандартное и неожиданное. Я должна была согласиться с этим. И я согласилась. Оксана еще выхватила откуда-то бутылку настоящей "Горилки" и сказала , что французов нужно угостить ею обязательно. Дала еще кусок, вернее, шмат, сала и цыбулю. Ее чистосердечные старания, радостное желание помочь, развеселили меня. А ее простоватые доводы при дальнейшем рассмотрении становились «некоей реальностью».
- А если не справишься, дай им горилки и приводи ко мне. Тут мы их за все места потрогаем и посмотрим, а если что - то и гопака спляшем.
Я представила, как Оксана под борщ и сало упаивает французов горилкой и дает, с ними своего «гопака»! Мы катались со смеху. Свой украинский наряд она мне тут же отдала – «подарила», так как, по ее словам, она сама уже не влезала в него, а выбрасывать было жалко.
- А так, хоть французикам нос утрешь.
В добавление, чтобы уж совсем походить на «хохлушку» надо было тыкать, говорить букву ХГЭ, и говорить с акцентом такие фразы как «така гарна дивчина», и периодически использовать приставку «шо?» и «га!» Насмеявшись, я как с праздника наряженная и раскрашенная, пошла домой. Так и ничего не придумав реального, я решила идти в Китайский ресторан «хохлушкой», взяв горилку и сало.
Когда меня увидел в этом наряде Виталий, мой новый шофер, которого я разыскала и через его молодую жену уговорила пойти работать в администрацию, то есть ко мне, шофером, пообещав решить вопрос с кредитом, для покупки жилья. Он вытаращил глаза, потом засмеялся, а потом озорно озирался в зеркало заднего вида.
- О, вы как знаменитая всеукраинская Юля - наконец он решился на комплемент. Мне было этого достаточно. Эту женщину - одного из политических лидеров новой Украины, я ценила за волю и характер бойца. Ну и за то, что она всегда была в форме. Когда я зашла в ресторан, мне показали, где уже ждут иностранцы. Эффект был настояще-потрясающим, когда я, поклонившись, сказала «здоровеньки булы». И сходу предложила начать наш вечер с горилки и сала, «для сугреву».
Айнуры не было. Она объясняла мне эту тактику «создания ожидания», чтобы подтвердить у ждущих, легенду о том, что женщины не способны вовремя прийти и всегда опаздывают. Французы кивали, недоуменно соглашаясь, а когда «жахнули» отменного первача, по стопарю, то на какое-то мгновение впали в ступор. После того, как самогонка прошла нужными путями, и «внутренности отмякли», эмоции, так сказать, «пошли через край». Они жестикулировали, спрашивали и рассказывали про свои эмоции одновременно, даже обычно какой-то скрытный и таинственный Поль. Мне даже особо не надо было рассказывать "легенду" про моего украинского папу, которого, при коммунистах сослали в Сибирь (это мне тоже подсказала Оксана).
В это время три китайских молодых женщины в синих шелковых шароварах и туниках, раесшитых драконами, подошли к нам. Лица у них были прикрыты вуалями. Одна из них заиграла на какой-то домбре с длинным грифом, жалобно и мелодично, другие стали расставлять пиалы и приборы. Подошел весь в таком же расшитом шелке китаец с чайником, у которого носик был метра полтора, и стал виртуозно наливать кипяток в пиалы, отойдя от стола еще на пару метров. Он тонкой струей, как фокусник, попадал в заварные чайнички, не пролив ни капли. Одна из китаянок ловко их меняла и подставляла новые. Специальной ложечкой набирая из чайного набора, она раскладывала, грациозно, заварку.
Их движения были фантастически отточенными, как у олимпийских чемпионов в синхронном плаванье, или у фигуристов. Это был мини концерт. Было полное ощущение, что движения девушек и мужчины, струя кипятка и ложечка для чая, даже пар подчиняются ритму музыки. Тут же поднесли сладости. Девушки раздали каждому по пиале с улыбкой и поклонами, и оставили один прибор пустым, предложив жестами нам попробовать чай. После горилки, которой я сделала символический глоток, разобрать вкус было сложно. Я пожалела, что поспешила, и так по русски-хохляцки, начала вечер с горилки!
