Доброго всем времени суток. Как многим уже известно, RocketLab усердно работает над системой возвращения первой ступени своей ракеты Электрон. Уже проходила пресс-конференция, в ходе которой были выдвинуты основные особенности данного метода возвращения. Напомню, что возвращать ступень хотят на парашюте, а затем вылавливать в воздухе при помощи вертолета. Но много подробностей осталось за кадром. И чтобы выудить их у Питера Бека, главы ракетной компании, уже знакомый нам Тим Додд в очередной раз отправился к нему и задал множество интересных вопросов, которые гораздо точнее дают понять, чего хочет ракетная лаборатория, и как она этого будет добиваться. Ниже представлен видеоролик с озвучкой, а также текстовая версия интервью. Приятного просмотра/прочтения!
Привет, я Тим Додд, Everyday Astronaut. Сейчас я нахожусь на совершенно новом пусковом комплексе RocketLab в Уоллопсе, Вирджиния. Это Mars Pad 0C. И он позволит RocketLab запускать свой крутой маленький «Электрон» с территории Соединенных Штатов. На данный момент у них уже имеется Пусковой комплекс 1 в Новой Зеландии, а это пусковой комплекс 2. И у меня осталось ещё много вопросов, особенно по поводу работы RocketLab над многоразовостью для своей ракеты. Я думаю, что здесь есть кое-кто, кто сможет ответить на пару вопросов по поводу всего этого.
Тим Додд: Ты имеешь в виду, что мы будем говорить здесь, на твоём стартовом столе?
Питер Бек: Нет.
Тим: Я предполагаю, что мы поговорим с тем, кто знает всё о RocketLab. Не упасть в дырку (х3)! Привет, Питер! Как ты?
Питер: Привет, Тим! Рад тебя видеть!
Т: Ты тут не замерз?
П: Замерз.
Т: Да, это хорошее место, чтобы закончить год, уже почти 2020.
П: Да, это восхитительное место.
Т: И у вас, ребята, был невероятный год.
П: Да, я очень горжусь своей командой за 2019. Я думаю, что мы можем закончить этот год с улыбкой на их лице.
Т: Да, вы закончили год с шестью запусками, верно?
П: Ага.
Т: У вас теперь две пусковых площадки в действии.
П: Ага.
Т: И вы также работаете над многоразовостью.
П: Да, да, мы уже достигли определенных успехов в работе над многоразовостью. Это было гораздо лучше, чем мы ожидали.
Т: Как ты знаешь, это как раз то, с чего я хотел бы начать, потому что это очень захватывающе. То есть ты типа сидел, ну не знаю, и думаю, а не попробовать ли мне многоразовость, чтобы повысить прибыль. Для начала, скажи мне, что было ближе тебе в этом концепте, может быть это комната, может это стоило того. Просто проведи меня по своему мыслительному процессу.
П: Так, маленькие системы запуска общеизвестно сложны, верно? Потому что маржа на них обычно очень низкая. Когда у тебя 150 килограммов полезной нагрузки, если ещё добавить 100 кг парашютов, становится банально сложно торговать. Так, что, правда, заставило меня задуматься, так это когда я начал смотреть на данные и начал видеть, как хорошо выживала первая ступень. У нас были хорошие измерения окружающей обстановки во время взлета, и я правда начал понимать, что всё идёт как надо. И конечно также это попытка увеличить частоту запусков, в тоже время. И вытеснение в фабрику, где мы знали, что нам нужно удвоить размер фабрики и продолжать создавать всё больше и больше машин, и автоматизировать всё больше и больше. И это, как бы, стало очевидным. Данные не говорили, что это не нормально, да, это сложно, но мы не ломаем законы физики. Так что да. Я сформировал небольшую команду внутри компании, и мы начали идти к этому.
Т: У вас есть типа как огромная доска, полная стиля Вайл И. Койота, типа, что здесь работает на нас?
П: Да, конечно, было много сессий перед доской, если быть честным.
Т: Расскажи мне, ещё один, до того как ты сел, было ли даже что-то близкое, ещё один претендент, до того как ты твердо решил делать воздушный возврат?
П: Да, мы думали над посадкой в сетку, похоже на то, что делает SpaceX со своими обтекателями. Также мы думали над реактивной посадкой, но это было, знаешь, ты уже проделал половину работы к тому времени, как понял, что это не работает. И, да, были разные варианты всех видов различных концептов от команды, ну знаешь, гигантские дроны и различные другие вещи, да.
