Ребенок всегда прав?
О том, что в Израиле существует культ детей, она знала еще со времен работы в школе. Здесь прижилась и пустила прочные корни американская модель воспитания, главный принцип которой – ребенку можно все и ребенок всегда прав. Причем сами израильтяне очень гордятся своим подходом к воспитанию детей, считая русскоязычных выходцев из республик бывшего Советского Союза жертвами тоталитарного режима, вечно подавляющими своих детей. Здесь же в Израиле главный девиз воспитания – ребенок - это личность, поэтому имеет право на свое мнение, на свои желания и на свое видение даже в самом нежном возрасте. Звучит красиво... А на деле? А на деле случалось так, что хваленая метода, когда ребенку можно все, давала-таки сбой, и эти маленькие личности даже у своих таких демократичных и таких продвинутых родителей вызывали банальное желание дать хороший подзатыльник своему чаду.
Однако мечты дать звонкого леща родители тщательно маскировали, потому что даже за такие мысли можно было попасть на крючок социальных служб, от одного упоминания которых у многих взрослых людей начиналась нервная икота. И икать было от чего. Один раз попав в поле зрения социальных работников, вырваться из цепких лап системы было практически невозможно. Семья ставилась на учет, в ходе которого контролировался буквально каждый шаг родителей и путь от начала общения с этими службами до изъятия ребенка из совершенно нормальной семьи был таким быстрым, а обратная дорога по возвращению блудного чада такой долгой и трудной, что многие предпочитали никогда не попадать в это вязкое болото, где придется доказывать, что ты не верблюд, случалось, что и годами.
С детьми в школе регулярно беседовал психолог. Причем беседа эта зачастую носила характер допроса, где наводящие вопросы взрослого и опытного человека подталкивали ребенка рассказать «страшную правду» о своих родителях. «Как мама на тебя кричит? - заискивающе спрашивает психолог, сам вопрос которого не подвергает сомнению, что мама кричит и остается только выяснить, как она это делает. Уловив малейшее замешательство ребенка, психолог торжественно резюмирует – можешь не отвечать, я и так все вижу, - и заносит в «протокол» пункт о психологическом домашнем насилии.
Она много слышала про детские надзорные службы в Израиле, но ей до конца не верилось, что такое возможно, казалось преувеличением и даже чем-то надуманным, пока подруга не обратилась к ней за помощью.
- Спасай, - коротко сообщила ей подруга, позвонив вечером по телефону. – Напиши письмо, что ты знаешь нашу семью и знаешь, как мы относимся к своим детям.
Она, действительно, знала эту семью. Четвертый год она давала частные уроки по развитию речи трем ребятишкам и подружилась не только со своими учениками, но и с их родителями. Они часто гуляли все вместе возле моря, занимались спортом в парке и даже просто так ходили друг к другу в гости. Это была обычная израильская семья – мама медсестра, папа ремонтировал машины в частном гараже. Работали много и подолгу, нужно было выплачивать машканту и тянуть троих деток, которым ни в чем не было отказа, как это и принято в израильских семьях.
- Ты понимаешь, - дрожащим голосом, полным отчаяния, говорила подруга в трубку, - случилось страшное: мы не купили Лиаму выбранные им кроссовки, и об этом узнал школьный психолог. К нам уже приходили из социальных служб и написали в акте, что в нашей семье подавляют детей. Будет комиссия, и если там решат, что было психологическое насилие….Нам нужны письма от как можно большего числа свидетелей того, знающих, как мы обращаемся с детьми..
Подруга захлебнулась слезами. А она не верила своим ушам. Не верила, потому что это была семья, где процветал культ детей, где все делалось для этих детей и где их воспитывали, декларируя принцип – детям можно все. Она не раз спорила с подругой, доказывая, что ребенок должен понимать границы дозволенного и знать слово – нельзя, но все ее убеждения разбивались как об стенку горох о стойкое представление о том, что ребенок – это пуп мира и все крутится исключительно вокруг этого «пупа». И стоило немного сместить этот центр тяжести и жизнь образцовой семьи могла превратиться в настоящий ад, с хождениями по кругам многочисленных инстанций, от вердикта которых зависело ни много ни мало дальнейшая жизнь всей семьи.
- Какие кроссовки? Какое насилие? Что за абсурд! – она допытывалась у подруги, пытаясь понять причину такого безграничного ее отчаяния.
Оказалось, что на днях семья была в обувном отделе, детям покупали новую обувь. Восьмилетний Лиам выбрал кроссовки на огромной тяжелой подошве с жестким задником.
- Я взяла в руки эти кроссовки и поняла, что он просто не сможет в них ходить, там колодка устроена на подъем пятки, а весят они, как гири, - рассказывала ей подруга о случившемся, - мы уговаривали его, объясняли, почему не стоит покупать эти тяжеленные бутсы, он, конечно, надулся, но в итоге согласился, и мы купили ему удобные кроссовки с правильной колодкой и ортопедическими стельками. А в позавчера на беседе со школьным психологом он рассказал, как мы всей семьей ходили покупать обувь, и как мы его отговаривали от выбранных им кроссовок. Психолог расценила это как давление на ребенка и неуважение его мнения и, предположив психологическое насилие в семье дала составленному акту ход! Мы в опасности! Ради Бога напиши нам письмо! Я уже и соседей попросила, и всех знакомых! Помнишь, я рассказывала тебе про двоюродную сестру мужа, у которой на три месяца изъяли детей, за то, что младшая девочка добавила слезы нарисованным человечкам!
Она слушала и отказывалась верить. Конечно же она напишет это письмо, где честно расскажет, как в этой семье целуют деток, что называется в попу! Почему-то вспомнилась строгая мама, которая воспитывала ее по принципу – я лучше знаю и слово старшего - закон. Еще подумалось, что она ни за что не поделиться с мамой и не расскажет ей, что случилось у подруги. Мама не просто не поймет, она не поверит….