Беленые лица китаянок были похожи, как у сестер. Мне пришла идея, что китайцы специально хотят быть похожими – так легче скрываться. Тут старшая, которая была распорядителем и одета была в красную тунику и шаровары, махнула веером, и осталась только девушка с инструментом. Распорядительница подошла, поклонилась и уселась, бесцеремонно, на свободное четвертое место, перед пустым прибором. Сложив веер, она повернулась и улыбнулась. Буквально с минуту у меня поскрипывало и потрескивало в голове, побулькивало и пофыркивало, будто происходила подгонка окружающей меня действительности под то, что я привыкла думать об окружающей меня действительности, или наоборот. У французов было, видимо, еще хуже. Они вообще ничего не понимали. И пытались жестами показать, что ждут гостью и это место не для китаянки.
Наконец в моей голове что-то щелкнуло, наконец там что-то провернулось, тупые колесики и зубцы зацепились друг за друга, сдвигая мае восприятие. Я узнала в этой китаянке Айнуру! Шок был, не из слабых! Но когда, переходя с китайского на французский, она заговорила с Полем и Николя - их реально заколдобило!
Ай взяла и раскрыла веер, повернулась в три четверти и прикрыла лицо снизу, и вновь стала совершенно неузнаваемой китаянкой с выбеленным и нарисованным лицом. Потом убрала веер и улыбнулась, становясь совершенной, становясь настоящим восходом луны. Я поняла, что она это все делает только для меня, поворачиваясь именно ко мне. Она учила меня искусству техники "Это не я!" Мой рот раскрылся, независимо от меня. А что еще я могла сделать перед настоящей Луной? Тем паче, перед повелительницей Луны. Нашим восторгам не было предела на всех языках.
Потом Ай рассказала о чаях, которые мы пили, о провинциях, в которых их собирают, и сопутствующих легендах. Потом к нашему кабинету-беседке принесли жаровню, на ней стояла кастрюлька с кипящей водой. Ай, орудуя палочками, стала бросать туда мясо птицы, овощи, приправы и т.д. Это был вновь концерт. Буквально за пятнадцать минут она сварила настоящую уху! И мясо птицы стало мясом рыбы, что привело французов, считающих себя гурманами, в недоумение и восторг. Поль очаровал меня своей галантностью окончательно. Хотя Поль искал внимания Ай, но она все время ускользала, хотя была рядом.
Любую ситуацию , когда намеки Поля готовы были перейти в нечто большее, она разряжала шуткой, или удивительной историей про еду или чай, про китайских императоров и поваров-даосов и их любовниц. Потому что, как не толкала она меня рассказать, про хохлов, про сало, их обычаи, горилку - у меня особо ничего не получалось. В конце концов, мы стали обучать французов кушать палочками и играть с ними. Когда мужчины вышли «освежиться», она подмигнула мне:
- Нy, вот, можешь ведь, когда хочешь. Молодец! Научись поддерживать акцент, плясать гопака и рассказывать анекдоты про горилку и сало. Ну и ржать, как необъезженная кобылка - и клянусь Буддой, никто не поверит, что перед ними зав. агентством по печати областной администрации. Даже если встретишь сослуживцев, то ни сплетен, ни слухов. Потому что это же не ты. И она показала мне зеркало.
На меня действительно смотрела не я, а розовощекая, жизнерадостная блондинка - хохлушка.
- А это, конечно, не я, - и она указала на себя, раскрыв веер, прикрыв наполовину лицо и став китаянкой.
Как всегда, Ай ускользнула, удивив нас напоследок. Пришел директор ресторана, он оказался китайцем, вместе с девушками, подарил нам наборы праздничных китайских пиал и позолоченные палочки, и объявил, что мы ничего не должны. Он сказал, что для него великая честь и радость принимать у себя друзей госпожи Мо. И в любой момент он готов служить нам.
Это повергло и меня и миллионеров в столбняк, когда им одна из девушек перевела слова хозяина ресторана. Они пытались что-то выяснить, но я остановила их, объяснив, что если они будут платить деньги, то обидят и хозяина и Айнуру, и меня, так как этот господин, видимо, родственник Аунуры. Мы уходили под впечатлением незабываемого вечера. Расставаясь, Поль целовал мне руки, а я обмотала его шею одной из своих разноцветных лент, и вручила им шмат сала, под наш общий смех. Поль смотрел на меня и его глаза, казалось, обещали. непонятно что. Но какая разница? Главное, что обещали. А что? Так я и сама могу «шо нибуд прыдумать, чай не дитина, а гарна дивчина вже».
