Напомню: зимой 1959 года в горах Северного Урала пропали девять туристов, ушедших в поход под руководством Игоря Дятлова. Через месяц спасатели обнаружили их разрезанную палатку. А в радиусе полутора километров от нее - пять замерзших тел. Трупы остальных нашли только в мае. Почти все туристы были разутые и полураздетые. У некоторых - смертельные травмы. Почему ребята убежали на лютый мороз и на свою погибель? Моё расследование даст ответ на этот вопрос.
Группа Владислава Карелина тогда же, в январе-феврале, предприняла поход на гору Молебный Камень – это южнее маршрута Дятлова. Планировалась встреча двух групп в районе горы Ойко-Чакур. Дятловцы не появились в условленное время. Карелин с друзьями решили, что Дятлов не успел дойти до крайней южной точки своего маршрута, потому не дожидались его, спустились по Тошемке в Вижай. И дальше возвращение домой через Ивдель-Серов.
В Серове 25 февраля в привокзальной столовой к Карелину подошёл человек, назвался геологом и спросил: «Вы ребята, случаем, не студенты? Не вас ли разыскивают?» Вопрос насторожил: «Как разыскивают? Кого?»
Карелин тут же позвонил в Свердловск. Так они узнали: группа Дятлова не вернулась. Мгновенно приняли решение: возвращаемся в Ивдель!
И остальные тургруппы Уральского политехнического института начали возвращаться с маршрутов. Вернулись группы Юрия Блинова и Михаила Шаравина. Группа Евгения Зиновьева появилась в Свердловске двадцатого февраля – закончила лыжный переход по Приполярному Уралу. Удивились, что на станции Свердловск-Пассажирский их не встретили друзья. Из дома обзвонили знакомых – обожгла тревожная весть: из похода не вернулась группа Игоря Дятлова. Объявлены поиски!
А первым почувствовал тревогу Юрий Блинов – его группа рассталась с дятловцами в Вижае. Он вспоминает:
«У Дятлова поход должен по плану кончаться 12 февраля в Вижае. Так что мы должны были вернуться раньше их дня на 2 или 3. Мы успешно прошли весь маршрут и вернулись в Свердловск 11 февраля… Я прикинул, когда же должен вернуться Игорь – выходило примерно – 15 или 16 февраля. Кроме того Юдин когда приехал, тоже кому-то передал, что Дятлов опоздает дня на четыре. Так что до 16 числа никто нигде и не чесался».
Блинов 16 и 17 февраля звонил Валерию Уфимцеву, инструктору городского комитета физкультуры – он курировал туризм, спрашивал: есть ли от Дятлова телеграмма? Уфимцев отвечал: ничего нет, на том дело и кончалось.
Руководитель спортклуба Лев Семёнович Гордо и заведующий кафедры физвоспитания института Андрей Михайлович Вишневский тоже были спокойны. Задержки групп на маршрутах случались и раньше. В УПИ поначалу вообще отпихивались от этого дела: группа сборная, а не институтская, в ней люди, которые не имеют никакого отношения к вузу – Золотарёв, Слободин, Кривонищенко, Тибо, потому пусть поисками занимаются городские спортивные организации. Видимо, это бездействие в первые дни и побудило старшую сестру Александра Колеватова Римму отправить на бланке «Правительственная» отчаянную телеграмму первому секретарю Президиума ЦК КПСС Хрущёву:
«Дорогой Никита Сергеевич! К назначенному сроку 9 февраля группа туристов политехнического института Свердловска не возвратилась из похода с Северного Урала. Поисковые работы начались поздно, только по истечении 10 дней. Областные организации до сих пор не приняли эффективных мер. Убедительно просим Вашего содействия в срочном розыске наших детей. Теперь уже дорог каждый час».
А 18-го забили тревогу родители Дубининой, Колеватова. Звонили во все инстанции, начиная от директора института и кончая обкомом партии. Звонили в спортклуб, но там толком не могли ответить, по какому маршруту ушёл Дятлов с группой: он не оставил маршрутного листа в спортклубе.
Поднялась суматоха. Гордо связался с Вижаем, пытаясь выяснить, возвращалась ли группа из похода? Нет, в Вижае их не видели. Позвонил в Ивдель – и там группа не объявлялась.
Начали разбираться, по какому маршруту отправилась группа Дятлова? Выяснилось: в спортклубе нет копий протокола маршрутной комиссии и маршрутной книжки группы. А они должны были быть! Наконец, нашли протокол маршрутной комиссии, но в нём никакой информации о походе.
