Детство в богемной атмосфере
* Мое детство прошло в Костромской области, мама оттуда родом. У ее родителей деревенский дом, огород… А папа – коренной москвич, с Арбата. Они оба журналисты, познакомились на журфаке МГУ на первом курсе.
* Дворовым пацаном я никогда не был. У меня всякое было в детстве, но людей на деньги я не разводил, хотя по подворотням бегал. В шесть лет пробовал курить и все такое, но всегда старался нащупать какой-то баланс…
* Школа, в которой я учился, – имени Поленова, с углубленным изучением французского. В нее не так просто попасть, но я попал благодаря тому, что в ней учился мой отец. И его помнили. А до отца моя бабушка там училась. При бабушке это была еще женская гимназия.
* Моя бабушка из хорошей семьи. Ее отец был профессором медицины, урологом, довольно известным в Москве. Лечил всех, в том числе и советскую номенклатуру. Весь его круг был репрессирован по известному «делу врачей», но сам он умер от инсульта за год до этого.
* Я очень хорошо запомнил бабушкину квартиру на Арбате. Она была вся такая «антисоветская»: круглая прихожая выкрашена в терракотовый цвет, колонны, зеркала в резных рамах, высокие потолки, хрустальные люстры… К бабушке меня отправили родители -- школа моя находилась в соседнем дворе. А родители жили в Строгино. И в это время как раз родился мой младший брат. Мне было шесть. И чтобы меня не мучить долгой дорогой в школу, а родители могли сосредоточиться на младшем брате, мы провернули такую комбинацию. И я первые три класса школы жил у бабушки, а на выходных отправлялся домой... Удобно было всем.
* Я с родителями все время виделся. Никто меня из дому не выгонял и не лишал любви и ласки. Мне было жутко интересно жить у бабушки. Вот эта квартира, все эти арбатские переулки, дворы, подворотни – эта совершенно особая атмосфера старой Москвы сформировала очень большую часть моей личности. Но в то же время каникулы на Волге тоже оставили свой отпечаток.
* Если бы меня периодически не «спихивали» куда-то, я бы вырос гораздо менее адаптированным к жизни человеком. Все, что происходит в детстве, это как кирпичики, которыми ты сам выстраиваешь себя.
* Все эти детские ощущения, переживания, эмоции, впечатления, привязанности, которые формируются в раннем возрасте, остаются на всю жизнь. И вот эта дихотомия между еврейско-арбатской интеллигенцией и русско-народными волжскими корнями оставила свои следы. Не секрет, что вся Волга была под татарами, поэтому все мои двоюродные братья -- русские люди, но, как и я, скуластые, глаза – раскосые, это понятно, конечно, там иго прошло… Поэтому во мне и татарской крови намешано достаточно.
*А с сентиментальной точки зрения для меня, наверное, важней все же были каникулы в Костромской области. Дед и бабка по маминой линии тоже были и мудрыми, и образованными людьми. Бабушка выписывала полное собрание Лескова, Лермонтова. Весь книжный шкаф забит…
* В школе у меня средний балл был 4,4. У меня были проблемы с дисциплиной. Пятерки были по русскому, литературе и французскому, но трояки по физике, химии и иным точным дисциплинам…
Разгула не произошло
* После школы было огромное желание получить иностранное образование. А денег особых не было. Это была середина 90-х, Союз недавно распался. И ощущение, что вот теперь мы можем быть как весь остальной свободный мир, наверное, преобладало. Где угодно учиться, где угодно жить – вот что было моей мотивацией… Я для себя видел в этом возможность уехать из родительского гнезда, получить свободу и самостоятельность…
* Иерусалим получился спонтанно и неожиданно. То есть мы рассматривали варианты и с Англией, и с Францией, и с Германией, и Штатами. Но просто везде обучение очень дорого стоит. А в Израиле -- три тысячи долларов в год, и эту сумму моя семья могла себе позволить. А 10 или 20 тысяч – нет…
* Я к Израилю тепло отношусь по сей день. Хотя пришлось мне там непросто. А с еврейским самоощущением у меня вообще беда... Когда пришла пора получать паспорт (еще в России), надо было указать свою национальность. У меня отцовская еврейская фамилия, а по маме я русский. И когда ты себя ощущаешь такой целостной личностью, а тебя вдруг «пустым мешком по голове» шарахают, требуя указать – русский ты или еврей, ощущения оставляют желать лучшего...
* В Израиле я впервые ощутил себя туристом, чужаком… Это был факультет журналистики и международных отношений. Я довольно легко освоил иврит – за полгода... Родители высылали мне каких-то 200 долларов в месяц. Шел 1997 год. На эти деньги в Израиле можно было покупать макароны и рис и варить их.
