Народные песни, героями которых являются представители других национальностей – штука редкая, более того – почти небывалая. Такое редчайшее исключение - енисейский казак Иван Соловьёв, ставший героем хакасского эпоса. Да ещё каким: хакасы пели хвалебные песни – тахпахи – о «белобандите» Соловьёве. Пели в советское время, когда за это по голове не гладили, и сохранили их до сегодняшних времён.
Иван Николаевич Соловьёв - енисейский казак, родившийся в станице Соляноозёрная (Соляной Форпост) Минусинского уезда, Енисейской губернии. В его жилах текла и хакасская кровь: хакаской была его бабушка по матери. Большинство сибирских старожилов были метисами, в результате старожильческие группы населения – казаки, кержаки, маркелы, гураны и др. – поддерживали родственные и дружеские связи с коренными народами, с уважением относились к ним. В отличие от новопоселенецев, прибывавших в Сибирь с конца XIX века: те относились плохо как к крестьянам-старожилам и казакам (у тех было примерно вдвое большие земельные наделы, чем у переселенцев), так и к «инородцам», занимающим земли, которые прибывшие из Тамбовщины и Полтавщины селяне хотели захватить.
Гражданская война в Сибири была конфликтом между этими группами населения: новопоселенцы восприняли революцию как возможность отобрать землю у старожилов, казаков и «инородцев». Уже летом 1917 г. новопоселенцы кинулись делить земли этих «богатеев» - ведь помещиков в Сибири не было. Заодно – грабили и насильничали. Потом, когда отчаянные письма и телеграммы из глубинных районов России достигли фронта, домой, в свои деревни, станицы и улусы рванули еще недавно дисциплинированные солдаты – защищать свои семьи и имущество от вооруженных бандитов. «…Крестьяне еще прошлым летом… поровну разделили земли не только помещиков, но и земли крестьян и мелких собственников… в данное время получаются в огромном количестве сведения с мест, что сынки кулачков, возвращаясь из армии с ружьями и бомбами, начинают восстанавливать свои права» (В.Кондрашин «Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма», стр. 284, М., РОССПЭН, 2009).
Проще говоря, казачество и старожилы защищали не царя и «власть эксплуататоров», а своё имущество, землю, налаженную, привычную жизнь, а «революционеры» пытались всё это у них отобрать. В воспоминаниях очевидцев так описывается поход красных партизан на Минусинск: они шли в бой с телегами и возами – вывозить награбленное; с жёнами, которые не могли отпустить своих мужиков на «грабиловку» самостоятельно: ведь перепьются, и что брать, не сообразят…
При этом лозунги «революционных» крестьян могли быть какими угодно: так, красные в Забайкалье в 1917-18 гг. воевали под простым лозунгом «Грабь тварей!» («тварями» многие новопоселенцы называли бурят); в Красноярском крае отряды П.Щетинкина шли в бой под хоругвями великого князя Михаила (они утверждали, что большевики воюют за его воцарение), бойцы В.Яковенко – за «вольную анархическую Тасеевскую республику». В Минусинском уезде в «красные» пошли дезертиры, браконьеры и самогонщики, которых преследовали полицейские и казаки – такая вот «революционная» причина взяться за оружие. «Даже партизанские руководители под страхом смерти не гнушались вымогать у населения деньги. В воспоминаниях 1920-х годов бывшие повстанческие вожаки даже не скрывают этого. Рядовые бойцы тоже не упускали случая подзаработать. В августе на заимку Федора Петрова пришли 10 красных и потребовали 5 тысяч рублей. В противном случае они пообещали сжечь усадьбу. При занятии партизанами Александровки были ограблены все жители» (А.В.Мармышев, А.Г.Елисеенко «Гражданская война в Енисейской губернии», Красноярск, изд-во ООО «Версо», 2008, стр. 85)!
Виднейший главарь алтайских красных партизан, Григорий Рогов, «прославился» чисто уголовной деятельностью: повальными грабежами и насилиями. «Нам по пути попадается масса партизан тов. Рогова, которые везут целые возы награбленного имущества. Все церкви по пути ограблены, а из риз понашиты кисеты, подсидельники и даже брюки. Население страшно возмущено <…> Еще раз сообщаю, что население страшно запугано отрядами Рогова», говорится в донесении командования Мариинской группы войск «Западно-Сибирской Крестьянско-рабочей партизанской армии» 21 декабря 1919 г. Взятие Кузнецка бандитами Рогова – это нечто, похожее то ли на монголо-татарское нашествие, то ли на разинские или пугачевские бесчинства: «Из четырех тысяч жителей Кузнецка две тысячи легли на его улицах. Погибли они не в бою. Их, безоружных, просто вывозили из домов, тут же у домов, у ворот раздевали и зарубали шашками. Особо „именитых“ и „лиц духовного звания“ убивали в Преображенском соборе. Редкая женщина или девушка избегала гнусного насилия. Рубились люди по „классовому признаку“: руки мягкие - руби…» (С.Михайлов. Кровавый декабрь девятнадцатого года, Кузнецкий рабочий, 25.12.2004). Некоторых заживо пилили двуручными пилами. А ведь роговские бесчинства – это вовсе не исключение, это обычные методы установления советской власти! То, что зверства знаменитого «партизана» для советов были вполне нормальным явлением, свидетельствует тот факт, что, по многочисленным требованиям местных жителей, он все-таки был арестован, отдан под суд – и… полностью оправдан, причем ему еще и вручили 10 тысяч рублей наградных!