Позже Римма Колеватова скажет в показаниях следователю Иванову:
«С большим опозданием начались розыски пропавшей группы… Возмутителен и преступен такой факт: 18 февраля Гордо информировал партком политехнического института, что из Вижая получена телеграмма, извещающая о том, что группа задерживается в пути. Секретарь парткома УПИ Заостровский информацию Гордо не проверил и о случившемся событии не поставил в известность директора института Сиунова. Директор же узнал об этом только тогда, когда ему позвонила из горкома партии Федченко. Я вынуждена была обратиться в горком с просьбой принять меры к розыску группы. Таким образом, телеграмму перепутали – телеграмма пришла от параллельной группы, от группы Блинова, дирекцию института в известность о случившемся не поставили. Поиски начались только лишь по настоянию родителей туристов».
Установить маршрут группы помогла как раз Римма Колеватова, она вспомнила: брат Саша обращался к Рягину из треста «Гипромедьруда», – просил его помочь с картой. Нашли Рягина. Он припомнил всё, что Колеватов рассказывал ему о предполагаемом маршруте. Восстановил по памяти маршрут и нанёс его на карту. Эту карту передали полковнику Ортюкову, начальнику военной кафедры УПИ, который был назначен от института руководить поисками пропавшей группы.
Вспомнили о Юдине – он сошёл с маршрута по болезни. Начали его разыскивать. Он объявился сам. Вернувшись из неудавшегося для него похода, он подался домой, в родную деревню. А приехал в Свердловск и узнаёт: ребята пропали. Вспоминает: «Атмосфера в институте была напряжённая. Многих опрашивали органы – куда ребята могли деться? Почему они отправились именно туда? Ведь в составе группы был француз Тибо-Бриньоль, секретоносители Кривонищенко и Слободин. Кто-то даже собирал на дятловцев мерзопакостные характеристики».
Вспоминает Согрин: «Мы вернулись из похода по Приполярью. Ко мне домой примчался возбуждённый Рудик Седов: «Сергей, в институте паника. Не вернулся Игорь. Тебя срочно приглашает Гордо. Предпринимаются попытки начать поиски. Не знают, что и как делать».
Они помчались в институт. У Гордо чуть ли ни слёзы на глазах. Рассказал, что уже предпринято: подключена военная кафедра, полковник Ортюков договорился с Уральским военным округом, что будут выделены для поисков военные самолёты и вертолёты, решён вопрос обеспечения групп поиска продуктами, палатками, снаряжением. Из институтских туристов и альпинистов укомплектована группа, которая вот-вот вылетит в Ивдель.
Согрин сразу почувствовал: все в полной растерянности, ничего подобного в институте, да и в Свердловске никогда не случалось. Он начал знакомиться детально с маршрутом Дятлова. Район ему был знаком. Годом раньше его группа прошла путь по реке Вижай, перевалила через Уральский хребет и вышла на Вишеру. Опытным взглядом он видел: охватить всю нитку маршрута группа поиска не в состоянии – слишком обширный район тайги и высокогорной тундры. Поиск может занять месяцы. Местность пересечённая, глубокие снега. Неизвестно, где и почему застряла группа. Согрин предложил исключить те участки маршрута, где группы быть не могло. Если дятловцы намеревались подняться на вершину Отортена, то сосредоточиться надо именно в районе горы. Там велика вероятность обнаружить их следы.
20 февраля экстренное собрание турсекции УПИ, пришли 70 человек – студенты, которые вернулись из лыжных походов, были и те, кто заканчивал зимнюю сессию и собирался отправиться в поход. Началась запись добровольцев в поисково-спасательные группы. Записывали только ребят. Сформирован отряд. Возглавил его Борис Слобцов.
Блинов вспоминает: «Я каждый день бегал в турклуб: есть телеграмма, нет телеграммы? Это же ненаселёнка. Где они находятся? Строили гипотезы: может кто заболел, мало-ли что случилось». Всех грела самая простая версия – ногу кто-нибудь сломал, потому пережидают где-нибудь в избе…
Создана чрезвычайная комиссия Свердловского обкома КПСС во главе с заместителем председателя облисполкома Павловым и заведующим отделом науки обкома КПСС Ермашом.
Альпинисты высадились с вертолёта на горе Отортен. Задача – определить, был ли Дятлов на Отортене? Не был!
