Я нечасто вижу и очень редко помню свои сны. Это кажется несовместимым с моими достижениями и успеваемостью, но у меня действительно не лучшая память. Следует уточнить: я феноменально хорошо запоминаю то, на чём концентрируюсь, и если вникнуть, то секрет этого парадокса прост — я научилась строго фильтровать информацию.
Бывает, мой собственный брат, который младше меня лишь на год, рассказывает мне истории из прошлого обо мне самой, заставляющие меня безмерно удивляться или безудержно смеяться. В моём подсознании заключён невероятных объёмов балласт впечатлений, мыслей, переживаний, и лишь абстрагируясь от него, я способна продолжать жить яркой, насыщенной, полной новизны жизнью.
Время от времени я с пугающей ясностью осознаю себя жертвой распространения, даже навязывания, ценностей, которые возникли из комбинации капиталистической алчности с национализмом. Но у того, что я ударилась в эксперименты с самой собой, в том числе и в примерку постоянного разнообразия и некоторого цинизма, есть вполне легитимные корни.
Мне повезло, и традиционная культура моего отца меня не коснулась: я не была на Кавказе, мои родители рано развелись. Тем не менее, я познакомилась с Исламом ещё в детстве. И по косвенным рассказам имела представление о том, что могло бы ждать мою естественную склонность к полной свободе самовыражения, родись я в мусульманской стране. Я взяла из Ислама то, что пришлось мне по душе; а душа моя попала под множество других культурных влияний, помимо этого. Но вот ряд моих качеств, и в первую очередь дух экспериментаторства и игривость, в консервативном обществе подвергались бы подавлению. Те правила построения общественной жизни, которые были уместны на заре появления древнейших религий, к современности не применимы совершенно. Я на себе испытала страх развития и желание сохранить баланс во что бы то ни стало, но к мусульманскому миру я сейчас испытываю, прежде всего, жалость, а ещё надежду на то, что когда-нибудь ростки прекрасного, заключённые в нём, выстрелят и изменят человечество к лучшему.
Так вот, начала я с памяти. Мне свойственно пространственное дежа вю — ощущение, что когда-то я уже находилась в подобной конфигурации предметов на подобной позиции. Странно, такой отпечаток композиции. Считается, что у женщин хуже развито пространственное мышление, чем у мужчин, а я всегда стремлюсь обращать внимание на то, что мне есть в себе развить. Но вот точную ситуацию, отправную точку дежа вю я не вспоминаю никогда, порой лишь догадываюсь, что проходила её во сне или в определённый период жизни — очень общо. Реже меня настигают разговорное дежа вю, дежа вю какого-то внутреннего чувства, дежа вю вкуса, звука. И с учётом больших провалов, выцветания памяти о событиях в моём мозге, эти временные отпечатки можно безошибочно назвать для меня важными. Другое дело, что критерии важности я не всегда устанавливаю сама. Так, если необходимо сделать что-либо срочно, вперёд выходит скорость, если достичь какой-либо цели в коммуникации — внимание к поведению человека и так далее.
Одно воспоминание доставляет мне настоящее блаженство. В первый раз я отведала марокканский чай с мятой, когда летела в эту страну из Москвы. Вконтакте мне написал какой-то парень, и поскольку сделал он это на французском, я решила, что поддержу беседу и попрактикую язык. Слово за слово, через короткое время после виртуального знакомства он спросил меня, не знаю ли я кого-то, кто готов представить Россию на фольклорном фестивале в Рабате. Это было летом 2015 года, то есть год спустя после моего выпуска из школы. Судя по почтовому ящику (да вы что! даже инстаграм мне нужен в качестве летописи!), на тот момент я уже знала о том, что в сентябре поеду учиться в Будапешт (о предыстории читайте тут). Я была взволнована, тогда я находилась в нашей квартире в Московской области одна, родственники уехали к маме моей мамы под Курган. Разумеется, я не могла не предложить себя. В школе я занималась вокалом и играла в театре, поэтому сомнений в своих способностях рассказать сказку и спеть у меня не было. Я позвонила маме и сообщила о своём желании, но в ответ, как нетрудно догадаться, получила отказ. Предполагалось, что билеты я оплачу сама, а всё остальное предоставит приглашающая сторона. Денег у меня не было, но желание поехать в Марокко было таково, что я нашла выход из положения: часть суммы собрали мои знакомые в Марокко, а часть денег я взяла у мужчины из Турции, который за мной ухаживал и был не прочь поддержать эту идею.
