Гадать, как бы оно там сложилось, можно долго. Есть вполне здравые рассуждения насчет того, что, например, Япония и Южная Корея пережили крах своих финансовых пузырей и много лет потратили на преодоление последствий кредитной экспансии, однако после пузырей осталась современная промышленность. А плохие кредиты - дело преходящее. В конце концов, капитализм - это кредит. Опережающий рост кредита по сравнению с физическим объемом экономики - характерная черта капиталистической экономики.
Однако в любом случае это дело прошлое. Сегодня этот Рубикон перейден, и перейден не от хорошей жизни. Можно было в 2016 году призывать к «нормализации отношений с Западом», рассчитывая ня восстановление прежней схемы организации инвестиционного процесса за счет западных коммерческих займов. Можно, на грани потери адекватности, продолжать ждать у моря погоды в 2017-м. Но в 2020-м, на фоне завершения брекзита, торговых войн США с КНР и ЕС, на фоне беспорядков в Гонконге, всерьез рассчитывать на иностранные иннестиционные механизмы было бы совсем уж дико.
Произошло принятие новой реальности, состоялись серьезные подвижки во внутриэлитном балансе. Радоваться, впрочем, рано.
Эпоха суверенного инвестиционного цикла будет суровой. Посуровей эпохи суверенной демократии, это точно. Экономика - штука серьезная, и запуск инвестиционного процесса потребует гораздо более высокого уровня дисциплины. Завсегдатаи телеграма без труда могут спроецировать новые реалии на фактуру, в избытке имеющуюся в анонимных каналах. Конечно, и последние годы нельзя назвать особо комфортными с точки зрения выживания вовлеченных во взаимовыгодное распределение финансовых потоков, но суверенный инвестцикл сделает это занятие еще менее комфортным.
Собственно, история с переходом в новую инвестиционную реальность подтверждает старую истину: характерное время масштабных изменений составляет пять лет. 2015-2019 годы ушли на то, чтобы адаптироваться к новой ситуации, отрефлексировать ее и выработать новые подходы.
Долго, жаль потерянного времени? Но так устроен процесс принятия больших решений. Через накопление разносторонней практической информации. Никто не принимает решения исходя из оценок умников. Сколь бы глубокими и точными ни казались оценки экспертов, это всегда всего лишь мнение. Брать мнение и подстраивать под него реальность никто не будет. Поэтому даже когда «всем давно всё ясно», события продолжают развиваться по своей собственной внутренней логике.
Может показаться, что наверху не по нимают или не хотят перемен, но это не так. Зато к тому моменту, когда перемены становятся реальными, бывает непросто поверить, что вот оно, началось. Потому что ведь так давно все было ясно, а ничего не происходило. И в этот раз ошибаются уже сами скептики. Потому что действительно: вот оно, началось...