Коренные народы Южной Сибири – хакасы, алтайцы, шорцы, чулымцы – в Гражданской войне не участвовали: в царское время они не призывались в армию, не имели военного опыта и вообще представления о современной войне. Они особенно часто становились жертвами красных партизан: через хакасские аалы прокатывались беснующиеся орды Щетинкина и Кравченко, оставляя за собой трупы, разграбленные жилища, избитых детей и изнасилованных женщин. Казачьи станицы и старожильческие сёла тоже подвергались погромам, но хакасам доставалось всё-таки больше: красные, не знавшие толком, за что сражались – то ли за «большаков» и какого-то Ленина, то ли за Великого князя Михаила, не считали коренное население за людей.
Казаки и старожилы упорно сопротивлялись красным, но силы были неравны: в Енисейской губернии в 1917 г. новопоселенцев было 57,3% от общего числа сельских жителей, старожилов - 35,9%, «инородцев» - 5,3%, казаков - всего 0,8%. Разгром армии Колчака и приход Красной армии в конце 1919 г. означали поражение старожилов и казачества и победу новопоселенцев.
Из адского котла Гражданской войны появилась фигура Соловьёва и его легендарные партизаны. Их история – это продолжение Гражданской войны, последнее, отчаянное сопротивление проигравших.
Иван Соловьёв участвовал в Гражданской войне – разумеется, на стороне белых, в 1-м Енисейском казачьем полку, сражался с красными, был ранен. После поражения белых вернулся в Соляноозёрную, но 4 марта 1920 г. был арестован и приговорён к году заключения, причём по документам следственного дела непонятно, за что. 9 июля 1920 г. Соловьёв сумел бежать из Красноярского концентрационного лагеря и скрыться в тайге.
Показательно, что арестовал Соловьёва бывший красный партизан М.Х.Перевалов, и он же в феврале 1921 г. устроил настоящий погром в крупном селе Шарыпово: красные избивали, грабили, арестовывали и убивали крестьян: погибло 39 человек. «Они нагрянули в село ночью - начальник Ачинской районной милиции тов. Пруцкий и командир красных партизан тов. Перевалов со своей командой. Арестовывали селян по личному усмотрению, в том числе и бедняков. После допроса жертвам набрасывали сзади на горло удавку и тащили волоком в соседнюю комнату, где добивали колотушками. … Вот она - наша родная советская власть!
После этой трагедии две вдовы, одна из них из рода Веселковых, написали о самосуде письмо в Москву - товарищу Ленину. Ильич лично велел разобраться. Разобрались. На суде Перевалов сказал: "Я все эти годы тащил за собой трупы, я убивал во имя советской власти. И кто виноват?" Убийцам грозил расстрел, но его заменили тюрьмой, а в январе 1923-го их помиловали задним числом в честь 5-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Так что глубоко сидят корешки нынешних наших неправд! Начальник милиции после амнистии тут же из наших мест скрылся. А сотоварищ его по преступлению жил в Мариинске, стал директором школы, воспитывал новые поколения в духе коммунизма, затем уехал в Москву, написал книгу воспоминаний "Таежные партизаны", но в 1938 г., во время кровавых чисток, охвативших всю Россию, "карающий меч революции" снес и его голову, тоже "во имя советской власти"» (Валентина Майстренко «Спецзадание для рецидивистов», Сегодняшняя газета 25.09.08).
Жители Шарыпова, бежавшие после этого в тайгу, стали бойцами отряда Соловьёва. Вокруг него собирались такие же изгои – казаки, крестьяне-старожилы, небольшое количество колчаковских солдат и офицеров, но больше всего было хакасов (не менее 70%): их советская власть грабила и притесняла наиболее беспощадно.
Своё маленькое войско – партизаны то собирались под трёхцветное знамя отряда, то расходились по домам и юртам – Соловьёв назвал «Горно-конным партизанским отрядом имени великого князя Михаила Александровича». Отряд состоял из полусамостоятельных групп под руководством атаманов Родионова, Кулакова, Мотыгина, Олиферова, Астанаева, Майнагашева, братьев Кулибистеевых-Емандыковых, иногда увеличиваясь до 500 бойцов.