Т: Да, окей, я предполагаю надо углубиться именно в это, правда. Я делаю подкаст с парнями, который называется «Наше смехотворное будущее». И каждую неделю мы слышим от людей вопросы типа «почему бы они просто не…».
П: Да, да, правильно.
Т: И однажды был один интересный, типа «почему бы им просто не использовать гигантский дрон?». У вас уже есть батареи, моторы и это будет дешевле, чем обслуживать вертолет. Вы даже можете сделать четыре дрона, летающих в унисон. Почему это не сработало бы?
П: Так, я думаю, я пытаюсь сейчас получить лицензию на вертолет, так что…
Т: Я знаю, что ты хочешь (смеется).
П: Использовать вертолет хорошо.
Т: Это просто потому, что ты хочешь летать на вертолете чаще, чем обычно?
П: Нет, нет, нет, разве что чуть-чуть.
Т: (Смеется).
П: Я имею в виду, что многие уже ловили что-то вертолетом, это было сделано раньше. И я знаю, что много людей смотрят на это взглядом типа «Чувак, это очень запутанно» и «Как они собираются это ловить?». Но правда, это относительно академично, сопоставимо с входом ступени в атмосферу.
Т: Правда, хорошо, ты работаешь с компанией, которая находится в Шотландии или Англии, у которой есть система возвращения?
П: Нет.
Т: Правда? Потому что я помню, что интернет моментально увидел, что вы делаете и сразу пошли разговоры, что это было уже сделано ранее, что есть видео, где компания возвращает массогабаритный макет ускорителя на парафойле…
П: Да, я знаю, что это было сделано ранее. Lockheed Martin делали это, вроде это было в девяностые, пытались вернуть определенные артефакты после входа в атмосферу. Так что, ну знаешь, если копнуть достаточно глубоко, посмотреть на миссии Corona, все они были с вертолетом, это всё тот же метод.
Т: Да, верно, правда. Проходишь через атмосферу, выбрасываешь парашют и ловишь, пока она не коснется воды.
П: Да, это практически то.
Т: И сколько времени у вас есть между открытием парашюта и моментом касания поверхности.
П: Да, это и есть идея парафойла, что мы можем управлять им в ветре, максимизируя время спуска. Так, можно иметь до двадцати минут.
Т: Правда? Так что может быть несколько попыток с вертолетом?
П: Да, да. И мы пытаемся снизить скорость спуска до максимума в 10 метров в секунду, чтобы знать, что имеется приличная возможность подцепить ступень.
Т: Да, это очень круто. Так что я предполагаю, что в ближайшем будущем никаких автономных дронов?
П: Нет, был разговор об автономных кораблях в одно время, но нет, пока без автономных дронов.
Т: Окей, так что это твоё «Почему они просто не используют (смеется) дроны»…
П: Пит просто летает на вертолете.
Т: … Это потому что Пит просто любит летать на вертолетах, вот почему. Так, окей, по поводу реактивной посадки также было много дискуссий. Люди говорили «Почему они не делают реактивный вход в атмосферу?». Простой ответ, скорее всего, потому что вам это просто не нужно. Ваш бустер может выжить, он пережил стену.
П: Да, он пережил стену.
Т: Без реактивного замедления.
П: И он не только выжил от удара об стену, было худшее возможное снижение, которое только можно себе представить. Не было замечено абсолютно никакого замедления или чего-то ещё, так что он просто приближался и кричал, что горячо.
Т: Так, окей, из этого выходит пара вопросов. Прости, я просто хочу копнуть глубже во всё это, потому что.… Твой двигатель, Rutherford, правда ли он имеет возможность повторного запуска?
П: Так, мы не используем Т-Тейп, мы используем зажигательную свечу, так что да, он может. Но мы активно это не используем, я имею в виду, что нам надо ещё сделать некоторые вещи, к примеру, очистить камеры азотом и так далее. Но мы не используем это на самой ракете, но это правда просто сделать его перезапускаемым.
Т: Но у вас нет миссий или чего-то такого, в чем нужен перезапуск?
П: Нет.
Т: И вот для этого нужен разгонный блок (кикстейдж)?