«Слухи по России верховодят…»
Куда пропала группа Дятлова? Весь Свердловск был занят этим вопросом, – обсуждали на всех факультетах политеха, в общежитиях, на предприятиях города, по домам... Достоверных сведений было мало, потому событие обрастало догадками, слухами, домыслами.
Поначалу самой популярной версией была уголовная: на группу напали заключённые, бежавшие из лагеря. Другие утверждали, что туристов задрал медведь-шатун. Грешили и на манси – мол, они убили студентов за то, что те осквернили их священные места. Говорили и такое: парни подрались, не поделив девушек.
Согрин комментирует: «Такое могло родиться только в головах людей, далёких от туризма, спорта и весьма ограниченных. Для нас, познавших туристские путешествия не понаслышке, а изнутри, всё это казалось невероятным, чудовищным».
Но самым бредовым было предположение: студенты могли убежать за границу. Действительно бред: где Северный Урал, а где граница. Ближайшая – с Финляндией. Полторы тысячи километров до неё по прямой! Блинов вспоминает: «Говорили: может свалили на Запад... Через хребет перевалили, и ушли туда...» Карелин добавляет: «Рассматривались самые невероятные для нас сегодняшних версии. Собирали негативную информацию о дятловцах в том числе и о Юрии Юдине. Никто не знал, что он вернулся с маршрута».
Но это предположение – утекли за границу – сегодня представляется бредом, а тогда рассматривалось партийными органами как вполне реальное. И было понятно почему. Измена Родине была страшнее атомной войны. Секретарь парткома института за смерть студентов мог отделаться выговором, а если бы они ушли за кордон, наказание было бы много суровее – самое малое, ему пришлось бы положить партбилет на стол. Что для партийного начальника катастрофа.
Тогдашнюю ситуацию поможет понять и такой эпизод из мира кино. В 1964 году кинорежиссёр Георгий Данелия снял фильм «Я шагаю по Москве», ставший знаменитым. И знаменитой стала песня из фильма со словами:
А я иду, шагаю по Москве
И я пройти ещё смогу
Солёный Тихий океан
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу
Пока – не знаю с кем.
Последняя строчка сначала звучала так: «Пока не знаю где». Когда фильм сдавали в Госкомитете по кинематографии, то там попросили изменить эту строчку. «Почему?» – удивился режиссёр, слова представлялись ему вполне невинными. И услышал: «Что значит «Пока не знаю где»? Ваш герой в Израиль собрался плыть или в США?» Дурь, конечно. Но строчку переиначили. И пошла песня в народ со словами «Пока – не знаю с кем». Так что туристы могли пройти Приполярный Урал, тундру, тайгу, переплыть Ледовитый океан – и вот они в Америке. Смешно и дико. Но это сегодня смешно и дико, а тогда подозрение было прочным.
Владимир Аскинадзи вспоминал:
«Откуда ни возьмись, вдруг появилась версия, что студенты могли уйти за границу! Додуматься до такого мы, конечно, сами не могли никак: самый ближний путь оттуда до заграницы – вероятно, через полюс в Америку, добавьте ещё горы с их бездорожьем, да непролазный снег, да тридцатиградусный мороз! Тем не менее, перед отъездом на поиски в качестве руководителя группы мне в парткоме института на полном серьёзе заявили, чтоб я там внимательно посмотрел, нет ли каких улик, подтверждающих планы ухода за границу группы Дятлова через Северный полюс. И если обнаружите какие-то детали, говорящие о их бегстве в Америку, то никому не болтать. Когда я сообщил ребятам про побег в Америку, они долго хохотали. Нансен годами готовился, чтобы покорить Северный полюс, а наши якобы налегке решились через весь Ледовитый океан махнуть. К тому же без лыж! Ведь все их лыжи были найдены у палатки».
Вот уровень мышления тогдашних партийных работников. С логикой они не дружили.
Я с изумлением обнаружил, что и сегодня находятся такие, кто верит в версию побега за кордон. Сергей Казанцев, дальний родственник Тибо-Бриньоля предполагает: «Возможно, Золотарёв находился в группе для наблюдения за туристами, как бы они не сбежали за границу. Поход этот – хороший повод уехать к границе и удрать. В то время в турпоездках за рубеж всегда внедряли весёлого открытого человека именно с этой целью: наблюдать, чтобы не сбежали».
Да, так и было в советские годы – когда тургруппа советских граждан отправлялась за рубеж, в ней обязательной был надзирающий от органов. Но внутри страны?! Да к тому же в столь сложный поход?! Да и до границы тысячи километров! Это несерьёзно.