Надо сказать, что последствия моей войны в родном селе продолжались. В этом вопросе вся администрация была за меня. Начались суды скорые, но справедливые. Общественный комитет во главе с администрацией моего родного села, тетей Зиной - маминой подругой, развернули реальную деятельность по сплочению сограждан и односельчан. Морозовы выехали из села, большую часть их домов сожгли. Технику, втихаря, растащили, или выкупили за бесценок. Моему брату удалось, через друга детства, приобрести грузовик.
Село успокаивалось после самой бурной масленицы в своей истории. Все стали вспоминать - что вокруг уже наступила весна, и надо уже втягиваться в посевную. Но вопросы, которые выявило это событие, его перепросмотры и анализ, которыми я занималась много часов, так и не уходили. На них могла дать ответ только Айханум. Дело оказалось не в ментальном понимании и оценке самого действия или фактов, событий. Даже не в знании их последовательности, причин, следствий и обстоятельств. Это приводило меня вновь «на круги своя», то есть, я чувствовала, что возникновение таких же аналогичных ситуаций неизбежно, как мне и втолковывала Ай. Так как это движение не было кругом, а было спиралью, неким развитием, то и фактура будущих битв и их последствия, естественно, будут другими, более ужасающими, хотя куда еще... Создавалось впечатление, что и раньше у меня были "битвы" разворачивающиеся по аналогичному сценарию. Только впопыхах действий, за «майей» событий, я не видела сути и логики, абстрактного ядра, некоего сценария, который написала я сама, для себя.
Начав отслеживать и анализировать события своей жизни, используя "мужскую логику" и "техники памяти", я стала понимать, хотя бы эпизодически, о чем в сущности говорит Ай. Дело в том, что я на своем опыте убедилась, что намерение войны - предполагает не метафорическое, абстрактное, виртуальное или какое-то иное, а реальное столкновение. Если оно не случилось с тем, с кем ты предполагал столкнуться, то в один прекрасный момент, намерение, накопив энергии, развернется и у тебя будет рукопашная с кем угодно, как это было у меня. Вместо Виктории Павловны, мое намерение нашло Морозовых в деревне, каких-то парней, с сумасшедшей, в подъезде - да хоть с кем. Это, по видимому, и была карма, судьба, которую я сама себе создавала и потом реализовывала. Слова Ай о том, что имея фрагментарные ментальные знания момента действия и не имея "видения" и осознания течения энергий, ты не можешь знать, что - общее, а что – частное, что - причина, а что - следствие, и естественно, решаешь, что это совершенно отдельные, несвязанные воедино фрагменты действительности. Но на самом деле выходило, что это реально единый поток, в котором все, со всем, связано, и ты являешься связующим звеном всего этого.
Я не раз вспоминала слова Айханум, когда она говорила мне, что я могла бы выбрать не войну, а совсем другую позицию. Она толкала меня в другую сторону, всегда. Послушай ее, я действительно, не оказалась бы посреди невероятной войны. Это бы не отвлекало такое колоссальное количество энергии, времени, ресурсов и денег. Пересматривая в «технике памяти» наши с ней разговоры, я увидела, как моя концентрация затягивала меня внутрь этой проблемы. Я создавала её сама. Я, помню, доказывала Ай, что эти Морозовы совсем обнаглели. Что слышала от крестьян, от народа, что они разграбили совхоз, все скупили по дешевке, делали, что хотели. Стреляли людей, насиловали молодых девчонок, опускали и унижали людей. Я просто призвала решить эту проблему. Раз власть бездействовала или не была способна это решить! Мой пыл в том разговоре был такой же, как пафос. Он рождал оправдание, и он же являлся таковыми! И я все время чувствовала от этого правоту и обоснование своих действий, даже перед Айнурой.
- Да нет! - спокойно возразила она тогда. - Все не так! Это лишь твои слова, в оправдание собственного военного героизма и необдуманных поступков, продиктованных твоей концентрацией под именем «война». Все твое село жило своей крестьянско-сельской жизнью. Им так нравилось. Они хотели так жить, поэтому они так и жили. Они не деревенские отсталые недоумки, не кондовая неграмотная темнота, не зачуханые дебилы, которым ты открыла глаза. Они такие же, как и ты, у многих высшее образование. Они так же, как и ты, имеют свободный выбор и право делать этот свой выбор. Они и делали его: жить так, как они жили. Кто не хотел, тот уехал, либо сделал все, чтобы жить иначе.