П: Да, кикстейдж прекрасен. Потому что это двигательная установка правильного размера для того чтобы, ну знаешь, скруглить или вписаться в орбиту очень точно. Есть проблема с повторным зажиганием на второй ступени, ведь когда в ней остается топлива на несколько секунд, при зажигании происходит просто большой удар. В то время как «Кюри» работает около 20 – 30 секунд и вы получаете изысканную точность.
Т: Да, да, у вас есть длинный, такой типа низкий порог, или вы можете сделать небольшое зажигание, верно?
П: О, я скажу тебе, что нет ничего более удовлетворяющего, чем когда мы делаем зажигание скругления и выравнивания. У нас в ЦУПе, ну знаешь, есть несколько линий – предполагаемая линия, и за ней линия подъема. И мы просто смотрим, как эти две линии медленно сближаются и сходятся вместе через 30 секунд. Это просто невероятно удовлетворяет. Они просто (жужжит) и потом сходятся, это просто прекрасно.
Т: О да, это, правда, удивительно. И вот одна из последних миссий SpaceX, где у них, ну знаешь, вторая ступень с избыточной тягой от двигателя Merlin, и они зажгли её где-то…. Это было где-то пол секунды, или около того.
П: Ага.
Т: Это было типа (имитация взрыва). Это просто «вау», я не мог представить быстротечность включения. Её просто быстро тряхнуло, а у вас есть возможность с…. Сейчас вы модернизированы со своим «Фотоном», и, вы до сих пор разделяете «Фотон» и «Кюри», или это теперь это всё «Фотон»?
П: Да, хорошо, тут есть небольшие споры, правда. Так, кикстейдж сейчас действительно «Фотон», но у нас есть различные варианты: у нас есть кикстейдж с однокомпонентным топливом и с двухкомпонентным. Так что, ну знаешь, для миссий, которые не требуют какой-то экстра производительности, мы просто используем однокомпонентный, потому что тебе надо просто открыть клапан и всё. Но, если требуется более высокая производительность, мы запускаем двухкомпонентную.
Т: Какова разница в удельном импульсе между однокомпонентной и двухкомпонентной версией?
П: О, она достаточно большая, ну знаешь, возможно 50 – 60 секунд или что-то около того, так что она довольно порядочная.
Т: И сколько характеристической скорости (deltaV) даёт вам двухкомпонентная система?
П: Я не помню точной цифры, потому что она зависит от комбинации топливных баков. Так, у нас есть довольно большая гибкость в плане разгонного блока для того, чтобы изменять её в зависимости от миссии. Я имею в виду, что на десятом полете мы летели на высокую орбиту около 400 км, потом мы сделали повторное включение, снизили её и выпустили ещё часть нагрузки. Так что, мы находим всё больше и больше миссий, мы делаем множественные повторные зажигания, меняем орбиты и типа того.
Т: Да, это означает для заказчика возможность попасть туда, куда ему нужно, ему не нужно иметь свою собственную двигательную установку.
П: Хорошо, ведь в этом и есть весь смысл специальной отдельной ракеты, верно? Я имею в виду, если ты не можешь это сделать, то твой выбор лететь с другими нагрузками.
Т: Да, да, конечно. Так что, есть ли у вас, парни, всё ещё миссия, которую вы отправляете на Луну, это верно?
П: Да.
Т: Да. Так, насколько долго эта нагрузка будет лететь на кикстейдже, сделает ли кикстейдж полный TLI?
П: Да, это «Фотон», да.
Т: Реально?
П: Да, мы правда просто отправим «Фотон» на Луну.
Т: Вау, он правда имеет такое большое количество характеристической скорости?
П: Да, да, скажу так – мы сможем сконфигурировать его, поменять конфигурации баков, чтобы…. Ну знаешь, «Фотон» на Луну это же просто большой бак наверху отделителя полезной нагрузки. Знаешь, всё уже здесь, вся навигация, коммуникация, всё оно уже здесь. И, знаешь, мы спроектировали двигатель «Кюри» таким образом, что он может работать очень длительное время. Так что, да…
Т: Будет ли он делать несколько зажиганий по орбите, я предположу…
П: Да, да, это оптимизирует полет. Прямое зажигание очень дорогое.
Т: Будет очень захватывающе это увидеть.
П: Да, да.
Т: Просто думаю, что ракета такого размера, относительно маленькая ракета будет иметь возможность отправить нагрузку на Луну.
