Мне повезло. Год 1955-й
Люди отмечали 10-летие победы, а моя мама собиралась меня рожать. А когда молодые еще парни-фронтовики похмелялись после вчерашних вечерних возлияний (9 мая тогда было рабочим днем), я оповестил мир своим надрывным плачем, что я – есть. И теперь, дескать, все кругом мне должны и обязаны. Поначалу, похоже, так и было...
Свет я увидел на Урале, в родильном отделении районной больницы рабочего поселка Суксун Молотовской тогда области, поскольку город Пермь звался до 1957 года Молотов. В этот поселок родители приехали работать на один из Демидовских заводов по распределению, окончив в 1951 году Казанский химико-технологический техникум. Отрабатывать тогда после окончания техникумов полагалось 4 года, и срок этот у них уже подходил к концу. И когда мне исполнилось два месяца, мои отец и мать вернулись в Казань. Захватив с собой и меня. Так что в июле 1955-го я сделался натуральным казанцем.
Поначалу мы снимали угол в частном доме по улице Совнаркомовской в Ленинском районе. За неимением места и детской кровати, большую часть времени я проводил в корыте, стоящем на столе и приспособленном под кроватку. Я деловито посасывал пустышку и, вертя головой, не без любопытства оглядывал деревянные потолок и стены.
Кубок СССР по футболу взял ЦДСА, в Якутии обнаружили мощное месторождение алмазов, в небо впервые вылетел реактивный ТУ-104, в котором не болтало, как на ИЛах, а на Байконуре заложили первый деревянный барак жилого рабочего городка.
Мир тоже не стоял на месте: с нами замирилась Югославия, разорвавшая семь лет назад дипломатические отношения с СССР; молодой, но уже бородатый Фидель после почти двухлетнего заточения за вооруженный мятеж был освобожден по амнистии и свалил в Мексику; вышло первое издание книги рекордов Гиннесса, а в Калифорнии открылся первый Диснейленд.
Мне повезло: я родился в самой большой и счастливой стране мира. Так думали и ощущали себя многие. Я об этом не думал, но, вероятно, тоже ощущал.
Восстановление разрушенного войной было в стране практически завершено. Шок Великой Отечественной прошел, стала зарождаться некая частная жизнь со своими личными устремлениями и интересами, но дух товарищества и фронтовая практика, что «мы» куда важнее, чем «я» – еще не выветрились. Слово «товарищ» покуда не стало пустым и просто общепринятым обращением, но заключало в себе философский и бытовой смысл, сплачивающий одного советского человека с другим и отождествляющий каждого со страной. «Мы победители»! Это звучало как непреложный факт и придавало силу. Индивидуальную и коллективную.
В поселке еще носили сапоги, а вот в городе уже нет. Правда, орденские планки на пиджаках кое у кого еще встречались, но в большинстве своем мужчины носили широченные брюки и пиджаки на два размера больше, чем нужно. Иногда присутствовала шляпа. Галифе и полувоенные френчи еще встречаются в провинциальных городках, но в основном на военных похожи школьники, ведь у них гимнастерки, фуражки с кокардой и ремни с бляхой.
Разговоры на кухнях уже начались. Возможно, они были всегда, но во времена Никиты, как после начала кукурузной эпопеи стали звать Первого секретаря партии, эти разговоры приобрели саркастический характер. Появились и первые анекдоты про Хрущева, пока беззлобные, но уже исполненные насмешек и неуважения. Все еще обсуждалось снятие Маленкова с поста председателя Совмина и назначение на него Булганина. Хотя большого отличия между ними никто не видел.
Люди любили кино. Сильнее музеев, магазинов и даже ресторанов. Любовь и отношения начинались с того, что парень приглашал девушку в кино. А в 1955-м году на экраны страны вышло много хороших фильмов. Например, «Васек Трубачев и его товарищи». Фильм был простой, непритязательный, для ребят. В нем рассказывалось о неразлучной дружбе трех товарищей по школе. Пионеров, конечно. Честных, искренних и бескомпромиссных. В фильме снялись народный любимец Петр Олейников, симпатяга Леонид Харитонов и мастер сатирических эпизодов Юрий Медведев.
Мгновенно раскупались билеты на «Два капитана». Замечательный фильм «Дело Румянцева», один из первых советских детективов, смотрели по два и три раза. Из-за детективной интриги, «нехорошего» Крючкова и, конечно, Алексея Баталова. А вот «Овод» с Олегом Стриженовым и Николаем Симоновым любили больше девушки и женщины. Из-за Стриженова, конечно.
В продуктовых магазинах было всего завались. И повседневного, и деликатесного. Госторгиздат выпустил тиражом полмиллиона экземпляров книгу «Кулинария» объемом в 960 страниц с перечнем продуктов и их свойств, производимых в СССР, и рецептами блюд из них. Книга почти мгновенно была раскуплена, и за ней последовал новый тираж опять-таки в 500 тысяч экземпляров. Бутерброды и салаты, представленные на одной из картинок книги, не входили в ежедневное меню советских граждан, но были вполне доступны. Их можно было отведать в ресторанах, буфетах цирков, кино и просто театров или за праздничными столами, скажем, в честь Победы или чьего-либо Дня рождения.
Славное было время. Мне повезло, что я родился в СССР именно в этот год. Как и многим другим моим сверстникам. Правда, тогда меня еще мало что занимало. Кроме мамкиной сиськи, погремушки над моим корытом-кроваткой и обслюнявленной резиновой белочки, которая пищала, когда я нечаянно придавливал ее своим телом...