…На торгу было шумно. По летнему времени множество гостей- кто в Тверь, а кто походя в верховые земли по Волге заходит. Тем и ценно положение Твери- на перепутье стоит, мимо не пройдешь. Будь то новгородцы с псковичами, иль гости из низовых земель. Захаживают и купцы из далеких полуденных стран. Какого только говору не услышишь тут!
Никитка провожал князя, глазел с седла по сторонам. Чего только не увидишь! Тут тебе и сабли кизылбашские, и брони немецкие, тут заморские явства-сладости, рядом шелка. Свои так же торгуют тут, да неинтересно. То ли дело гости- вопят, что мочи стало, зазывают.
Михаил тож приглядывался, рассматривал товары. Народ, уступая дорогу, снимал шапки, кланялся князю. Гости, видя его, раскидывали самое лучшее.
Вдруг, прямо под копыта княжому коню выкатился бочонок на ножках в чудных одеждах. На голове его были намотаны цветные тряпки, круглое тело туго обтягивал халат, на ногах- востроносые сапожки. Князь остановил коня:
- Чего тебе?
Асей что-то залопотал по-своему, указывая на берег, прикладывал к груди и лбу руки, кланялся.
- Да чего тебе? Эй, толмач есть ли?- крикнул князь. Гость уразумел, что его не поняли, забежал в ряд, за рукав вытащил парня, закивал головою, залопотал снова.
- Достопочтенный Юсуф желает вашему велелепию долгих лет жизни и процветания вашему городу,- начал переводить парень, глядя в землю. Говорил он по-русски быстро, но как-то не по-нашему, будто угли во рту перекатывал.- Для такого великого правителя из далеких земель, где небо белое, а земля желтая, он привез товар, достойный самых именитых володетелей.
- Эт что ж?- усмехнулся Михаил. Гость заулыбался, закивал, указывая снова на берег, приглашая за собою.
- Ну, пойдем, поглядим, что за товар.
Гость, не переставая кланяться, взбежал по сходням на крутобокий струг, чрез некоторое время свел на берег чудище, что народ ахнул: собака- не собака, теленок- не теленок. Люд закрестился. Должно, собака. Худющая, долгие лапы кривы, морда длинная, живот прилип к хребтине, с боков свисает космами шерсть, язык набок. Головою чуть не выше асея.
- Это собака, честь охоты с которой принадлежит только царям. Только для тебя, великий господарь, долгие-долгие месяцы вез достопочтенный Юсуф этого зверя, кормил только мясом, поил вином, а сам ел фрукты, запивая водою сырою,- переводил толмач.
- Оно и видать,- усмехнулся князь,- до чего животину-то довел! А сам скоро в притвор не пролезет!
Дружинники вкруг захохотали, Юсуф, не понимая, о чем, завертел головою, тоже оскалабился.
- Какая с ним охота, он того и гляди упадет!
- Эта собака,- продолжал толмач переводить,- самой благородной крови. Прознав, что князь большой любитель до таких забав, достопочтенный Юсуф решился познакомить светлейшего князя с истинно царской охотою. Ее пользуют для загона, можно и вместе с птицею. Гоняет и зайцев, и красного зверя, и лютого. Нет равных ей в скорости. Конному не угнаться на лучшем скакуне.
- Так уж и не угнаться?- подивился князь.
- Проведай, великий паша! Только пообещай, что когда этот благородный зверь принесет тебе добычу, ты прикажешь отсыпать мне столько мер золота, сколько весу в нем.
- Эк, хватил!- загудел народ.- Ловок!
- А что, спытаем, а?- оборотился князь.
Вся толпа отправилась в поле, за забавою увязалось и много зевак. Юсуф пошел вдоль некошеного луга, ведя рядом пса. Помощники выстроились в ряд, загалдели, вспугивая зверя. Вдруг, чуть не из-под ног гостя, из травы сиганул косой, по дуге понесся по полю. Юсуф пустил собаку. Неуклюжая зверюга громадными скачками бросилась следом, заяц начал петлять, но собака слезала ему путь, все сокращая расстояние. Все заворожено пооткрыли рты. Еще чуть- и зверюга хватит косого, но заяц кинулся в сторону, и все началось снова. Народ одобрительно заревел. Косой-то свой, русской, чай. Заяц меж тем сделал круг и с размаху большим прыжком вскочил в перелесок. Юсуф предостерегающе завопил, но было поздно- собака со всего маху налетела грудью на дерево, с визгом покатилась по земле и застыла. Юсуф, причитая, кинулся к псу, поднимал голову, дул в нос- все без толку.
Князь подъехал к гостю. Тот даже не шевельнулся, раскачивая своего пса, будто баюкал.
- Ну, что ж ты так убиваешься-то? Эй, толмач, сколь такая зверюга стоит?
Парень опасливо покосился на асея.
- Двадцать дирхемов, князь.
- А что ж он нам загибал тута? Эй, подайте ему за потеху.
Когда гостю отсчитали положенное, он взвизгнул, кинулся на толмача с кулаками. Его оттащили насилу.