На всех, кто побывал на перевале, набрасывались с вопросами: «Ну, что там? Ребят убили? Там упала ракета?» – расспросам не было конца. А что отвечать? – знали не больше тех, кто спрашивал. Аскинадзи вспоминает: «Властям тогда никто не верил, все понимали, что чиновники врут. И когда мы вернулись с поисков в институт, нас разрывали на части, требовали информацию. Мой друг, тоже студент УПИ, Моисей Аксельрод говорил, это была лавина. Я ему говорю: а ты бы испугался лавины? Он головой помотал. Так вот и Дятлов бы не испугался».
Наина Иосифовна Ельцина работал в те годы в проектном институте. Вспоминает, что в городе все знали об этой трагической истории, но это были только слухи. Все, с кем она общалась тогда, никто ничего не знал. На встречах с однокурсниками обсуждали, что же случилось с туристами, но ни у кого никакой внятной информации не было.
Борис Ельцин и Наина на пикнике. Они знали о трагедии только по слухам.
Большинство слухов склонялись к версиям гостайны. Самая популярная – ребята случайно оказались свидетелями каких-то секретных военных испытаний.
Слухи выплеснулись за границы Свердловска. Ольга Тимофеевна Губанова в том далёком 1959 году после окончания школы работала на Каменск-Уральском радиозаводе сверловщицей в механическом цехе. Пишет:
«Помню, по заводу поползли слухи о загадочной гибели на Северном Урале свердловских студентов-туристов, девять человек. И среди них наша землячка Зина Колмогорова из деревни Покровка, что совсем неподалёку от Каменска. Слухи пошелестели и утихли».
Татьяна, сестра Игоря Дятлова, о ситуации в Первоуральске: «Ажиотаж был страшный. Город маленький, и это воспринялось, как невероятной силы событие. И домыслов страшных, рассказов всяких было очень много».
Журналист Геннадий Григорьев записал в те дни в блокнот: «Этой трагедией живёт весь Ивдель. Сочинено много предположений и сплетен, но всем их очень жалко». И ещё запись: «Где-бы ни остановился: в столовой, в гостинице, на улице, в магазине, – всюду слышно, что народ об этом говорит. Вот и сейчас слышу в коридоре громкий голос: «Кто-то их убил!»
Слухи о трагедии достигли Ленинграда! Вот ведь как: ни слова в газетах, по радио, на телевидении, а о трагедии узнали за тысячи километров. Слух искажённый: погибли ленинградские туристы. Действительно, группа студентов ленинградского университета ушла в поход по Приполярному Уралу. И ушла надолго – на месяц. Некоторые посчитали, что погибли, как раз они.
Слухи достигли посёлка Лермонтов на Ставрополье – там в школе работал Золотарёв. Александр Кузнецов вспоминает: «Весной мы узнали, что Золотарёв погиб. Школа гудела. Пошли толки, что кто-то убил туристов. Директор Виктор Павлович запретил вообще все разговоры на эту тему».
Василий Дроботов добавляет: «По школе поползли слухи. Один нелепее другого. Якобы Золотарёв повёл группу, она сбилась с маршрута, попали на полигон, где проводилось бомбометание, и все погибли. Вторая версия была такая. Он повёл группу в горы, они остановились на ночлег в святом для аборигенов месте. И эти нелюди туристов и растерзали».
Вот ведь как: в прессе о событиях на перевале ни строчки, а за тысячи километров от события о нём знают. И не просто знают, а с подробностями – полигон… бомбометание… святое место…
В политехе, в Свердловске накал слухов нарастал день ото дня. Уже вполне уверенно говорили: ребята стали жертвой атомных испытаний. Нашлись свидетели, которые видели вспышку, слышали гул, ощутили дыхание ударной волны. А уж когда появились сведения о загадочных огненных шарах на ночном небе, то слухи переключились на ракеты – это они убили студентов.
Ирина Багаева вспоминает:
«Слухи о причине гибели студентов ползли. Говорили, что они не замёрзли, не попали в какой-то природный катаклизм, а облучились при испытании чего-то ядерного. Рассказывали, что их тела были разбросаны по склону горы, без одежды, чуть ли не голые, но почти не повреждённые. Зима ведь была – природный холодильник, поэтому тела и сохранились, только были почерневшими. Отсюда возникла версия: студенты погибли от облучения, а раз так, то отсюда и строжайшая секретность и запрет видеть покойников».
