Марш коронавируса по планете затмил подписание в столице Катара знакового договора, названного не иначе как «Договор для достижения мира в Афганистане» (Agreement for Binging Peace to Afghanistan). Несмотря на то, что, как понятно из названия, договор напрямую затрагивает многострадальный Афганистан, ни одного представителя международно признанного Кабульского режима на встрече не присутствовало. Подписали договор с одной стороны представители США, а с другой – представители Талибана, необходимостью борьбы с которым руководство Штатов в далеком 2001 году и объясняло вторжение. Все, что Вы прочитаете далее – это всего лишь краткий пересказ событий, имевших место быть в Афганистане на протяжении последних 19 лет, а также мнение автора о том, почему Вашингтон пошел на заключение договора с теми, против кого воевал на протяжении почти двух десятилетий, почему Исламская Республика Афганистан в Дохе никак представлена не была и почему эта тема актуальна для россиян.
Как известно, вторжение в Афганистан США и союзников Вашингтона по коалиции, начавшееся в октябре 2001 года, объяснялось необходимостью свержения власти Талибана, отказавшегося выдать руководству Штатов Усаму бен Ладена и других видных деятелей организации Аль-Каида. К весне 2002 года командование сил коалиции могло отчитаться руководству о выполнении поставленной задачи – новая администрация Афганистана обустраивалась в Кабуле, труднодоступные районы страны постепенно зачищались от недобитых талибов, а члены Талибана, не павшие в боях с войсками коалиции и их афганскими союзниками, отступали в беспорядке к непроходимым для современной военной техники горам на афгано-пакистанской границе, надеясь затеряться среди местных племен.
Казалось бы, операция проведена успешно. Во всяком случае, именно так решили в Штатах, высшее руководство которых переключилось на планирование операции против Ирака. Было решено, что с Талибаном покончено, а вместо проведения активных наступательных действий достаточно лишь держать в Афганистане войска для того, чтобы еще не до конца окрепшему демократическому правительству было, на что опереться при установлении контроля над всей страной.
Меж тем, руководство Талибана, нашедшее приют у полевых командиров и вождей племен Территории племен федерального управления – региона на северо-западе Пакистана, извлекло из своего молниеносного поражения от рук США и их союзников важный урок. Стремительное продвижение войск коалиции осенью 2001 года показало, что вооруженным формированиям Талибана нечего противопоставить современному высокоточному вооружению западных держав. Следовательно, открытых столкновений лицом к лицу с их войсками в дальнейшем необходимо было избегать.
Переход к тактике партизанской войны, осуществленный Талибаном в 2003-2004 годах, оправдал себя полностью. Истребители последнего поколения и новейшие системы залпового огня, за считанные недели уничтожившие четырехсоттысячную армию Саддама Хусейна, оказались бесполезны в условиях, когда угрозой контингенту западных стран выступали самодельные взрывные устройства, собранные из подручных материалов и заложенные афганским пастухом на пути следования колонны американской бронетехники.
Авиаудары военно-воздушных сил коалиции по кишлакам, где, возможно, скрывались боевики Талибана, неизбежно приводили к жертвам среди местного населения, что настраивало рядовых афганцев против их западных освободителей.
Кроме того, особенности афганского менталитета делали центральное правительство, опиравшееся исключительно на иностранные штыки и деньги, нелегитимным в глазах значительной части жителей страны. То же произошло и в 19 веке, когда Британская империя попыталась водрузить на афганский престол своего ставленника, и в конце прошлого века в ходе советской интервенции в страну. Так же, как и в прошлом, Афганец мог не разделять какие-то взгляды противников официальной власти, как, например, приверженность нормам шариата, которую проповедовали представители Талибана, но предпочел бы даже такую власть власти иностранных ставленников.
Тем более, что кабульский режим, погрязший в скандалах вокруг проведения выборов и распределения финансовой помощи из-за рубежа, дискредитировал себя в глазах рядовых афганцев не только своей зависимостью от заграничной помощи, но и своей неспособностью ответить на бытовые запросы афганской глубинки. Региональные руководители, назначавшиеся за верность или за родство с высокопоставленными функционерами, а потому мало интересовавшиеся проблемами вверенных им регионов, зачастую воспринимались местным населением как наместники иностранных завоевателей.
В то же время Талибан проявил удивительную чуткость к нуждам простых афганцев. Суды, организованные Талибаном на местах, позволяли населению решать повседневные тяжбы, не обращаясь за решением в далекую столицу. Более того, поступившись своими убеждениями, вчерашние поборники строжайшего закрепощения женщин позволили девочкам получать образование наравне с мальчиками. Наконец, представители Талибана смогли достигнуть договоренности с зарубежными неправительственными организациями, которые смогли провести кампанию по вакцинации детей в провинциях, подконтрольных Талибану.
Из краткосрочной операции по ликвидации Талибана и установлению в стране демократического строя афганская интервенция превратилась в многолетнюю и бесплодную трату бюджетных средств и человеческих жизней, повлиять на ход которой не смогло даже резкое наращивание контингента США до отметки в 100 тысяч солдат и офицеров, проведенное Бараком Обамой в 2009. К концу десятилетия социологические опросы отмечали полную потерю интереса населения стран-членов коалиции к этой войне. Лучше всего отношение населения Соединенных Штатов к интервенции показывает тот факт, что Хиллари Клинтон и Дональд Трамп старались не вспоминать о войне в Афганистане.