- Ты кто таков?- обратился князь к толмачу.- Какого племени?
- Урусут,- отозвался тот.- Русский я. Из Рязани.
- Как к нему попал?
- Мальцом увели татары. В Кафе продали персам. А там уж и не упомню, сколь хозяев сменялось.
Михаил разглядывал меж тем парня. Длиннополая рубаха, шаровары, волоса и бородка курчавы, цветом- полова прошлогодняя, зеленоглаз. Широкоплеч и высок.
- Звать как?
- Кукшею кличут.
- С оружьем управляться умеешь ли?
- Без того никак при караванах. Лихих людей много.
- Эй, сколь хочешь за парня? Перетолмачь!- приказал князь.
- Не продай, не продай,- по-русски зачастил купец, уразумев вопрос.
- Так возьму,- пригрозил князь. Сообразив, что деваться некуда, купец зло зыркнул на Кукшу, на стоявших вкруг, расплылся в улыбке князю:
- Говорит, не смеет брать платы с великого князя. Так, говорит, бери,- перевел Кукша.
- Хитер, лис старый,- рассмеялся князь.- Эй, отсыпьте ему, сколь скажет,- приказал он, поворачивая коня.- Ты ступай домой, парень!
- Князь!- кинулся к Михаилу парень.- Князь, возьми меня в дружину! Испытай! Я в войске у кизылбашского паши был.
- А что ж не до дому?- подивился князь.
- А что мне там?- опустил парень голову.- Осьми годков меня увели. А ныне мне без малого тринадесять.
- Ну, добро. Эй, Пантелей! Испытай!
- Никита!- крикнул десятский.
- Тута я!- весело отозвался Никитка, спрыгнув с седла. Сбросил рубаху, взял в руки щит, провернул саблею вкруг себя, разминая плечи. Кукша то ж скинул свою одежу, остался в шароварах. Кмети встали в широкий круг, удерживая любопытных. Кукше дали в руку меч.
- Еще,- попросил он.
- Оберукий,- одобрительно кивнул головою Пантелей.- Подай!
Кукша скрестил над собою мечи, медленно опустил к ногам.
- До первой крови. Не калечить!- крикнул Пантелей.- С богом!
Медленно ступая, бойцы описали полукруг. Никитка прыгнул вперед, нанес быстрые два удара, отскочил. Кукша, отбив удары, встал на месте.
- Ты чтой-то?- подивился Никитка. Кукша стоял, опустив плечи, ноги поставил вровень, носками чуть внутрь, будто медведь.
- Ну, твое дело!- Никитка снова подскочил, обманул саблею, толкнул Кукшу щитом. Попал, вроде, да будто в квашню- Кукша только назад подался. Никитка из-под щита снизу махнул по ноге- Кукша, пропуская, приподнял ногу, толкнул Никитку в щит, тот только охнуть успел- завалился на спину. Дружинники одобрительно загудели.
- Ловко!
Никитка прокатился через голову, вскочил, кинулся снова, потрафил сверху- Кукша отклонился в сторону, сабля скользнула по его мечу, увлекая за собою и Никитку, ткнулась в землю. В довершение Кукша шлепнул плашмя по заду Никитку, послышался гогот.
- Ах вот ты как!- распаляясь, крикнул Никитка. Кукша сделал шаг вперед, размахнул мечом- и началось. Два меча в его руках слились в один сверкающий круг, удары сыпались, будто градом по щиту молотило, полетели щепы и куски меди, не было времени даже, чтоб саблею отмахнуть. Изловчившись, Никитка из-под щита секанул саблею, но противник, не останавливая ударов, ногою ткнул Никитку навстречу в запястье, и сабля, крутясь, отлетела под ноги Пантелею.
- Хорош!- крикнул Пантелей. Кивнул князю- беру, сгодится.
- Ну, так тому и быть!- сказал Михаил, поворачивая коня.- Бери его, Пантелей.
-Не обессудь,- улыбнулся Кукша Никитке.- Не помял тебя?
Никитка тяжело дышал, отирая со лба пот.
- Да чего там,- хмуро сказал он.- Вещь вот попортил,- рассматривая иссеченный щит, Никитка вздыхал.
- Никитка, к себе возьмешь на постой покудова!- крикнул Пантелей, отъезжая.- Завтрева приводи его.
- Ну, пошли, что ли,- буркнул Никитка, беря за повод коня.
До слободы шли молча. Никитка поглядывал на парня искоса. Здоров же, детина.
-Кукша, поучишь меня?- попросил Никитка.
- Поучу,- улыбнулся Кукша.- Да ты не тушуйся, парень. Супротив двурукого мало кто сладит. Да и бороться ты не навык, я чаю. И то гораздо бился.
- А в строю как жа, с таким-то махом?
- Никак. То егда един. В строю так-то не размахнешь.
- Ааа,- протянул Никитка.
Войдя во двор, Никитка привязал к коновязи коня. Кукша огляделся- новый дом об одном окошке, видно, недавно срублен, с крылечком даже.
- Вот тута мы и живем, гордо сказал Никитка.- Стеша, выдь!- крикнул он. На крылечко вышла Стеша.
