О том, как я читала "Тайные виды на гору Фудзи" Виктора Пелевина.
С “Тайными видами на гору Фудзи” отношения у меня складывались непросто. Покупка оных была компульсивной (книги ж я теперь покупаю исключительно через интернет, в электронном виде, за что никогда не прекращу благодарить технологии вообще, и русских прогрессивных предпринимателей, писателей, хакеров в частности, ибо вы не представляете себе, какаво это: встречать на новостных сайтах рецензии о том, что вся Россия сейчас взапой читает, а ты можешь только локти сосать и/или лапу кусать, чтобы хоть как-то сублимировать боль разлуки с родиной, тем более, если далекая родина для тебя давно и всё в большей степени ассоциируется с её литературой). Вообще-то я тогда была в отпуске, в гостях у мамы, но книгу все равно купила электронную. Ввиду того, что на дворе ночь стояла, спали все, кроме меня, и срочно захотелось уйти из тупо зомбируещего фэйсбука, и вставить уже глаза во что-то по-настоящему завораживающее. Чё-то там мне попалось о хитах продаж, наверное, ну я и вставилась в “Тайные виды”.
Мне сразу все понравилось, и я в ту же в ночь слизнула первую главу, где ненавязчиво подается картина состояния нашей, ну что ли, экономики через призму встречи Федора Семеныча, человека, просто отдыхающего на своей яхте и Дамиана Улитина, стартапёра из Сколково, который не кидалово, как девяносто процентов всех стартапов, и потому всё-таки продает свой уникальный продукт человеку с собственной яхтой, повидавшему недоступные многим простым смертным виды. Уникальный продукт его это есть счастье.
Рядовой читатель может усмехнуться, и про себя подумать, что как раз Дамиан-то и промышляет самым высокопробным кидалово. И с одной стороны, так оно и есть, потому как “счастье – всегда самообман”. Но с другой стороны, счастье, оказывается, можно сотворить, а, значит, и продать, и купить. И это единственное, что может быть еще интересно запредельно зажравшимся, далеко от народа ушедшим, давно от земли оторванным представителям элиты. Вершина горы Фудзи есть метафора.
“… холодное одиночество в тундре, помноженное на риск в любой момент сгореть в потоке магмы – есть просто иносказательное описание внутреннего мира человека на самом верху социальной пирамиды. Вернуть ему обычное человеческое счастье кажется невозможным делом. Но я считаю, и мой опыт это доказывает, что такая задача хоть и трудна, но выполнима. Просто для её решения нужны экстраординарные, часто даже экстравагантные меры, ибо обычные рецепты счастья теряют на вершине всякий смысл.”
Для начала надо было встретиться с психуёлогом, и на подробном описании этой необходимости я задремала.
Следующей ночью я проглотила вторую главу про Таню, которая была как-то связана с юношескими эротическими мытарствами Федора. И мне тоже снова всё понравилось, единственно только немного застряла я на адаптации к полной смене главного героя на главную героиню, но ничё, бывало и похуже. Помогли включиться Танина красота, описание её буйного расцвета, и как легко ей многое доставалось, благодаря этой самой её красоте, и нарисовавший доисторический Федя, в роли немого воздыхателя, он же долговязый худой очкарик, то же помог склеить картину.
После школы Таня вырвалась на свободу из родительской бедности, и никто уже не мог запретить ей жить красиво. По началу в понятие “красиво” входили брутальные бандиты и палатки со спиртом “Рояль”, а потом она оказалась в “одном из гаремов Отари Квантришвили”, который на фоне палаток со спиртом “Рояль” казался успехом. После гарема Таня становится содержанкой жадного до её молодости Игоря Андреевича года так на четыре. По прошествии которых, он бросает её, оставив, правда, в подарок квартиру. Шоком для Тани становится то, что старый любовник бросает её ради новой любовницы, которая была моложе её на те самых четыре года, которые она провела с И.А.
Мда, молодая красота — это волшебная карета, понимает, Таня, и несет эта карета по недоступным для остальных маршрутам.
“Но у волшебной кареты есть один мрачный секрет. С каждым ударом часов она становится чуть больше похожа на тыкву.”
Надо было срочно придумать, куда себя пристроить, потому как понятно было, что Танина карета, если не приехала, то подъезжает.
Тогда она устроилась на более/менее работу, поменяла нескольких мужчин, поступила на вечернее отделение юридического, а главное, много читала. Репертуар состоял в основном, из популярной психологии, которая заставила её переоценить своё прошлое, а также критически подойти к распределению ролей и властей по гендерному признаку в современном обществе. Только вот, как не крути, все её мытарства кончились тем, что она сотворила “карту визуализации”, которая по сути была стенгазетой на тему “моё светлое будущее”. И хотела она, как раз то, что вроде бы было прямо противоположно прогрессивным феминистским лозунгам: жить у Феди за пазухой.
Только Пелевин мог породить такую, блин, завязку. Где он набирается этих историй, какую химию он принимает, чтобы до такого додуматься, вот это очень мне интересно. Но, хотите верьте, хотите нет, все остальные девятьсот где-то страниц (маленьких таких, смартфоновских) крутятся вокруг единства и борьбы, с одной стороны, Фединой попытки достичь/постичь счастье и, с другой, Таниной необходимостью пристроить/найти себя как женщину.
Текст, конечно, богат и на искры прозрения, и на изумительные словосочетания, цитаты километровые, кайф гарантирован, как от амстердамовских таблеток, упомянутых в сцене прозрения в ванной. Но, как всегда это в моей жизни бывает, отпуск рано или поздно заканчивается. Наступает полный бардак грёбаной реальности, нередко сопровождаемый послеотпускной депрессией, и в тот раз, в далеком январе 2019 года жертвой этих дебильных обстоятельств пали “Тайные виды на гору Фудзи”.
