Я послушался вашего мнения, любимые мои читатели, и продолжил книгу. Надеюсь, что те моменты, которые не были раскрыты в первой части, станут здесь понятны. И, пожалуйста, пишите свои отзывы. И хорошие, и плохие. Они очень помогают мне писать. Заранее благодарен.
Ваш Виктор Рогов
Серёжка торопился. Он бежал, сбивая босые ступни. Взобравшись на холм, он остановился перевести дух. Попробуйте пробежать по лесу, а потом ещё и по лугу и полю босиком. Горожанин, снявший летом на даче свои ботинки, почувствует ногами каждый мельчайший камушек. Его запала может быть и хватит, чтобы пройтись десяток – другой шагов по двору, но пробежать босиком несколько километров, это уже сверх его возможностей. Серёжка же сбрасывал обувь в конце мая, как только заканчивалась школа, и до первого сентября его ноги не знали, что такое туфли или ботинки. Подошвы за лето грубели так, что матери невольно приходилось брать обувку на пару размеров больше, хотя и не факт, что это из-за босоногого лета. Мальчишка рос в силу своего возраста.
Сейчас Серёжка торопился так, что даже его, привыкшие ко всему ступни, горели. Несмотря на всю свою поспешность, не доходя до деревни, Серёжка сбавил ход, юркнул в кусты и уже оттуда, с края холма, оглядел деревню.
" Говорят, что когда-то дома в деревнях были одинаковыми. Врут, наверное, – подумал Серёжка, – как могут быть одинаковыми дома у Клопа и у его батраков. Вон он, дом Клопа стоит. Весь в башенках. Кирпичик к кирпичику с расшивочкой. Окна зеркальные вполстены. На втором этаже свет горит. Кто-то не спит из господ. Хотя, какой сон, уже скоро полдень. Забыли, наверное, выключить."
Ближайший батрацкий дом метрах в ста от дома Клопа стоит. Вообще-то он Клопов, но за глаза все его Клопом кличут. Сосёт кровушку из людей. Все у него в долгах.
Вот у батраков домики все одинаковые. Барин строил. На свои денюжки. Потом народ посулами зазывал и в дома селил. Всю жизнь отрабатывают, а всё равно долг не уменьшается. Частная ипотека называется. Таких домов стояло больше сотни. Прямые ровные улицы. Чистота. Заборчики покрашенные. Тишь, да благодать. Да воли не видать.
Серёжка, не шевелясь, вглядывался в деревенскую улицу. Нужно предупредить, но он не уверен, что не опоздал. Смеркалось. Вроде тихо. Серёжка уже хотел встать и бежать дальше, как вдруг его внимание привлекло светящееся белое пятно на дороге между поселением батраков и домом Клопа. Он замер: «Что это?».
Пятно медленно ползло к хоромам. И только теперь Серёжка обратил внимание на то, что ни в одном из батрацких домов не горел свет. Стояли дома тусклые какие-то. Все цвета потерявшие. Пятно, двигающееся к дому Клопа, доползло до ярко-красного забора. Почему-то все деревенские богачи любят яркое. Выделиться очень хочется, наверное. Пятну, это видимо, не понравилось. Оно наползло на ограду, и та, потеряв цвет, стала блёкло-серой, как и дома батраков, оставшиеся на пути пятна.
Видимо, из дома Клопа тоже наблюдали за пятном. Сзади дома заурчал двигатель, и как только пятно перетекло забор, машина выехала через задние ворота и уехала. Серёжка видел, как убегала после уезда машины прислуга.
Пятно неторопливо продолжало двигаться. Оно не обращало внимания ни на какие передвижения. Оно ползло по своему маршруту, только ему ведомому, и уничтожало всё на своём пути. За ним оставалась полоса шириной метров сто.
«Как же так? Я бежал явно быстрее, чем пятно, но всё равно опоздал, – пришла мысль к Серёжке, – прыгает оно, что ли? Или… Да, точно, оно не одно. Значит, нужно обогнать передовое. Какова может быть их общая ширина?»
Серёжка похолодел от мысли, что пока он тут разлёживается, следующее пятно уже совсем близко. Вскочив, уже не стараясь спрятаться, Серёжка побежал вперёд. Направление у них одинаковое, значит нужно просто их обогнать. Двигаются они медленно. Шум и движение их не беспокоят. Значит, нужно догнать прислугу и направить их не в стороны, а в направлении движения пятна. Нужно переправиться через реку. Река должна задержать пятна. Нужно добраться до связи раньше, чем их настигнет эта неизвестная штуковина.
Серёжка в бессильной злости сжал свои кулачки и побежал.
Ещё сегодня утром Серёжка нежился в кровати, наслаждаясь первым днём каникул. В школу не надо, уроки не надо. Учебники заброшены в дальний угол шкафа и завалены зимними вещами, чтобы не напоминать о скучной зимней учёбе. Из кухни потянулись вкусные запахи, и Серёжка встал, потянулся и побрёл на кухню.
