Часть 1.
Тимур наклонился к печке и помешал дрова коротенькой кочергой. Я вспомнила:
– О, я почти такой же кочергой свою сестру била!
– Ты? – удивилась Таня: Зачем?
– Ох, это слишком долгая история…
– Мы никуда не торопимся, - ответил Тимур.
Погода была дурацкая – и лето, и не лето – дубачина и дождь. Так промозгло, что пришлось затопить печку. Из расслабленного отдыха на даче мы получили унылое заточение на все выходные. Что ж, делать действительно нечего – возможно, самое время для длинных откровенных разговоров. И я начала.
Моя сестра, Альбина, на шесть лет старше меня. Её отец утонул, когда Альбине было четыре года, потом наша мама вышла замуж за моего папу и родилась я. Сёстры мы с ней только наполовину и внешне не очень-то похожи.
А человек она… как вам сказать… не очень. Чтобы понять, кто такая Альбина, вспомните всё, что знаете обо мне, и представьте полную мою противоположность. Я маленькая и худая, она пухлощёкая и в весе. Я умею увлекаться, стремиться к чему-то добиваться цели, люблю людей, обожаю кошек, вечно что-нибудь мастерю, куда-нибудь еду, что-нибудь обдумываю… Альбинка же ничем увлекаться не умела, любимых дел у неё не было, ни фантазии, ни ума. Её интересуют только вещи, получше да побогаче чем у других. Она любит пускать пыль в глаза, любит хвастаться, собирать все сплетни, хвастаться (да, я знаю, что я это уже говорила) и пить.
Наши с ней успехи лучше всего показывает седьмой класс. Я в седьмом классе впервые выиграла областную олимпиаду, а она в том же возрасте впервые начала курить. В общем-то, это всё, что нужно знать о разнице между нами.
Когда я была маленькой, Альбинка постоянно мне чем-то досаждала: то закинет повыше мою игрушку, то сломает, то словами нагадит. Любила поддеть побольнее, мол, у тебя всё говно, а у меня хорошее. Хотя мама старалась нам всё одинаковое покупать и делить было нечего. Я росла маленькая, худенькая-худенькая и мне разрешали сестру бить. Во-первых, потому что знали, что Альбина сама нарывается. А во-вторых, потому что та большая кобыла и ничего с ней все равно не случится. Если она сильно меня бесила, я надевала лакированные туфельки с твёрдым носком и шла пинать её по ногам. Это звучит не больно, а ты представь, что я била только ниже колена, по кости. Синяки не оставались, но было обидно. Наверное. Иногда я гонялась за ней с веником, иногда со шваброй, но чаще всего – с кочергой.
У нас их было две: маленькая для дров и большая, метра полтора, чтобы хлеб в русскую печь ставить. С большой я бегала с удовольствием, чувствуя себя Чингачгуком, а маленькой бить было удобнее. С ней и носилась.
Не скажу чтоб я хоть раз причинила ей вред, нет. Это скорее так, чисто напугать было. Чуть малейшая ссора – я несусь на кухню, хватаю кочергу и бегу за Альбинкой! Та уворачивалась, отбегала и ещё кричала вдогонку что-нибудь нехорошее. И конечно же, получала по башке несколько раз – не зря ж я за ней так долго бегала. Тем более я знала, что в ответ набить она все равно не сможет, я маме нажалуюсь.
– Ха-ха, - засмеялся Тимур: весело у вас в детстве было! Мы тоже с братом дрались регулярно.
– А мы с Мариной не ссорились, куклами делились постоянно.
– Так вот, слушайте.
Я не знаю как, но я уже в детстве понимала, что Альбина – пустой человек. Что она глупая, злая и ничего хорошего не добьётся. Один раз меня попросили поклясться, и если я клятву предам, то у меня умрёт кто-нибудь из семьи. И я такая говорю: Даа! Давайте я поклянусь, может Альбинка умрёт!.. Это мне семь лет было, представляете?.. Как надо достать семилетнего ребёнка, чтобы он смерти вам пожелал? До сих пор не понимаю. Скорее всего, я уже тогда чувствовала, что хорошей жизни у неё не будет. Ну, не умеет она по-хорошему!
Она наглая, считает, что все ей должны. Любого знакомого встретит: «О, ты в город! Свози и меня тоже, мне всего в пару мест надо!» И будет кататься на нём и денег не предложит. «Зачем?! Ты же все равно ездил!» Она хамка и говорить спокойно не умеет. Вместо слов у неё всё время получается наезд, а вместо вопроса – унижение.
