Ранее социал-демократы поддержали усиление роли президента в условиях кризиса, - напоминает политический обозреватель Yle Пирьо Аувинен.
Yle, 31.03.2020. Pirjo Auvinen
Пандемия сделала то, чего все законотворцы всегда стремились избежать: вынудила ввести в действие закон о чрезвычайном положении. Но когда две недели это произошло, выяснилось, что вопрос о разделении полномочий между президентом и правительством решён не полностью.
Финляндия стремится к парламентаризму за счёт ослабления властных полномочий президента и усиления роли правительства и парламента. Во многом этого добиться удалось.
Но теперь применённый впервые в истории закон о чрезвычайном положении показал, что текущее законодательство позволяет президенту поддаться соблазну попытаться расширить свои полномочия.
Именно в таком ключе было истолковано предложение Саули Ниинистё по созданию «кулака» для борьбы с эпидемией.
Предложения по законодательству от 2010 сейчас читать уже не особо интересно – за исключением того, что касается закона о чрезвычайном положении.
Предлагался новый закон, поскольку прежний был разработан в начале 90-х, то есть до вступления Финляндии в Евросоюз и вступления в силу в 2000 поправок к конституции.
Законопроект составил парламентский комитет обороны, поскольку закон о чрезвычайном положении был разработан «в пару» к закону о военном положении. Последний должен применяться, если Финляндия находится в состоянии войны или при волнениях, сопряжённых с насилием. Введение военного положения требует президентского постановления.
Обновлённый закон о чрезвычайном положении можно применять только «если государственный совет совместно с президентом признают, что страна находится в чрезвычайном положении».
Юха Коркеаоя, возглавлявший комитет, говорит, что президент должен был участвовать в введении чрезвычайного положения именно в роли главнокомандующего оборонительных сил. Вводные параграфы нового закона говорят именно о вооружённом нападении или угрозе такового – то есть о сфере ответственности главнокомандующего.
В закон о чрезвычайном положении была добавлена возможность его применения и в том случае, если в стране возникает и широко распространяется «опасная эпидемиологическая ситуация». Это не имеет никакого отношения к вооружённой агрессии и главнокомандующему.
В процессе разработки закона не учитывался вариант того, что роль президента ограничится лишь главнокомандованием.
В итоге сошлись на том, что введение в силу этого закона требует участия президента, но постановление об этом исходит от правительства. Таким образом закон не расширяет полномочий президента во внутренней политике, когда речь идёт об эпидемии.
С другой стороны, раз требуется президент, многие сторонники сильной президентской власти считают, что у президента есть право вмешиваться во все вопросы применения закона. То есть и в нынешней ситуации тоже.
10 лет назад комитет не был единодушен и изложил два особых мнения. Сейчас, когда границы властных полномочий президента вызывают разговоры, эти мнения стали актуальны.
В 2010 президентом была Тарья Халонен, долгое время возглавлявшая социал-демократическую партию.
Входившие в комитет обороны социал-демократы Рейо Лайтинен, Рейо Каллио, Саара Карху и Ээро Хейнялуома считали, что у президента должно быть больше власти, чем предлагалось в законопроекте.
Они полагали, что решения президента о введении чрезвычайного положения недостаточно. По их мнению, постановление о вступлении его в силу тоже должно было исходить от президента – точно так же, как и в случае военного положения.
Того же мнения придерживался и Яакко Лааксо из союза левых сил.
Но они остались в меньшинстве, и сегодня действует закон, по которому решение в этом вопросе остаётся за правительством.
Это любопытная ситуация. 10 лет назад социал-демократы не хотели сужения полномочий Тарьи Халонен.
Теперь же социал-демократ Санна Марин не соглашается с Саули Ниинистё (состоявшим в коалиционной партии) в вопросе создания антикризисной группы, которая работала бы двигателем в чрезвычайной ситуации.
Коркеаоя считает, что Марин действует правильно – в соответствии с духом и буквой закона.
Он подчёркивает, что у государственного совета есть и полномочия, и ответственность.
– Основной принцип таков, что каждое министерство, но и муниципальные власти тоже, отвечают за свои действия в том числе и в условиях кризиса.
О чём же говорит недавняя переписка президента и премьера?
Думаю, о том, что межевые столбы, разграничивающие полномочия президента и правительство, пытаются передвинуть, как только возникает малейшая возможность.