Никак не могу определиться выйду я жирной и страшной после карантина, или стану ещё краше. С одной стороны зарядка с Синди Кроуфорд, надеюсь, имеет эффект. Муж радостно здоровается с ней по утрам, как со старым добрым другом. Ещё и хореография с дочерью. Я же не могу лёжа на диване, кричать: «Тяни носок и не проваливайся!». Своим примером вынуждена показывать.
А с другой, сгущенка на ночь. Из банки. Из холодильника. Муж сказал, что сгущенку надо есть, то есть пить, именно так. Слегка наклоняя баночку и подсасывая. Особый вкус у неё тогда. Раньше бы я так никогда не сделала. А сейчас, хоть какое-то разнообразие, дух свободы и местечковый волюнтаризм. К слову, закрытая баночка сгущенки в нашем холодильнике стояла где-то полгода. Её нам передала заботливая бабушка. Думаю, она мало отличается от остальных бабушек своим желанием накормить изо всех сил как можно сильнее. Если бы не карантин стояла бы она себе дальше и стояла. А карантин даёт прекрасную возможность доесть все не доеденное. Ещё бы доделать все не доделанное.
Впереди целый месяц. Муж сказал, что этот месяц мы не забудем никогда. Откровенно говоря, я и неделю эту бесконечную не забуду. Что уж говорить о месяце. Наверное, он покажется годом.
Вечером, когда я ушла в свой спасательный шлюп, дети с папой смотрели Черепашек Ниндзя. Теперь старшенькая хочет завести черепаху. Только животного нам не хватает. Хотя с животным можно было бы выходить наружу. А туда хочется все больше и больше.