У марокканца в Москве жил и работал брат, который примерно в то же время собирался вернуться, и случилось так, что мы встретились на Белорусском вокзале и вместе поехали в аэропорт на экспрессе. Мы поладили, обсудить было что. Я хорошо помню, как в самолёте взяла с тележки стюардов газету на арабском, было смешно: я сделала вид, что читаю и понимаю всё. Но чай, чай был выше всех похвал. Эта свежесть, этот глубокий вкус. Дополняло картину то, что его разливали из металлического чайника в металлические же стаканы, что с интерьером самолёта несколько контрастировало. Для меня это было началом сказки.
Рабат, июль 2015 года. Я сижу на траве среди групп делегатов из арабоязычных стран, переговариваюсь с ними на английском и французском, проникаюсь своей исключительностью как участника без команды, соло-перформером (впоследствии познакомилась с фольклористом из Ливии, который тоже приехал один — поговорили о непростой судьбе его Родины). Нас догоняет другой автобус, мы прибываем в просторное, чистое, белое здание, нас селят в комнаты. Идёт месяц Рамадан, и днём еду мне приносят отдельно, а вечером мы вкусно ужинаем за столиками в холле. Жарко, под сорок градусов; я одеваюсь легко, как одевалась бы и в Европе — здесь нет серьёзного дресс-кода для туристов. Туризм — важная статья дохода страны, и власти принимают меры для обеспечения комфорта и безопасности посетителей. По утрам я бегаю вокруг здания, делаю зарядку. На рынке в городе (кстати сказать, моё имя, Мадина, на арабском означает “город”) я знакомлюсь с энергичной, продвинутой марокканкой, она чуть старше меня, занимается преподаванием английского. Сейчас эта девушка работает в Китае, у неё парень из Кореи и, кажется, она довольна своей жизнью, но и не перестаёт интересоваться новостями из Марокко.
Ещё один эпизод, который я часто припоминаю: я иду в светло-бежевом сарафане из хлопка, в сандалиях и с открытыми плечами, по улице неподалёку от здания, где разместили меня и других гостей. Жара, я жмурюсь от солнца, на коже выступает пот. Звонит телефон — мама. Я беру трубку и отвечаю, чтобы не нарушать её спокойствия, что дома, в квартире в Москве. Она парирует: нет же, я знаю, что ты в Африке! Я не смогла устоять перед соблазном выложить пару фотографий в соцсети, предварительно скрыв эти публикации от мамы, но о брате не подумала. Ей осталось только смириться с реальностью и поддерживать со мной связь.
Выступление прошло на ура. Такого рода представление культуры своей страны — это тоже дипломатия, культурная. Россотрудничество, агентство по делам СНГ; соотечественников, проживающих за рубежом и гуманитарному сотрудничеству, активно проводит эту линию дипломатии посредством культурных центров России во всех странах мира. Другие же ветви дипломатии продвигаются слабо. К чему это я — после выступления, в котором я, для начала, сказала пару вступительных слов на русском (поздравила с окончанием Рамадана, кажется; меня переводил на арабский брат марокканца, стоявший рядом), затем артистично рассказала часть сказки Пушкина о золотом петушке и спела Катюшу, параллельно танцуя с продюсером фестиваля — мне передали, что в зале был посол России в Марокко и остался мною доволен. Я туда приехала даже не от НКО, а в частном порядке, и этот отзыв как будто со стороны госструктуры мне польстил, образовалась некая синергия. Я никак не ожидала, что за мной наблюдает кто-то из России, находилась там в вакууме своего поражённого восприятия, но скорее была этому факту рада.
Новообретённая подруга с необычным именем, которое с арабского переводится, если я не ошибаюсь, как “газель” (чёрные волосы, выразительные глаза — только ловкости ей для этого образа, кажется, недоставало), позвала меня поехать с ней в Шефшауэн, известный голубой город. У неё взяли какой-то документ в качестве залога, ведь она брала за меня ответственность. Подробностей той поездки я не помню, но легко воссоздаю в памяти прогулки по этому чарующему своей голубизной и приветливостью небольшому городу.
Да, меня однажды обхитрили на деньги: мужчина пристал ко мне в форте на побережье и как бы провёл экскурсию, вещал что-то, идя рядом. После этого он настойчиво просил у меня награду и назвал сумму, оказавшуюся куда больше нормальной, как потом рассказали мне друзья. По-моему, кто-то из них даже узнал этого человека по описанию и добивался возврата. Через два года я побывала в Марокко ещё раз и посетила три новых города, обрела новые контакты, новых потрясающих друзей. В рамках того же путешествия в январе 2017 года я провела две недели в Тунисе, и там на столичном рынке мне продали масла по взвинченной цене. Я соблюдала меры предосторожности, но опыта имела недостаточно. В любом случае, масла я потеряла ещё там, не довезла до дома — как и фотографии, которые по неосторожности были удалены с телефона.
Впрочем, это уже совсем другая история (с). Вот за ней и другими повестями и приходите на мой канал снова!
#марокко #путешествие #фестиваль #арабский мир #память