П: Да, и я думаю, что это захватывающе со многих сторон, потому что это открывает так много различных возможностей. Ну знаешь, зажигание TLI это хорошо, но мы можем также лететь на ГСО, гелиоцентрические орбиты и ещё много вещей, которые можно сделать, которые очень крутые.
Т: Я никогда не думал о ГСО. Я уверен, что ещё не было таких маленьких ракет, которые что-то выводили на ГСО, правда?
П: Нет, нет, я уверен.
Т: И даже не близко. Да, это довольно удивительно. Одна из вещей, которую все определенно спрашивают. Определенное оборудование, которое требуется для того, чтобы делать возврат ступени, это одна из причин того, что вы пошли по пути двухкомпонентного кикстейджа, чтобы компенсировать эту разницу в дельте?
П: Да, где бы мы…. Мы продолжаем улучшать характеристики «Электрона», чтобы увеличить маржу и возместить те изменения, которые мы делаем вместе с возвратом ступени. Но, как я говорил ранее, если миссия не подразумевает этого, мы просто поставим однокомпонентный.
Т: Да, да. Так, в целом, делали ли вы какие-то изменения в батареях или оптимизировали двигатели между полетом номер один и десять?
П: Это удивительно, правда. Кардинально поменялось лишь несколько систем. Ну знаешь, мы поняли системы лучше и нас появилась возможность увеличить прибыль, но здесь не было какой-то крупной перепланировки действительно каждой системы. Ну знаешь, мы продолжим этот год, в 2020 мы продолжим вносить улучшения по пути, потому что нам надо будет добавить массы на первую ступень для возврата. Так что у нас есть довольно простая дорожная карта для улучшений аппарата.
Т: Если ты не возражаешь, я прошу, сколько массы добавляется для возврата ступени?
П: Это правда зависит от того, как успешно баллистическое снижение с парашютом. Я предполагаю, что, возможно, не более 150 килограммов на первой ступени, но тебе стоит помнить коэффициенты.
Т: Да, сколько там, в районе 4 к 1?
П: На самом деле на «Электроне» оно гораздо, гораздо больше этого. Потому что вторая ступень делает так много работы, так что, знаешь, там что-то в районе 8 к 1.
Т: Правда?
П: Так что мы можем нести довольно много массы на первой ступени.
Т: Я должен просто объяснить для тех, кто смотрит и слушает. Это означает, в принципе, что они могут добавить кучу массы на первую ступень, и это не отнимет так много полезной нагрузки, как отняло бы, если бы это висело на второй ступени. Так, если вы добавляете восемь килограммов на первую ступень, это отнимет только около одного килограмма от полезной нагрузки. Так что, я предполагаю, есть ещё один вопрос: «Были ли здесь какие-то мысли?». Ладно, я сначала спрошу это. Какой удельный импульс у вашего разгонного блока?
П: Двигателя «Резерфорд» или…
Т: «Резерфорд», да, прости, верхней ступени.
П: Да, так, он находится в районе 342 секунд, в этом районе. Это высокая характеристика, тем более для такого маленького двигателя. Его КПД в районе 97%, 97-98, где-то так. Это потрясающе.
Т: Так были ли какие-то мысли лететь с другим топливом на верхней ступени, или на первой, типа вы смотрели в сторону метана?
П: Ага, на самом деле, нет. Я люблю, люблю керосин. Я знаю, что есть много разговоров о том, что легче иметь два криогенных топлива, чем одно криогенное, а другое – нет. Но я предпочитаю не иметь дела с ещё одним криогенным топливом, лично, особенно, если одно из них немного пламенное. Я имею в виду, если ты видел некоторые недавние вещи от SpaceX, этот метан, конечно, любит постоянно переходить в огонь. В этом плане керосин очень отличается. Так что, я считаю, что вероятно некоторые улучшения характеристик могут быть, но послушность керосина очень упрощает его использование. Что мы пытаемся здесь сделать, так это запускать в большом количестве, так что добавление систем также увеличивает сложность, а это не то, что нужно.
