Про кризис веры 21 века, или как COVID-19 убивает гуманизм.
В минуту, когда я пишу этот текст, в мире больше миллиона заболевших коронавирусом, 50 тысяч умерли от него. Почти три с половиной миллиарда человек «остаются дома», чтобы остановить распространение болезни. Нас ужасают цифры, мы боимся за свою жизнь и жизни близких. Медицинские системы всех стран захлебываются в попытках спасти заболевших, а экономика ушла в пике.
В фильме «Гид извращенца по идеологии» философ Славой Жижек рассуждает о киноленте «Чужие среди нас». В ней герой находит волшебные очки: надев их, он видит реальность. Идеология, говорит Жижек, это не очки, которые можно снять; идеология — это наше восприятие мира, наш глаз, улавливающий очертания предметов, наш мозг, интерпретирующий поступившие сигналы.
Похожее явление автор бестселлера «Сапиенс», историк Юваль Харари называет религией. Религия по Харари — это система человеческих норм и ценностей, которая основана на сверхъестественном порядке. Сверхъестественный, при этом, не равно магический; сверхъестественный — это как бы не установленный человеком, кажущийся естественным порядок. И, говорит он, хотя нам и видится, что религия в традиционном понимании этого слова, отжила своё, мы продолжаем верить. Господствующая вера сегодня — гуманизм. Человеческая жизнь — главная ценность. Почти все мы, вслед за Иваном Карамазовым, считаем по умолчанию, что слезинка ребёнка не стоит гармонии мира. Собственно, мы сделали следующий шаг: гармония мира заключается для нас в том, чтобы ни один человек не проронил слезинки.
Когда на прошлой неделе Дональд Трамп написал в своём твиттере, что американцы «хотят вернуться на работу», намекая на трещащую по швам экономику, его раскритиковали в пух и прах за жестокосердие. Деньги, мистер президент, мы заработаем потом, и черт бы с ним, с Доу Джонсом, жизнь ценнее биржевых индексов, писали комментаторы.
Ценнее, конечно. Да же? Я не знаю. Когда я подхожу к этому вопросу с той же гуманистической меркой (другой у меня, как и у вас, нет), я думаю о том, сколько жизней мы потеряем, когда провалимся на дно рецессии. И ещё сколько жизней будет сломано безвозвратно.
Может, Трамп вовсе не окуклился в своём узеньком душном консерватизме, а оказался прогрессивнее всех левых прогрессивистов? Может, он первый намекнул на новую правду, в которой человек — не высшая ценность, а спасение одного не подразумевает выживание всего вида?
Коммунизма не будет. Коммунизм, по версии Жижека, это такая же вялая реакционная попытка жить по заветам гуманизма, «лучшей» идеологии, которую придумало человечество на этот момент. Лучшей — не значит работающей.
Мы думали, что гуманизм будет убит прогрессом. Что гениальный искусственный интеллект заставит нас отказаться от антропоцентризма. Или прилетят технически продвинутые инопланетяне, и мы, как арканарцы Стругацких, будем ничтожны перед их могуществом. А все оказалось ближе, прозаичнее и проще. Чтобы отречься от нашей веры, нам не понадобилась даже Чёрная смерть — всего-то вирус с летальностью меньше 1%. И теперь мы своими близорукими, искажающими реальность глазами, пытаемся нащупать границы нового мира. Бог умер, и это коронавирус убил его.