Кстати говоря, когда на Урале случалась необъяснимая гибель людей, то народ чаще всего не думал о мистике или о природных катаклизмах, а верил, что тут с большой вероятностью замешаны военные. Сестра Игоря Дятлова Татьяна о слухах: «Факт в том, что причастность военных не подвергалась сомнению совершенно». Вот так! Не подвергалась сомнению совершенно!
Весь Урал это пусти сплошной секретный военный объект. В каком направлении ни направишься по лесу – везде запретная зона, колючка. Да и исправительных лагерей хватало. Давиденко припоминает: «Слух казался многим гораздо более основательным – это испытание какого-то нового вида оружия на полигоне Новая Земля. Вообще-то говоря, от Новой Земли до перевала Дятлова – тысяча километров, но просто ближе не оказалось ни одного сколько-нибудь важного военного объекта, на который можно было бы списать случившуюся трагедию».
Тут что-то с памятью у Давиденко. Не могло такого быть, чтобы говорили о ядерном полигоне на Новой Земле. Об этом полигоне тогда, да и много позже, простой люд не знал. Секретность была строжайшая! Да и полигону всего три года на тот момент.
Было два варианта, при которых информация о чрезвычайном происшествии с группой Дятлова могла попасть в газеты, на радио: если бы студентов убили преступники и их поймали. Тогда, возможно, был бы репортаж из зала суда, чтобы показать: социалистическая законность покарала извергов. А резонансные дела в Свердловске были в тот год. Два, о которых говорил весь город. Первый – некий Пастухов убил мать. Об этом была заметка в «Уральском рабочем». Читатели в откликах называли убийцу извергом, выродком, чудовищем со звериным сердцем, двуногим зверем, требовали его расстрелять. И расстреляли.
И второй случай – шофёр треста «Уралтяжстрой» Анисимов убил дружинника Леонида Бахтина. Как раз в 1959 году партия инициировала создание общественных дружин для поддержания порядка на улицах. В газетах об убийстве дружинника Бахтина ни слова. Но партийные органы развернули пропагандистскую кампанию в трудовых коллективах. В документах обкома я нашёл в одной из записок: «Трудящиеся области на митингах и собраниях сурово заклеймили позором Анисимова, требуя сурово его наказать. Судебной коллегией областного суда он приговорён к высшей мере наказания – расстрелу».
В свердловских газетах ни слова о трагедии на перевале.
Я просмотрел свердловские газеты за 1958-1960 годы. Впечатления, что тяжкие преступления в области очень большая редкость. Только два сообщения об убийствах за три года. Не было грабежей, бандитизма, воровства. Крошечные заметки о карманниках, хулиганах, мелких мошенниках, нечестных продавцах, пьяницах, самогонщиках. А преступность была. И росла она из года в год. В документах обкома КПСС есть отчёты правоохранительных органов, областного суда, в которых приводятся ужасающие факты о преступности. Убийства происходили почти каждый день. Грабежи – обычное дело.
Так что гибель девяти туристов присутствует в документах обкома и горкома, но о ней ни слова на страницах газет.
Но природа не терпит пустоты и отсутствие информации заполняется слухами.
Слухи – это своеобразное средство массовой информации в советское время. Писатель Михаил Пришвин вёл дневник на протяжении десятилетий – до дня своей смерти в 1954 году. И одно из самых частых слов в его записях – «слухи». Приведу первые попавшиеся из разных лет: «Возможно, что кому-то и выгодна паника и кто-то нарочно пускает слухи...» «Был же слух, что Шмидт арестован...» «А может быть, слухи сами собой возникают...» «Всё время живут слухами, литературными сплетнями...» «Начинаются слухи, подобные тому, что Будённый исчез…» и так далее и тому подобное.
Высоцкий написал:
Слухи по России верховодят
И со сплетней в терции поют.
Ну а где-то рядом с ними ходит
Правда, на которую плюют.
Не только старухи разносили слухи – все поддались поветрию распространить слух как можно дальше.
В 1959 году в средствах массовой информации не появилось ни слова о 9 погибших в походе. А ведь могли власти что-то дать в печать, чтобы снизить накал слухов. Для начала просто сообщить: пропали туристы. Потом в газетах репортажи о поисках. Потом о найденной палатке, о найденных трупах. Полностью слухи это не прекратило бы, но всё же основы для них было бы меньше. Но власть даже на такую малость не умела пойти.