- Принимай гостя,- поцеловав жену, сказал Никитка.- Это Кукша.
- Здравствуй, хозяйка,- улыбнулся Кукша, оглядывая смуглянку. У той под передником явно топорщился живот.
- И тебе не хворать, - отозвалась она, оглаживая живот.- Проходи в дом.
На стол хозяйка быстро собрала, что под руку попало: махотку молока, пироги, хлеб, рыбу, лук, поставила горшок с кашей, глянула на гостя:
- Ты поганец что ль?
- Да не,- опешил Кукша.- Крещеный я.
- А чего ж лба не перекрестишь?
Кукша скинул шапку, перекрестился на образа.
- Во напала,- засмеялся Никита, стукнув Кукшу по плечу.- Проходи!
- Угостись, гость, чем бог послал,- посторонилась хозяйка.
- Поживет у нас покуда, -стукнув по краю чугуна ложкою, сказал Никита.- Нынче князь его из полону выкупил у асея. С Рязани он.
Покуда Кукша оглядывал избу. Новая. Смола на бревнах еще слезит, бела.
- Хороша?- усмехнулся Никита.
- А?- не понял Кукша.- Кто?
- Женка моя! Да изба.
-А-а. Да, хороша.
- По-белому топим. Будто князья!- хвастался Никита.- Илейка-печник печь клал. Во как. Лепота! Сколь я ему снес добра- не счесть. Одначе- на дело. Печь на славу. Я и в баньке его просил такую ж сложить, а он меня нехристем обозвал. Ни в какую. Баня, грит, черна быть положена. Каменку простую поставил.
Стеша слушала, подперев рукою голову:
- Как же тебя, жаль моя, к асеям-то занесло?
- В полон увели. Продали ганзеям, а те уж в персиянскую сторону,- жуя, рассказывал Кукша.
- То-то я гляжу, вроде и наш, а говоришь чудно. Будто в рот воды набрал. И одет не по-нашенски. Много повидал-то в чужой сторонушке? Сколь годов там мыкал?
- Уж повидал! Двадцать с лишком годов,- отозвался Кукша.- Видал моря разные, Сарай татарский, Царь-град видывал, много чего.
- А как люди в тех сторонах живут?
- По-всякому. Есть такие, что с золота едят, своими ногами не хаживают, носят их на носилках, а есть и такие худые, что и у нас любой убогий царем по ним покажется.
- Даа, стало, не больно-то и розно люд по земле живет,- отирая рот, вставил Никита.
- Розно, да не больно,- подтвердил Кукша, откладывая ложку.- Вон, у нас-то, масло олив в лампады льют, а в Царе-граде им бедняки хлебушко запивают, будто водою. Везде свое. Благодарствуй, хозяйка,- поклонился он.- Переменить бы одежу, а? А то люди оглядываются,- попросил он.
Никитка почесал в затылке:
-Да не полезет мое на тебя. И купить-то не за что. Вишь, только отстроились. Походи, покуда, так, а назавтра я у десятского для тебя выспрошу вспоможения, тогда и прибарахлишься. Нынче баньку истопим. Стосковался, чай, по баньке-то?
- И в тех землях бани есть,- улыбнулся Кукша.- Токмо не как тута. Парятся там в лоханях с крутою водою, курят благовония, едят и пьют прямо там. У татар вот тяжко. Они, вишь, веруют, что кто грязь с себя смывает, стирает прошлое свое. Правда, кто в магометанство подался, те моются.
- Тьфу, нехристи!- перекрестилась Палаша. Посмотрела на Кукшу подозрительно.- А ты точно не опоганился ли?
- Не,- засмеялся гость.- В тех землях утеснения иноверцам нету.
- Ну, и ладно,- хлопнул по колену Никитка. – Отдохни покуда. Чай, устал теперь. На сеновале сосни, а мне в службу пора. К ночи буду.
… Уже стемнело, когда мужики вышли из бани, домой идти не хотелось. Тишину нарушал только переклик лягушек с реки, да полночная птица кричала в поле. Зачерпнув из кадки воды, Никитка присел у баньки.
- Свезло тебе, Кукша,- сказал он.- Я нынче с Пантелеем говорил, глянулся ты князю. Наказал тебе завтрева оружье собрать с его запасу. Будешь учить управляться с оружьем нас, сиволапых. Жить будешь либо у меня, либо в гридне.
- Лепота,- тихо, будто и не слышав Никиту, проговорил Кукша, глядя в темное небо.- Сколь же лет я так вот посидеть хотел. Думал, уж и не случится.
- А что, там небо другое?- лениво протянул Никита, задирая голову.
- Другое,- так же тихо молвил Кукша.- И небушко, и облацы. Все там чужое, сколь не живи. И ручьи там не журчат. И птицы поют не по-нашему. И снегу хочется, стосковался по снежку.
- Даа, помыкал ты горюшка,- зевнул Никитка, перекрестил рот.- Пойдем, что ли?
- Ты иди. Я посижу еще.
- Ну, как знаешь. Не засиживайся, поутру раненько подыматься,- поднялся Никитка.