Т: Я хочу сказать, что это почти как твоя визитная карточка, сохранять всё настолько простым, насколько это возможно. Все хотят, и это конечно мнение диванных инженеров, но есть много фанатов космоса, которые говорят: «Но они, наверное, смогут запустить 400 килограммов, если просто поменяют это, это и это!» Это как, какая обменная выгода с этого? Вы правда идете к увеличению количества заказчиков, возможностей вывода полезных нагрузок и ещё множества вещей. Для всех этих усложнений требуются новые НИОКР. Я помню, мы говорили об аэроспайках в прошлый раз, когда мы встречались /*Так, а вот тут позволю сделать небольшую паузу, чтобы напомнить, что у меня есть перевод предыдущего длинного разговора Тима Додда и Питера Бека, в котором они обсудили множество интереснейших вещей, как вы только что слышали, в том числе и аэроспайки на «Электроне». Если хотите ознакомиться с этим подробнее, то ссылка уже всплыла в правом верхнем углу экрана. Досматривайте это интервью и направляйтесь смотреть ещё три части увлекательных посиделок с главой Rocketlab. Ну а мы продолжаем */ и это один из идеальных примеров того, что может это поможет в некоторых вещах и улучшит некоторые ситуации, но, в конце концов, даже если ты заставишь систему работать идеально, то, как много ты потратишь на то, чтобы заставить это работать, и будет ли это стоить в долгосрочной перспективе?
П: Да, это абсолютная правда.
Т: Ты можешь закончить, так и не сдвинувшись с мертвой точки, знаешь?
П: Ага.
Т: Окей, то есть оптимизация верхней ступени.… Скорее всего, вы не будете использовать жидкий метан или другие криогенные топлива, или менять системы. У меня всё ещё остается вопрос, даже два вопроса о верхней ступени.
П: Окей.
Т: Вы отделяете обе батареи в одно и то же время.
П: Верно, верно.
Т: Есть ли причина того, что вы не отделяете сначала одну, потом вторую?
П: Да, полезная нагрузка уменьшится, если ты будешь отделять по очереди. Красота отделения двух одновременно заключается в том, что не вносится изменение крутящего момента, потому что они обнуляют друг друга. Когда ты отделяешь одну батарею, это как будто толчок в противоположную сторону. Конечно, система управления и так с этим справится, но если ты отделаешь сразу две батареи, система просто об этом не знает, то же самое с обтекателями. Так что, правда, мы к этому пришли в первый день, просто чтобы минимизировать риск. И, да, для небольшого количества полезной нагрузки, это просто не добавляет нового риска.
Т: Да, ага. И снова всё сводится к тому, чтобы не создавать больше риска. Вторая ступень испускает много искр, которые вылетают прямо из сопла. Из-за чего это?
П: Да, так, двигатель «Резерфорд» имеет очень высокую производительность, и что это на самом деле. Это довольно забавно смотреть, как люди говорят: «О, у них наверняка лопастное сопло», основываясь на том факте, что оно светится ярко красным. Но нет, там есть немного отложений сажи. Так, отложения сажи вырастают на лицевой стороне инжектора наподобие сталактитов, затем они достигают определенного размера и отпадают. И получается, что это просто углерод, попадающий в выхлоп.
Т: Правда?
П: Да.
Т: То есть это просто сажа от RP-1?
П: Ага.
Т: Вау, эти выстрелы выглядят как маленькие искры.
П: Маленькие искры, да. И этот инжектор, если судить по эффективности, очень хороший, он очень…
Т: Вы делаете лицевой, вы идете по пути коаксиального, или…
П: Это хороший инжектор.
Т: Хороший инжектор (смеется). Мне нравится это. Окей, так, мы говорили на счёт этого, мы говорили о зажиганиях, о жидком метане, об искрах из двигателей. Окей, если возвращаться к многоразовости, мы попробуем обернуть это всё вокруг. Вам вообще не надо делать никаких аэродинамических систем для возврата ступени?
П: Нет каких-то конкретных аэро-придатков, но сама ступень управляется РСУ, небольшими ракетными двигателями для контроля ориентации.
Т: Маленькие двигатели, они милые. Маленькие парни, да.
П: Да, да, да, очень милые.
Т: И у них хватает возможностей контроля, чтобы сохранять ступень направленной в верную точку?
П: Да, так то это очень интересно. Ну знаешь, динамическая стабильность ступени на гиперзвуковом режиме…. Когда мы переходим на дозвуковой режим, ступень хочет повернуть себя назад, а на гиперзвуке она, на самом деле, довольно стабильная.