* Когда люди из провинции приезжают покорять Москву, они ощущают себя, говоря откровенно, людьми второго сорта. Им приходится все время доказывать, что они не хуже местных. А уж если ты приехал в чужую страну, да еще выглядишь не как все, это трудно вдвойне. Все приезжие гораздо более активны, но и ожесточены на пути к успеху! А у меня, когда я приехал в Израиль, не было никаких целей, кроме как получить международное образование. Я просто хотел независимости от родителей. И студенческой жизни. Без контроля. Но сложилось-то все иначе.
* Израиль -- это южная, средиземноморская страна с консервативной, чтобы не сказать пуританской, моралью. То есть наш уровень безнравственности там неприемлем априори. Общение с девушками давалось трудно. Того разгула студенческой жизни, о котором я мечтал, не было вовсе. Короче, я недополучил кайфа. И отношение местной публики оставляло желать лучшего.
* Конечно, там была обширная русская диаспора. А когда есть обширная диаспора, имеются и предрассудки по отношению к ней… Позже, а потом я много где жил, я всегда старался держаться… подальше от нее. Потому что глупо приехать во Францию и все время общаться с русскими. Или в Германию. Если уж ты приезжаешь в другую страну, пытайся погрузиться. И общайся с людьми на их языке. Пытайся понять их. А иначе смысл перемещаться? Мне кажется, что эмигрантская ментальность всегда ущербна. Я просто прошел через это, поэтому знаю, о чем говорю. Ощущение непонятости и какой-то ложной исключительности, самоизоляция и такое добровольное создание гетто, на которые так падки эмигранты, абсолютно не моя история.
* В Израиле я всем говорил, что я русский. Я и ощущаю себя русским, при этом с большой теплотой и уважением относясь к евреям и признавая свою этническую принадлежность к ним. Но их религия, праздники, традиции, обычаи для меня не имеют эмоциональной значимости. У нас была совершенно лишенная этого до третьего колена семья. Мои еврейские дед и бабка ничего этого не праздновали и были советскими людьми. То есть я -- отформатированный совком человек. Для меня ментальная и сентиментальная значимость есть у Нового года и салата «оливье». А не у Пейсаха, или Пасхи, понимаете? И я в этой своей советской идентичности вижу как раз сильную сторону. Ну прикольно быть человеком, отформатированным уже несуществующей культурой...
* Потом я год жил в Германии, учил немецкий. Родители поехали в Германию, и я вместе с братом пробовал жить там. А потом отправил резюме и неожиданно получил работу на канале Euronews. К этому моменту я свободно говорил на пяти языках плюс профильное образование...
Страны на вкус
* Я ощущаю себя гражданином мира. И поэтому сейчас вся эта истерия по поводу патриотизма, которая усиленно разжигается, кажется немного странной. Когда предлагают выбирать между любовью к родине и желанием узнать мир, пожить в разных странах, в этом я вижу какое-то навязанное противоречие. При этом я ощущаю себя гражданином России и ее патриотом…
* Я с удовольствием бы пожил, например, в Лос-Анджелесе. Или в Токио. Или в Латинской Америке… Но вот порвать с родной страной – это очень тяжелое решение. И никому оно просто не дается. Когда выбор становится между жизнью и бессмысленной смертью за свои идеалы – да, надо выбирать жизнь. Тем более когда речь идет о твоей семье. Но я искренне надеюсь, что до этого не дойдет. До сих пор весь этот патриотизм и национал-шовинизм -- показушный. Люди, которые его раскочегаривают, сами как раз достаточно космополитично настроены. Просто сейчас они решают свои текущие внутриполитические задачи. Но население может принять все за чистую монету. Если начнутся погромы и «вшивую интеллигенцию» будут вешать на столбах, будет тяжело. Но в любом случае я буду пробовать на вкус разные страны...
Кризис среднего возраста
Моя первая книга «Метро 2033» не основана на реальных предпосылках и не связана со страхом ядерной войны. Я не боюсь ее и не помню, чтобы паниковал из-за этого. Или чтобы мы бежали спасаться в бомбоубежище… Но я помню, что в спортзале нашей школы был слышен гул подземки. Реально дрожали половицы от гула проходящих поездов. Такие ассоциации и западают в память… Так что я задумал свою первую книгу еще в школе. А написал студентом в Иерусалиме.
* Больше всего в жизни боюсь не смерти – старости! Меня каждый год кроет. Такой кризис среднего возраста начиная лет с семи. Сначала я дико не хотел взрослеть, теперь не хочется стареть. Помните роман Альберта Лиханова «Мой генерал»? В нем маленький мальчик рассказывает историю старого генерала, который влюбляется в старушку, и они вместе вспоминают свою молодость. И эта любовь такая бессмысленная, потому что ни во что она вылиться не может. Кроме утоления одиночества взаимного. И меня эта книга, помню, впечатлила очень… Вот это ощущение быстро проходящей жизни всегда оставалось для меня основным мотиватором поступков… Если я, образно говоря, постоянно гребу против течения, и жизнь – это река, которая несет почему-то к водопаду, то любыми способами надо из него выплывать...
