Это совещание было похоже на марафонский забег, в котором нужно рассчитать свои силы, дыхание и задор так, чтобы онемевшие от усталости ноги вынесли тебя к финишу первым. Катерина Соколова не признавала никаких компромиссов - либо она лучшая, либо, спасибо, не нужно. Свою работу девушка привыкла делать на отлично, и к этим переговорам она готовилась так же тщательно как и к любым другим. Входя в переговорную она, вдруг, явно поняла, что выражение про оборвавшееся сердце на самом деле не является метафорой. Самый главный орган на самом деле провалился под ребра и отстукивал неровный ритм, заставляя сбиться с шага и забыть все приготовленные накануне слова. Постройневшая, затянутая в дорогой терракотовый костюм-тройку, она выглядела строгой и уверенной в себе молодой женщиной, хотя на деле больше всего Кате хотелось бросить об пол ноутбук и убежать куда глаза глядят.
Алекс поведал ей о своем плане неделю назад и первые два дня она честно пыталась его отговорить:
-Ты понимаешь, что так нельзя? - растерянно спрашивала Соколова, машинально рисуя в голове графики роста продаж, убытки и финансовые риски.
-Почему? - заводился с пол-оборота Сашка, которому уже и самому было не по себе от затеянного.
-Потому что это не игра в солдатиков, Добродецкий! Это живые люди...и Андрей, каким бы он не был плохим, совсем не заслуживает того, чтобы его изгоняли из отцовской компании!
-Кто его гонит, Кать? Пусть отдаст свою долю акций Толинским и продолжает числиться генеральным директором. Заметь, я даже не хочу, чтобы его лишили должности или ограничили в полномочиях.
-Удивительная щедрость! - язвила Катерина, понимая, однако, что сдвинуть своего упрямого мужчину с выбранной дороги невозможно. Она сердцем чувствовала, что была еще какая-то причина для такого рода решений, но докопаться до нее пока не могла.
Сейчас, стоя перед Павлом Олеговичем, за эти несколько часов постаревшим на пять лет и потерявшим весь свой светский лоск, она искренне ему сочувствовала и злилась на Сашку.
-Итак, Катя. Скажете ли Вы что-то утешительное или прогнозы так же неутешительны, как и нынешний курс рубля? - горько пошутил Барковский.
Катя молча положила перед акционерами папки с аналитическим отчетом, щелкнула крышкой ноутбука и приступила к тому, в чем считалась профессионалом - игре с цифрами.
Добродецкого всегда удивляло как его женщина преображалась за работой. Обычно язвительно-холодная, с безупречной маской человека, в жизни которого нет проблем, в работе она становилась похожа на девчонку-третьекурсницу, гениальную, порывистую, которая спорит над доказательством теоремы с любимым педагогом и таки убеждает его в своей правоте. Вот и сейчас, рассказывая Барковскому об ожидаемой прибыли, росте, ресурсах, она разрумянилась, оживилась и уже через час держатель основного пакета акций был, если не за происходящее, то по крайней мере, уже не так яростно против.
-Я еще раз подумаю, Саша, - на прощание сказал Павел Олегович, - и сообщу тебе о своем решении через два дня. Надеюсь, ты дашь мне возможность посоветоваться с женой?
-Разумеется, - ответил Добродецкий, пожимая ему руку, - не считайте меня чудовищем.
Барковский только кивнул в ответ, прощаясь с Катей и вышел из переговорной.
-Как думаешь, он согласится? - измученная Соколова буквально рухнула в кресло, одновременно сбрасывая туфли, вынимая из сложной прически многочисленные шпильки и расстегивая неудобный пиджак.
-Конечно, нет, - усмехнулся Саша, - но в этом и соль.