Рассказ об Эчмиадзине – Престоле Верховного патриарха и Католикоса всех армян просто не вместить в коротенькую статью. Я и не пытаюсь приподнять эту глыбу, а хочу лишь рассказать о своем, и только своем, впечатлении от этого святого места, которое осталось с глубоких советских времен конца семидесятых годов. Это, как вспомнить о чем-то добром и хорошем, и улыбнуться.
Есть храмы, подавляющие величием, как Ватиканский собор Святого Петра. Есть храмы, хранящие истоки христианской религии от прикосновения к камням которых уже чувствуешь трепет, как Храм Рождества Хистова в Вифлееме. Но храм в Эчмиадзине не такой, он сказочный и полон чудес. Да разве он не древний и не великий?!- может кто-то спросить. Да, отвечу я, он не просто древний, а один из древнейших в мире, и по величию своей значимости стоит в числе первых. И все же он не подавляет, он создает тепло в душе. Он воплощение покоя и уюта, каким бывает родной дом, особенно после долгой разлуки.
Кому в детстве, да и сейчас, не хотелось заглянуть за занавеску мироздания. Пройти сквозь стену, и очутиться в волшебной стране. Вот таким для меня, советского школьника осталось посещение Кафедрального собора Эчмиадзина. Храм не очень большой, название его означает «сошествие Единородного». Сам Иисус Христос, по легенде явился святому Григорию – просветителю армян, и указал нужное место, и строители уже в четвертом веке воплотили божественную волю. Здание стоит над древним языческим капищем, камни которого остались в подвале. На старинной кладке стен под полом еще в раннем средневековье вырезаны цветущие кресты – главный символ армянской церкви. Хачкар – крест камень с изображением цветущего креста означает не муку и смерть Христа, а его жизнь после воскрешения, это выглядит как-то более позитивно.
Так вот, в правой части церкви находится хранилище со свободным входом, полное артефактов христианства, которых хватило бы еще на десять соборов. Что при этом самое удивительное, так это некоторая обыденность, с которой древние предметы и золотые сокровища представлены публике. Лишенный всякой набожности, как обычный советский школьник, я все же слышал, конечно, некоторые истории из Старого и Нового завета.
И вот пожалуйста, в золотой коробке со стеклом, украшенным крестом посередине, хранится кусок обшивки Ноева ковчега. Первой сушей, к которой причалил корабль Ноя, когда воды начали спадать, была вершина горы Арарат. На ней ковчег и остался, правда путешественники частично разобрали плавсредство на хозяйственные нужды. Но многое осталось на месте, погребенное вечными снегами. Тому есть и современные свидетельства, а эту досточку доставил с Арарата в начале четвертого века армянский патриарх Иосиф Низибинский. Уголок дощечки отколот, его католикос Семен подарил Екатерине Второй, и императрица была очень счастлива. Теперь кусок хранится в Свято-Даниловском монастыре.
А вот копье Лонгина, которым этот самый римский солдат Лонгин убил Иисуса на кресте. Обычный и простой на вид наконечник в виде железного ромба, но в пятнадцатом веке в нем прорезали четыре треугольные дырки. Они образуют крест в знак того исторического применения. В мире еще три копья, которые претендуют на роль легендарного оружия, в Вене, Ватикане и Польше. Но армяне без проблем не раз отдавали свой наконечник для экспертизы. По крайней мере его возраст и вид действительно соответствует началу первого века. У наконечника есть интересное прикладное применение. Раз в семь лет католикос и епископы варят миро в большом серебряном сосуде на 180 литров. В оливковое масло добавляют различные отвары, при этом католикос мешает жидкость наконечником, чтобы в миро попадали частицы крови Христа.
А еще в сокровищнице три куска от того креста, на котором распяли Иисуса. Они встроены в различные предметы, например в боевой крест царя Ашота Железного, освободившего Армению от гнета арабов в десятом веке.
Но все же в первую очередь бросаются в глаза длани или причастия из золота и серебра. Это сосуды- копии правой руки католикосов: кисть и запястье до локтя. Копии снимались, начиная с глубокой древности. Пальцы сложены в благословляющем жесте: большой палец соединен с безымянным, а остальные выпрямлены. В эти сосуды складывались мощи католикоса после смерти. А теперь золотые руки рядами лежат в соборе, помогая ныне живущим в их добрых и праведных делах.
В сокровищнице еще множество интересного и драгоценного, я говорю только о том, что запомнил лучше всего. Когда я вышел в основное помещение, в храме шла служба, и вел ее католикос Вазген первый. Это очень значимый человек для армян мира. Он великий объединитель своего народа, разбросанного по всему белому свету после турецкого геноцида в 1915 году.
Удивительный человек! И все же есть люди, освещенные каким-то божественным светом, но лишенные заоблачного величия. С ним приятно просто постоять рядом, прикоснутся, поймать ответную улыбку. Вот таким мне запомнился Вазген, когда остановился рядом во время службы. Он, разумеется, никак меня не выделил среди десятков других, находившихся в храме людей, но осенявшую его благодать я почувствовал. Чего и Вам желаю, уважаемый читатель, и храни Вас Господь.