Если речь о шедшей к тому моменту уже 15 лет войне и заходила во время президентской гонки, то только со стороны Трампа, сделавшего одним из основных пунктов своей предвыборной программы обещание свернуть участие Соединенных Штатов в зарубежных авантюрах. Впрочем, президент Трамп объявил об отправке дополнительных сил в Афганистан через полгода после своей инаугурации. Неизвестно, какие цели он преследовал, но ни к каким изменениям в стране увеличение контингента армии США в стране не привело. Напротив, к сентябрю 2019 года Талибан контролировал больше территории в Афганистане, чем в какой-либо другой момент времени после своего поражения в 2002 году.
Наконец, мы подошли к соглашению, подписанному в Дохе 29 февраля этого года. Талибан, согласно условиям договора, обязуется предотвратить распространение влияния Аль-Каиды на подконтрольные ему территории и выпустить на волю 1000 пленных солдат кабульского режима. США, в свою очередь, сократят свой контингент до 8,5 тыс. солдат в течение ближайших 4-5 месяцев, поспособствуют отмене санкций ООН, наложенных на Талибан, а также отменят свои санкции против организации. Правительство Афганистана, в столице Катара не присутствовавшее, должно будет освободить 5000 боевиков Талибана в обмен на тысячу собственных солдат, которые вернутся из талибанского плена. Впрочем, ключевым пунктом соглашения бесспорно является обещание Вашингтона полностью вывести свою армию из Афганистана к маю 2021 года при условии, что Талибан не будет нарушать установленный соглашением режим перемирия.
Отсутствие представителей Кабула в Дохе можно объяснить отношением Талибана к официальному режиму, который организация считает нелегитимным. Впрочем, есть и другое объяснение. Белый дом вполне мог прийти к выводу, что на данном этапе коррумпированное и неэффективное кабульское правительство окончательно утратило свой кредит доверия у населения Афганистана, следовательно, поддерживать его нет никакого смысла, так как взять под контроль всю страну оно уже не сможет никогда, а ресурсных вливаний требует значительных.
Говорить сегодня об отправке в Афганистан дополнительных сил означает почти гарантированно потерять расположение части избирателей на предстоящих выборах, если учесть, что Дональд Трамп перед победой в 2016 году выступал против подобных действий и за возвращение американских солдат домой.
Текущими силами же добиться никаких изменений в обстановке тем более не представляется возможным. Следовательно, для поднятия рейтинга и сохранения бюджетных денег самым разумным решением представляется вывод войск из страны. Само собой разумеется, что Кабул останется один перед лицом Талибана, чей представитель в Дохе после подписания соглашения выразил свою уверенность в том, что после вывода всех иностранных войск Афганистан сможет начать движение вперед под руководством исламского режима.
Скорее всего, вместе со Штатами из Афганистана уйдут и их европейские союзники. Какое будущее ждет Исламскую Республику Афганистан в случае, если их иностранные союзники действительно покинут страну? Как мне кажется, ныне существующий режим повторит судьбу просоветской Демократической Республики Афганистан, исчезнувшей с политической карты мира через считанные годы после утраты поддержки со стороны своего могущественного северного покровителя. В заключение хочу привести один показательный случай, произошедший несколько недель назад в Кабуле.
Наилучшей демонстрацией прогресса, достигнутого в деле государственного строительства в Афганистане за последние два десятилетия, стали события начала марта этого года. Седьмого числа в столице прошли сразу две президентских инаугурации. На президентских выборах, прошедших прошлой осенью, победил кандидат, занимавший главный пост в государстве с 2014 года. Его оппонент, находившийся последние четыре года на видной должности в правительстве, высказал несогласие с результатами демократических выборов. Похожий конфликт, произошедший несколькими годами ранее, был решен только благодаря личному вмешательству госсекретаря США Джона Керри. В этот раз афганские политики оказались предоставлены сами себе и, недолго думая, провели две инаугурации в один и тот же день и сформировали каждый по правительству, попутно обвиняя друг друга в попирании института демократических выборов.
Как бы Талибан не пытался изменить свой имидж, ревностные исламистские взгляды руководителей движения едва ли поменялись за последние 20 лет. Победа исламистов в Афганистане неизбежно приведет к распространению их влияния и росту популярности их идей в близлежащие страны Средней Азии, печально известных своим плачевным экономическим положением и переизбытком мужчин, неспособных найти работу на родине и едущих на заработки в Россию.
Если коронавирус окажет сильное влияние на экономику России и приведет к разорению строительных компаний и прочих отраслей, где широко задействован труд приезжих, то сотни тысяч гастарбайтеров будут вынуждены вернуться к себе на родину, где, лишившись средств к существованию, будут особенно уязвимы к исламистской пропаганде, обещающей новобранцам, если судить пропаганде запрещенного в России ИГИЛ, место в строю среди братьев по вере при жизни и вечное блаженство в окружении гурий после смерти.
Опасность, исходящая для России от повторения в нескольких государствах региона недавних ближневосточных событий или, если угодно, таджикистанских событий тридцатилетней давности, может быть серьезнее, чем любая из ныне существующих угроз безопасности страны.