– Это чё у тебя, новая кофта, что ли? – спросит Альбина так, что ты будешь как помоями облит. И это ещё вежливо, её не смущает оскорбить на ровном месте. Меня особенно, потому что я близко и никуда не денусь. «Жополизов» Альбинка ненавидит и считает себя выше их. (В её понимании «жополиз» – любой, кто разговаривает без хамства).
Замуж вышла она по залёту за парня с доброй душой. Ваня – любимец семьи, добрый и послушный. Идеальный подкаблучник. Идеальная пара для моей наглой сестры. Тут моей маме всралось ездить по заработкам – вахтами или на постоянке. Она потом 10 лет моталась по стране, а меня тринадцатилетнюю оставила сестре.
Я спала на раскладушке, и в школу она будила меня пинками. Что со мной, как у меня дела её не волновало, лишь бы слухов никаких не было и всё. Потому что Альбине главное – что о ней подумают остальные.
Когда Андрюшка родился, зять работал вахтами. Мы с сестрой жили вдвоём. Она любила посиделки, выпить, поболтать с подружками-собутыльницами. Сидеть, базлать, материться, ещё и петь под караоке – вот прекраснейшее занятие для молодой мамы. То, что Андрей здесь не главный, он понял сразу. Когда он спал, никто не выключал свет, не прекращал кричать, они даже песни орали рядом с его кроваткой. И это ещё ничего. Хуже было, когда Альбинка уходила сидеть у кого-то на хате, оставив дома ребёнка. Тогда ей вообще было не дозвониться, а если дозвонишься, услышишь: «Да щас, щас я ещё минуточку! Ещё немного посидим, и я приду!»
Я орала ей в трубку:
– Альбина, он голодный, он орёт уже час, приходи, я не могу его успокоить!!!
И тряслась с двухмесячным ребёнком до шести утра.
Ваня относился к её загулам по-философски: молодая ещё, не нагулялась. Если он приезжал с вахты, то сидел с ребёнком, пока та шлялась. А потом он стал выпивать вместе с ними.
Я была в их доме как эльф из Гарри Поттера: пойди прибери, помой, подмети и вали отсюда быстрей, потому что ты мне уже надоела. За человека меня не считали, по крайней мере Альбинка. Как только появилась возможность, я устроила маме истерику:
– Я не хочу тут жить!!! Она меня достала!!! Переведи меня в интернат, буду как все одноклассницы жить!!!
Мама не разрешала:
– Алина, что люди скажут! У тебя же дом есть, как ты из своего дома в интернат пойдёшь?..
– Нормально пойду!!! Там все живут!!!
Наша сельская школа собирала учеников со всех окрестностей. Чтобы не катать автобус лишний раз, детей из далёких деревень селили в интернат. Я тоже была из деревни и ездила каждое утро на автобусе.
Мама не верила, что со мной плохо обходятся, боялась общественного мнения (хотя, какая там разница – я все равно далеко от школы живу, можно и в интернат идти). В итоге мне пришлось реветь два часа непрерывно, чтобы мама сдалась.
К счастью, школу я окончила без придурошной Альбины, потом поступила в универ и уехала.
Пока меня не было, Альбинка родила Настю. Меня она по-прежнему воспринимала как обслуживающий персонал. Помню, приезжаю я домой, захожу. Они с зятем три секунды здороваются и сваливают в закат, оставляя мне грудную Настю и Андрея. Просто, не спрашивая, не предупреждая. Я зашла – они вышли, детей бросили. Ну ок, чё. Снова трясусь с ребёнком.
Третьего я помогала забрать из роддома. Вышла та же история: Альбинка сунула мне его в руки и два часа ходила с мужем по магазинам. Я тогда ещё посмеялась: Дим, ты только родился, а тебя уже тётке подкинули!..
К рождению третьего ребёнка Альбинка обзавелась всем тем, о чём мечтала: у неё появилась шуба, норковая шапка, вторая машина, с материнского капитала купили большой дом с пристройками и участком.
– И шторы!!! Алина, посмотри какие шторы мы купили!!!
– Да, да, всё прекрасно, отличные шторы, прям вообще шикарные.
– Ну, правда, классно мы купили!!!
– Да-да, классно вообще.
Так проходили 80% разговоров с ней. Остальные 20% она лила помои на своих подружек.
Я не знаю, возможно, сыграло то, что у Альбины появилось всё и не о чем было больше мечтать… А может, годы с подкаблучным мужем сыграли свою роль, но когда Димке исполнилось два, Альбинка влюбилась. И всё пошло по п***.