Ты говоришь, Морозовы разграбили совхоз. Но в соседнем Макарово, тоже был совхоз, и там не было Морозовых, но его тоже разграбили и растащили. В Болотово, был еще лучший совхоз, чем у вас, а его растащили. Даже следа не осталось, а там и в помине не было Морозовых. Вернее, там были Ивановы, Сивкины, Петровы, - тут Ай назвала и мою фамилию, - и там тоже, кто смог, утащили больше, а кто не смог меньше. По всей Сибири и России был единый процесс. Чем же виноваты Морозовы? В том, что сообразительней, организованней, и умнее других? В том, что более сильные и талантливые, больше других работали и пахали? В том, что у них была более устойчивая, более сильная семейно-клановая структура. Их клан оказался более организованный и жизнеспособный. Ты говоришь, «они стреляли в людей, а потом их даже не судили». Но ты сама, с матерью рассказывала мне эту историю, как Фролыч там, какой-то, пил с Морозовым старшим, потом поссорились, подрались и Фролыч врезал, видимо, Морозову. Тот схватил ружье и когда Фролыч побежал, прострелил ему задницу. Фролыч подал в суд, а Морозов пришел к ним домой и дал денег. Как твоя мать говорит, дал много, потому что даже жена Фролыча молчит сколько, и Фролыч забрал заявление и дело прекратили. Интересно, что здесь такого криминального? Фролыч нанес ущерб Морозову, Морозов в ответ нанес ущерб Фролычу, но переборщил, потом возместил в троекратном размере и по обоюдному согласию, стороны остались довольны. В чем же тут криминал и угнетение, в котором эти гнусные Морозовы опускали и угнетали других твоих односельчан? Они снова с Фролычем после этого пили водку и братались!
Дальше, этот твой довод, что они насиловали девчонок. Но откуда ты знаешь, что эти девчонки сами не провоцировали и не затаскивали на себя этого парня? Так, как это делаешь обычно ты сама! Красавчик, лидер группы, так сказать, молодой доминирующий самец, богатый, по их представлениям, на машине. Практически мечта любой деревенской девушки. А после сериалов и порнофильмов, которые они уже успели посмотреть, то и вообще "кайф"!
Ты же сама знаешь, как любого мужчину можно затащить на себя, а если сильно захотеть, то и заставить кинуться. А почему ты думаешь что ты, Мара, одна такая в твоем селе? Почему ты думаешь, что другие глупее Маруси, не знают и не умеют? И вопрос, кто кого разводил, не просто спорный, а однозначный. Это не он их насиловал, это они его насиловали. А когда он приходил в себя и разбирался, всплывала отчаянная версия с их стороны - он меня изнасиловал!
Так что все твои доводы - это удобные для тебя оправдания собственных поступков, ничего не имеющие общего со справедливостью, моралью, честью и достоинством. Это - очередная майра. Это оправдание твоего решения воевать, биться, проверить свои силы на новой «высоте» с накопившейся «моей» энергией, и каким-то опытом. Это смахивает на обдуманную или необдуманную подлость - десятки, а может, и сотни людей, лишились своего крова. Лишились работы, возможности кормить, одевать, возможности спокойно жить в родном селе. Лишились родных корней. Оторвала от дорогих сердцу мест и могил, детей Морозовских семей обрекла на безотцовщину. Сломала молодым судьбы: с зоны они вернуться, видимо, либо реальными бандитами, либо сломленными людьми. Кого не посадили, те тоже пострадали. Часть семей разошлись. Морозовы были женаты на Петровых, Сидоровых.
Вся жизнь в селе взаимопроникала и взаимно поддерживалась. По твоей воле, дети остались без родителей, без родственников, которые всю жизнь будут нести в себе и своей судьбе это эхо «гражданской войны», которую ты развязала, так, для тренировки. Теперь жена не верит мужу, брат брату, дети - отцам. Старики с семьями мотаются по чужим углам. Переломаны сотни судеб. Теперь твое село захиреет, люди начнут уезжать из него, потом закроется школа, и оно вымрет, как тысячи таких же сел. И после этого ты себя, конечно, можешь считать героиней.