* Я уже давно привык: что бы я ни делал, мне все время говорят: «Ты такой молодой, а уже...» Когда я во Франции пришел работать на Euronews, мне было 22 года. Меня все принимали за шпиона КГБ, потому что были уверены, что русские на иностранных языках в принципе не разговаривают. А тут целых пять. Ну и отпускали шуточки в мой адрес. И мне каждый раз приходилось доказывать, что я – не шпион, а просто жизнь у меня так сложилась. И чем больше я пытался это опровергнуть, тем больше они убеждались в обратном. Мне кажется, что вот этот опыт вместе с ощущением своей «чуждости» и создал в итоге желание доказать, что я не хуже других.
* Внутреннее соревнование -- основная движущая сила, и оно очень редко отпускает. Тревожность такая, знаете? Что время проходит, а я все еще не... И вот за счет выхода книги «Метро 2035» меня наконец-то немного отпустило. Но это временно.
* Безделье чудовищно угнетает. Хочется все время отдохнуть, но как только я начинаю отдыхать, я не знаю, куда себя деть.
* Для мужчины семья -- не достижение. Семья – это крепость, защита, подпитка, комфорт, база, чтобы ты сделал некий марш-бросок. Но это не самореализация. Ну неужели я себя реализую через своих детей? Мне еще рано думать о том, что я останусь в ком-то. Это какая-то пенсионерская ментальность. Я должен помочь детям, развить их, поставить на ноги, я ж не спорю. Но мне кажется, через детей себя реализуют люди, которым не удалось реализоваться иначе. И все эти завышенные амбиции, которыми такие родители награждают своих детей, это ужасно.
Флирт люблю, мистику не отрицаю
* Внешностью своей я никогда не был доволен, в школьные годы особенно. У меня никогда не было этих... кубиков на животе. В какой-то момент я понял, что их не будет никогда! И смирился с этим. И понял, что можно и без них договариваться с девочками обо всем! За счет фигуры речи! Мне все время приходилось на обаяние и диалог рассчитывать.
* Я прекрасно помню свой первый поцелуй в школе. Меня вдруг выбрала девочка, которая нравилась всем, а я ни на что не претендовал. Мне казалось, что я последний в очереди желающих подержать ее за руку. Но -- мое красноречие сыграло свою побеждающую роль. Хотя и без него мне кажется, что я сексуальный…
* Подкупать женщин материальными благами как-то недостойно, унизительно. Гораздо проще предложить за любовь сумку «Шанель», чем убедить отдаться бесплатно. Я в жизни ни разу не пользовался услугами профессилналок. Виной всему моя брезгливость, вероятно. Она может делать вид, что ты у нее первый, хотя только за сегодня ты у нее восьмой. А хочется, чтобы женщины отдавались тебе за твои качества, а не за количества.
* В отношениях я большой поклонник флирта. Вот эти полунамеки, игра, смущение, какие-то призрачные взаимные обещания несбыточные… Неуверенность -- вот что волнительно. Сомнения очень будоражат. Как только есть гарантии, все тут же кончается! Мужчина все время хочет добиваться женщины. А гарантии его расхолаживают.
* Если женщина некрасивая, но при этом умна, я с ней спать, откровенно говоря, не стану. Потому что это -- совершенно звериная история, к интеллекту имеет мало отношения. Но обаяние может туманить рассудок, оно необъяснимо. Бывает, поддаюсь этому флеру...
* Красивые женщины нравятся, к сожалению, всем. Хорошо было бы, если бы они нравились только мне! (Смеется) Но за каждой красивой женщиной стоит очередь из разгневанных мужчин… Красивые женщины уверены и пренебрежительны, они менее терпеливы, более требовательны. Это все полный бред, что к красавицам все боятся подступиться, и поэтому они такие несчастные.
* Я вообще не очень цепляюсь за реальность, за собственность, за деньги. Я не против зарабатывать, но деньги не самоцель, это элемент спорта.
* Как любой человек, я боюсь пустоты, а жизнь из нее и состоит. Поэтому ее нужно заполнять: верой, семьей, детьми. Я не верующий, я осторожный агностик. Не верю в Священное Писание, потому что это -- инструментарий для манипуляций людьми. Но у каждого человека однажды в жизни случается история, которая переворачивает все его атеистическое мировоззрение. Так было и со мной. Но это интимные вещи, связанные с моими близкими, я не могу о них рассказывать.
* Были случаи, после которых я гораздо осторожней стал говорить, что ни во что не верю. Были знаки, мистические предупреждения. А я не верил! Потому что я -- прагматик и рационалист… Бывает, сон снится, а завтра происходит нечто, что меняет все твое существо и существование. Поэтому полностью отрицать мистику невозможно.
Вера Илюхина, Москва, специально для «Лилит»