«Умываться сначала, засоня, – беззлобно улыбнулась мать, – да мыло не забудь, а то знаю я тебя».
– Ладно, ладно.
– И полотенце не хватай чужое. Своим вытирайся.
Серёжка юркнул в ванную. В общем-то, человек ко всему привыкает. Серёжка в свои двенадцать лет не обижался ни на маму с папой, ни на жизнь. Да, его родители тоже были батраками. Но на их планете Зее был только один большой материк. И он давно был поделен между хозяевами. Всем остальным предоставлялось только возможность получить дом с участком, в так называемую частную ипотеку, и всю оставшуюся жизнь работать на хозяина. Были, конечно, и такие, кому не нравилось. Они сбивались в ватаги и становились обыкновенными бандитами. Но таких, если их вылавливали, ждала одна участь : рабов. Им уже никто не предоставлял никаких ипотек. Селили их под охраной в бараках. На работы выводили в кандалах. И работу давали самую тяжёлую, на которую даже батраки не любили ходить.
Правило Зеей не выборное правительство, а тридцатка богатейших. Каждый год по экономическим показателям рассчитывался доход каждого хозяина. Тридцать самых богатых правили следующий год. Понятно, что в этой тридцатке могли поменяться только те, кто составлял самые нижние строчки рейтинга, но даже это было маловероятно, потому что власть предержащие и в бизнесе себя старались не обделить.
Батраки считались свободными людьми. На практике они могли уйти только к более богатому хозяину, если его интересовала их специальность. Второй путь, чтобы уйти из батраков, был контракт с армией. Но это, как говорится, на любителя. В рабы попадали только те, кто побывал в бандах. Ну, а в рабстве редко кто жил больше пяти лет.
Вчера с вечера началась гроза. Почти всю ночь шёл снег. Утром он, правда, быстро растаял, а к обеду и земля высохла, но то, что сначала приняли за молнии, оказалось светлыми, почти белыми пятнами. Именно из-за снега их не сразу заметили. Снег и снег, не молоко же пролили. Первый дом в их деревне пятно задавило, не привлекши ничьего внимания. В доме ещё спали. Так и умерли, бедняги, во сне. Второй дом спасла собака, что стала надрываться, когда стал обугливаться забор. Все выскочили из дома, а любопытные ребятишки побежали смотреть пятно. Там и остались. И когда дико завыла их мать, прежде чем броситься спасать уже погибших детей, только тогда деревня всполошилась, но ещё не осознала до конца всей опасности. Мужики пытались бороться. Закидывали землю лопатами, водой лили. Всё было напрасно. Пятно двигалось, не ускоряясь и не замедляясь. Так двигается огонь по листу бумаги, оставляя за собой обугленную пластину. С той только разницей, что ничем было не остановить этот беспламенный огонь. И когда пару десятков домов сгинуло в пятне, отец отправил Серёжку в соседнюю деревню, которая находилась по направлению движения пятна. Так Серёжка оказался здесь. На сердце его дохнуло холодом: «Как там родные?» Уже понимая, что пятно не одно, и что вряд ли они увидятся, Серёжка продолжал бежать. Он не зал, что навстречу ему тоже движется такая же волна пятен.
Когда Серёжка увидел первого из прислуги Клопа и всё ему объяснил, тот принялся собирать своих, и все вместе они двинулись по направлению, в котором двигалось пятно. Бежать уже никто не мог. Все шли. Но и идти становилось всё тяжелее. Солнышко взошло, стало припекать. Такова уж поздняя весна на Зее. Ночью может идти снег и мести метель с громом и молниями, а днём на небе ни единого облачка, и воздух прогревается до сорока градусов. Воды ни у кого не было. Бежали из дома впопыхах. Это барину собрали всё необходимое, а сами таком обошлись. Дядя Глеб, который был старшим у прислуги, объявил привал. «Десять минут, – начал говорить он, и осёкся, – Что это?» Навстречу им ползла такая же стена обугливания. Белое светящееся пятно, а за ним чёрный лес, черная трава.
– Всё. Приплыли.
– Может, вправо или влево попробуем, Глеб?
– Малец говорит, что не одно оно, пятно это. Обложили со всех сторон. Некуда больше бежать.
– Возьмите детей за руки. И, это, пусть глаза закроют. Прощайте, сельчане.
В этот момент рядом с людьми прямо в воздухе начали появляться двери. Много дверей. Они открылись практически одновременно.
– Заходите. Быстрее. Не копошитесь. Мы должны уйти. Двери тоже не спасут, если Фикти до них доберутся.
– Какие ещё фикти?
– От которых вы убегаете. Заходите. Уходим. Все объяснения потом, когда будем в безопасности.
Когда за последним человеком закрылась последняя дверь и она исчезла, пятна фикти сошлись. Чёрный цвет стал изменяться на белый. Будто кто-то припорошил всё снегом.
Зея перестала существовать. Для людей.