Я время от времени вспоминала о них, но как вам сказать… знаете, и с мужиками тоже так бывает, вот вроде бы все класс, но почему-то не складывается. Просто обстоятельства, ничего не попишешь. А потом и обстоятельства поменялись, но все равно не в благоприятную для горы Фудзи сторону. Короче, не попади оне в длинный список “Большой книги”, кто знает, дочитала ли я бы их когда-то или нет.
Ан нет же вот, свела судьба, вновь.
Я, конечно, все ж еще походила окольными путями. Когда я узнала, что “Тайные виды” вошли в короткий (или длинный? или средний? в общем тот что был из 12 произведений) список, для начала я прочитала Служителя. Потом Сальникова. Потом Водолазкина. Между Служителем и Сальниковым прочитала Цыпкина, никакого отношения к списку не имеющего, но приспичило, о чем уже я писала. На Яшину вот только запала не хватило. Но это только потому, что я так сильно была влюблена в начало “Зулейхи”, что не встретив отблеска той же силы в “Детях”, как-то прям вот расстроилась, и до сих пор прийти в себя не могу.
Так расстроилась, что сразу и решила, чё тут думать, надо назад к Пелевину, хорошо же с ним было. И вот правда помогло. У меня в результате этой акции “Большой книги” развилась такая хищная зависимость от хорошего чтива. Я столько всего интересного прочитала, я так привыкла в любой момент иметь под рукой в телефоне текст, который по мановению волшебной палочки тут же меня в кайф забрасывает, что когда я заканчиваю очередную книгу меня прям трясти начинает. Это даже хуже, чем послеотпускная депрессия.
Короче, я с середины где-то впрыгнула снова в повествование, как-будто и не прошло полгода с тех пор, как последний раз файл открывала. Да каких там пол года? Почти десять месяцев. У меня подруга одна зачала и родила за это время. Но это не важно. Важно то, что меня так по-новому присосало к перипетиям Тани и Феди, что я стала счастливой. Мне даже не было грустно, что я не успела прочитать всех финалистов, ну или хотя б попытаться. Я просто за день до окончания голосования отдала свой голос Сальникову. Ну если вы читали предыдущие отзывы, то понимаете, что мне те другие тоже очень понравились, но просто Сальникову голос был нужнее. Я так думала.
Я даже не очень расстроилась, что он все равно ничего не выиграл. Все равно его “Петровых” уже ставили в “Гоголь-центре”, и это ого какой успех. А мне уютно было и с Пелевиным.
И прям не знаю, признаваться вам в красотах, увиденных мною в “Тайных видах”. Или и так уже убедила, что стоят прочтения. Каждый раз, когда читаю Пелевина, думаю: “ну зачем же так мудрить-то надо было”? Ну нельзя чё-нить попроще, почеловечней замутить... Ну там, нормальный герой, или героиня, без мистики, без химии, без перевоплощений… Но когда я нарываюсь на срезы сермяжной правды, на концентрированную квинтэссенцию нашего века, нашего в нем бытия, нашего в нем мытарства и решения банальных “кто мы, откуда, и куда”, то все понимаю, и прощаю. И становятся такими родными все выращенные Пелевиным монстры.
И в этот раз, то ж самое. Ой и заврались, и зажрались, и онанизмом уже заниматься сами задолбались эти наши олигархи, которые теперь элитой называются. Ох уж и так высоко они забрались, что прям вот сами с верхов слезть не могут, но и спускаться-то к низам не очень уж хотят. Ну ладно, не буду, не буду, ничего не скажу. Читайте сами. Мне было очень прикольно, как это всё играло. Одну цитатку позволю себе только, уж больно ржачная:
“Наша страна коварно насрала в штаны всему свободному миру и должна за это ответить. Ну ничего. Мы это, гневный рэп сочиним.”
Но это уже под конец было, страница девятьсот тридцать четвертая. А еще одна цитата очень просится, но она из начала, еще только на самом старте Фединого покорения горы счастья. Цитата длинная, если целиком ее приводить. Придется законспектировать.
Федя вспоминает эпизод из детства, как однажды он с родителями отдыхал в семейном подмосковном пансионате, и случился там скандал между несколькими отдыхающими семьями, кажется, не поделили веревки для сушки белья. Так вот, одним из первых его прозрений была мысль о том, что мысли в его голове тоже были вовлечены в какой-то постоянный внутренний скандал. Более того,
“… я все время говорю «я», будто кроме этих скандалящих у меня внутри умов во мне есть еще кто-то. Так вот, я постиг, кем был этот «я». Не одним из этих умов, и не другим, и не третьим, и не их совокупностью – а самим этим скандалом по поводу воображаемых бельевых веревок.”
И что еще тут добавить? Ну он же и так уже возведен в статус “наше все”. Да, конечно, книга у него хорошая (вот нельзя писать слова “хорошая” и “красивая” и рецензиях на книги, но, говоря о Пелевине, хочется сказать, оххительная, а такого слова нет в русском языке, поэтому и пишу, что книга у Виктора - харошая, и поделом ему). Куда ему еще на премии выдвигаться, непонятно. Ему самому уже пора премию учредить и присваивать её начинающим авторам, а не соревноваться с ними.
Конечно, не могу вам гарантировать, что в конце романа Федор найдет то счастье, что искал в начале. Но вы свое простое читательское счастье найдете, благо Пелевин умеет это делать и искренно, и искусно. И благо не он один. Развелось, ох развелось нам на радость этих классных современных русских писателей!
Книги Марии Дубровиной на сайте Литрес.