Т: Потому что двигатели находятся в хвосте и…
П: Двигатели и батареи находятся внизу, так что вся масса находится в нижней части ступени. Так что, когда мы.… Когда прошло около пяти секунд после зажигания второй ступени, мы начинаем что-то типа маневра. Первый маневр это сделать оборот и потом выровняться с коридором входа. И, это было очень хорошо, я видел это на своём экране и смотрел на это всё с осторожностью. И, ну знаешь, просто смотреть, как эти коэффициенты идут вниз, а потом они все сходятся внизу на нуле. И я такой: «Это хорошо». И когда эта штука просто сидела на нуле, я понял, что всё хорошо. И потом, знаешь, мы начали приближаться к апогею, а потом ты видишь, как вектор выравнивания идёт хорошо и остается в хороших рамках, и маленькие двигатели просто стреляют во все стороны и делают свою работу. Мы наблюдали небольшое вращение, но оно проходило по наименее управляемой оси, так что, ты понимаешь, что всегда трудно бороться с таким вращением.
Т: И вам не нужно перезапускать двигатели, поэтому вы можете не волноваться по поводу болтающегося по баку топлива или чего-то ещё.
П: Вращение – это хорошо. Небольшое вращение-барбекю полезно, потому что так ты не поджаришь системы. Но отдам честь команде наземного контроля, они улучшали код в два часа утра неделями и неделями. Всё время что-то доделывали, доделывали, так что эти парни просто…. Я думаю, ты видел точность аппарата, это всё благодаря тем парням. Это просто невероятно, невероятно.
Т: Невероятно. А на чем работают эти маленькие РСУ? Они просто…
П: Холодный газ.
Т: Холодный газ, ага?
П: Да.
Т: И этого достаточно чтобы, это даже трудно изобразить, ведь они таки маленькие.
П: Да, но когда ты находишься в коридоре – это хорошо. Проблемы начинаются, только когда покидаешь коридор. Так-то, коридор очень узкий. И если выходишь из него, сразу возвращаются плазменные ножи. Ты просто спотыкаешься о границу ударной волны, отсоединяешься и ты готов. Но если получается просто усидеть в этом маленьком коридоре с колоколообразной ударной волной спереди, то жизнь удалась.
Т: Это так невероятно, что мы говорим об этом. Ведь сейчас есть возможность просто отправить ступень обратно через атмосферу, и она вернется. Её детали будут горячими, как солнце, и смогут выжить. Так будете ли вы усиливать тепловое покрытие вокруг вашей структуры и тому подобное, по сравнению с предыдущими полетами?
П: Да, нижняя часть «Электрона» итак имеет довольно здоровенный тепловой щит из-за множества двигателей. Имеется взаимодействие между выхлопами рабочего тела, и поэтому имеется много циркулирующего потока, особенно на определенных числах Маха. Так что тепловой щит получается довольно приличный. Ну знаешь, во время входа мы видели разрушение теплощита, потому что он не предназначен для такого вида динамических нагрузок. Но мы всё ещё получаем твёрдую телеметрию, баки были всё ещё под давлением, системы всё ещё отвечали, телеметрия шла прямо до столкновения. И да, мы потеряли немного модулей сбора данных и немного сенсоров на тепловом щите, но это было оно.
Т: Вау, то есть ты считаешь, что это было…
П: Я думаю, она была в порядке.
Т: Вау.
П: Да, я имею в виду, что все данные показывают, что ступень была в замечательном состоянии.
Т: Реально? Так теперь вы идете к тому, чтобы повторить вход снова, полностью то же самое?
П: Так, я не думаю, что десятый полет был таким успешным, я понял, что даже со всеми этими вещами очень трудно что-то смоделировать и предсказать, когда что-то идёт не так ты идешь и учишься на этом. Так что я сказал команде: «Так, давайте сделаем два подряд, и, ну знаешь…»
Т: Всё подтвердим.
П: Да, в первый раз мы попробуем сделать как можно лучше, мы, вероятно, многое узнаем, а затем мы можем сделать во второй раз правильно. Но во второй раз мы будем держать передачу телеметрии как можно дольше. Мы на самом деле намеренно отключили камеру во время спуска вниз, потому что мы хотели поддерживать целостность передачи данных. Данные решают, картинки – это хорошо, но данные решают. Так, мы переключились на режим с низкой пропускной способностью и выключили камеру. Но как это было, мы поддерживали соединение в один мегабит в секунду на протяжении всего пути до самого столкновения, так что у нас будет возможность поставить хорошую камеру в следующий раз.