Ты сотворила столько дерьма, ненависти, боли,столько нагребла в жизнь своих односельчан, в их души, в души своих родственников, возомнив себя «хозяйкой горы», спасительницей, ведущей к "свободе" и "счастью". На месте твоих друзей и родственников, я бы больше никогда тебя близко не подпускала к селу и травила, как заразную, прокаженную гадость!
Тогда я просто захлебнулась этим объяснением, ее холодным, расчетливым осознанием, и однозначностью чувств и выводов. У меня не было желания возражать. Я была просто раздавлена. Айханум вновь вывернула меня наизнанку, вывалила содержимое моего ливера из-под красивой оболочки идей и оправданий, которые устраивали меня, и которые я декларировала, заворачивая в них реальность, создавая иллюзию. Слова Ай в который раз опрокинули все мои защитные барьеры слов и понятий. Я помню, что стала падать в безысходность, в слезы и сопли - как в последнее прибежище, в защитную оболочку моих истерик и самосожалений и получила пинок, который отбросил меня назад, на пятую точку моего осознания.
Она была права во всем. Это были мои щиты от ответственности. Это была опять иллюзия, чтобы убежать от взгляда самой себе в лицо, избежать более реальных, глубинных изменений. Это была уже мной отработанная «фишка» - самоистязаться, страдать, каяться, так сказать, «духовно очищаться», «восходить к новым духовным высотам». Я усвоила и использовала эти завоевания эстетического «гона» современных моралистов, знатоков «русской души», этого вечного кича русской интеллигенции для оправдания своей лени и слабости, всего своего говна и гнили.
Я была действительно истинной дочерью своего народа, своей среды. Но Айханум, видимо, была действительно толи не из этого народа, толи вообще с луны. Она не разделяла этих взглядов. Поэтому мое погружение в состояние «духовного очищения» по поводу совершенных мной необдуманно и случайно «грехов» она прерывала брезгливым пинком под задницу и когда я приземлилась, она оказалась рядом и толкнула меня в лоб:
- Остановись! Я рассказала это тебе не для того, чтобы насладиться твоим самоуничижением, стать духовником твоих рыдательно-всхлипывательных исповедей, твоего собственного самосожаления. А для того, чтобы расширить твое осознание. Чтобы ты, наконец, смогла найти силы закончить эту и иные твои войны и битвы, которые, как созданная тобой карма, контролируют твою жизнь, определяя и толкая тебя и людей вокруг на формальные столкновения. Для тебя это тренировка в реализации своих намерений, а для них это боль и разрушение их жизни, отчаянье, смерть, тюрьма. Но однажды это случится и с тобой, когда у тебя вдруг кончится энергия.
- Неужели я «волшебница», могу вот так влиять на людей, и наделять их своим намерением, заставлять идти на преступления? - я еще трепыхалась, оказывается.
- Нет, эти люди вокруг, тоже набиты насилием и дерьмом. Вы одинаковые, мешки с одинаковым содержимым. Просто в результате наших взаимодействий, ты стала сильнее, и твое намерение подбирает, заставляет резонировать однотипные намерения и концентрации, усиливая их, и тогда они реализуются в поступки. Тем, у кого нет таких намерений, ты никаким образом не сможешь манипулировать. Морозов старший был такой же, как и ты: захватчик, решающий многие вопросы при помощи битвы. Вот вы и сошлись.
Ты должна закончить битвы, прекратить работу твоего намерения по их созданию. Созданию прямых или не прямых формальных столкновений, которые ты не можешь позволить себе с твоей Богиней Викой.
Именно пересматривая этот разговор, состоявшийся через пару-тройку недель после события , я наконец поняла, что мои формальные «рукопашные» битвы, контакты, аварии, драки - это реализация моих войн и битв. В частности, в моей войне с Викторией Павловной, это отсутствие возможности врезать ей прямо в рожу или под дых и отсутствие возможности у Богини Вики нокаутировать меня прямым в челюсть, приводят к этой совершенно сумасшедшей реальности. Наши намерения, как злобные фурии, рыщут вокруг нас, ища возможности реализоваться и материализоваться, и мы колбасим все, что нам попадается под руку, вернее, заставляем это попадаться нам под руку, под горячую руку намерения войны!
Да – это, реально, была моя карма. Осознав это, у меня, благодаря Ай, появилась впервые возможность встать с ней лицом к лицу, чтобы разглядеть ее ужасный лик. В первый раз удержаться от иллюзий, не застонать, не зарыдать и не заплакать о себе, такой, несчастной и потерянной.
Права защищены.