Т: Вау, вау, это хорошие новости. Так, подведем итог, вы хотите повторить то, что сделали в десятом полете, для одиннадцатого. Значит ли это, что вы установите гиперзвуковые шары и парашюты на двенадцатом полете?
П: Не на 12, я ожидаю, что мы должны сделать ещё много работы перед тем, как перейти на следующую ступень. Я думаю, мы все сейчас типа легкомысленных детей, потому что у нас есть все данные, из которых нужно исходить, так что мы сделаем ещё одно усовершенствование, это, вероятно, займет ещё несколько полетов. И после этого мы установим несколько парашютов на ступень.
Т: Ещё, если не затруднит, можешь ответить, какие изменения произойдут?
П: Парашюты, мы установим несколько парашютов на следующих. И, знаешь, у нас всё ещё много работы, которую необходимо сделать с некоторыми замедлителями, но что я правда хочу сделать, так это повесить на неё парашюты и вернуть её одним куском в океан, выловить её, и сделать ей судмедэкспертизу. Из этого мы научимся по максимуму, физически обследуя оборудование.
Т: Конечно, да, насколько ты знаешь, может, если добавить больше аэродинамических замедлителей.… Да, замедлителей. Был ли какой-либо разговор о том, чтобы межступенчатый отсек типа отгибался назад, наподобие цветка или чего-то такого?
П: Да, на самом деле, межступенчатый отсек это не то место, которое тебе нужно, хочешь - верь, хочешь – нет.
Т: Правда?
П: Да, он не подходит, режим гиперзвукового потока немного отличается.
Т: Это потому что он заканчивается настолько далеко от волны, и он практически просто сидит и не производит никакого эффекта?
П: Точно, потому что когда ты пробиваешь звук.… Если ты верно идешь по коридору, ты имеешь большое подобие тени, и заканчивается всё на том, что надо иметь что-то очень большое, чтобы оно было эффективным.
Т: И это просто глупо.
П: Так что если ты просто складываешь интерстейдж вверху лепестками, так просто ничего, там нет потока.
Т: Это имеет значение. Так, но вы можете потенциально иметь маленькие воздушные тормоза, выходящие из вашей первой ступени или типа того?
П: Да, могут быть любые виды различных режимов.
Т: Просто раскрыть эти поверхности чуть-чуть сильнее.
П: Да, я имею в виду, что есть различные решения для различных путей. Возможно, если вы имеете меньший угол атаки, то это могло бы быть более эффективным. Но весь наш концепт состоит в том, чтобы сохранить ступень холодной и не попасть в ветер, насколько это возможно.
Т: Так, по поводу вашего полетного коридора; для вас лучше входить дольше, более круто, вот так, или прямо вниз?
П: Это вопрос к углу атаки. Это то, что мы хотим попробовать поддерживать.
Т: Так, если мы смотрим вперед в 2020, каким он может быть: мы будем видеть больше оборудования для возврата, больше полетов.
П: Удвоим количество полетов.
Т: Получается раз в месяц?
П: Ага.
Т: Вау. Запуски прямо отсюда.
П: Да, отсюда.
Т: Прям вот отсюда (смеется).
П: Да, из этого пускового ведра.
Т: Мы не хотели бы оказаться здесь, когда это случится. И также на что вы, парни, смотрите в 2020?
П: «Фотон». Ну знаешь, следующий год – это большой год спутников, для нас. Я очень предвкушаю введение в строй «Фотона», я думаю, что он решит кучу проблем для индустрии и правда опустит границы и барьеры для людей в плане доставки всего на орбиту. Ну знаешь, наука, образование, коммерция. Знаешь, это просто убирает всю ту суету, что сейчас в космосе. Так что следующий год будет большим годом для нас, первая миссия «Фотона». И мы увидим, кто знает, возможно, мы занесем кое-что на Луну.
Т: Я тоже на это надеюсь.
П: Посмотрим, как пойдет.
Т: Это невероятно. Я искренне благодарю тебя за потраченное время.
П: Спасибо, Тим!
Т: И поздравляю с этим восхитительным новым пусковым комплексом!
П: Спасибо, Тим, ценю это.
Т: До скорой встречи!