Политическая программа соловьёвцев была путаной – ничего другого ждать от полуграмотных партизан было нельзя. Воцарение Михаила Александровича, по непонятным причинам популярного у сибирских крестьян и казаков, соседствовало в программе партизан наряду с лозунгами «За Учредительное собрание», «За беспартийные советы и против коммунистов» и «За освобождение инородцев».
Белые партизаны воевали так, как только и могут воевать партизаны: они убивали советских работников, милиционеров, красноармейцев, коммунистов и комсомольцев – часто очень жестоко. О зверствах соловьёвцев любили писать в советское время, любят упоминать и современные коммунисты. Жестокость не имеет оправдания, но нуждается в объяснении: красные в годы Гражданской войны так зверствовали над своими противниками, что белые партизаны не могли удержаться от мести. При этом соловьёвцы никогда не обижали ни мирных крестьян, ни хакасов: дисциплина в их рядах была строгая, а Соловьёв запрещал бесчинства; его слушались беспрекословно. Партизаны громили советские учреждения, грабили склады и магазины, рудники, солезаводы и кооперативы. Советчики это ставят в вину партизанам, но им нужно было выживать в тайге, а все эти организации для них представляли ненавистную советскую власть.
Белые партизаны воевали за возвращение к прежней жизни – без грабежей и заоблачных налогов, без произвола красных начальников. Они были готовы сложить оружие и признать советскую власть, но в обмен на гарантии безопасности. После перехода к НЭПу большинство повстанцев по всей России складывали оружие, но на юге Енисейской губернии война продолжалась. Все попытки примирения срывались руководством ЧОН (частей особого назначения). Весной 1922 г. прославился своими зверствами в Хакасии командир отряда ЧОН Аркадий Голиков (Гайдар), но разгромить Соловьёва он не сумел. Зверства будущего детского писателя были столь ужасны, что его отдали под суд, исключили из партии, и только вмешательство Тухачевского спасло его от расстрела.
«Этот убийца Голиков был хуже черта, его все у нас расстреливателем, палачом называли, – вспоминает Маримьяна Ростовцева. – Сидела я, тогда ещё 13-летняя девчушка, у окна и смотрела, как в очередной раз ближе к вечеру везли на Крутой откос ещё одну партию заложников-смертников. Отец, помню, меня всегда отгонял, грозился, стращал, что, мол, я сама заложницей стану, если Голиков меня заметит. В заложниках были отцы, братья, сестры. Они плакали, молились, просили Голикова не убивать их, отпустить. А тот сидел гордо, величаво, держась за свой кинжал. Все его боялись. Для него все были врагами, всех он готов был расстрелять, закалывать кинжалом. Когда подвода приезжала на крутой откос, девчонки сами рыли себе могилы-ямы. Расстрелянных даже не закапывали, просто сталкивали в ямы. А рядом дежурили псы. Они таскали по деревне их мясо». …
В Хакасии же действия Голикова были направлены главным образом на “инородцев”, на национальное меньшинство. Тем самым эти действия как бы забивали клин между хакасами и русскими, ибо Советская власть (сколько бы ни кричали об интернационализме) воспринималась всюду в стране как власть русская. Но из партии его всё-таки исключили. … (Хотя биографы и утверждают, что он ни разу с просьбой восстановить его в партии не обращался, что правдоподобно, ибо при новом разбирательстве дела опять всплыли бы его “деяния” в Хакасии), но существует мнение, что всё-таки Голиков писал в ЦК с просьбой о реабилитации, на что Сталин с присущим ему лаконизмом и ставя последнюю точку на “деле” сказал: “Мы-то его, может быть, и простили бы. Но простят ли его хакасы?”» (Людмила Шеломенцева «Выбор Ивана Соловьева и Аркадия Голикова на перепутье двух эпох», журнал «День и ночь», №5, 2006).
В ответ на зверства ЧОНа Соловьёв написал обращение «Ко всему населению»:
«Советская власть вступила на новый путь борьбы с белой партизанщиной… Власть хватает и расстреливает родственников партизан. Мы всегда были уверены в том, что эта власть, кроме обмана и жестокости, кроме крови, ничего не в силах дать населению, но все-таки полагали, что власть принадлежит хотя и жестоким, но умственно здоровым. Теперь этого сказать нельзя. Власть арестовывает партизанских родственников от семилетнего возраста. Да разве придет когда-нибудь мысль нормальному человеку наказывать семилетнего ребенка за действия сорокалетнего дяди, конечно же, нет. Но власть не только наказывает, власть убивает, уничтожает… Может ли быть более дикое распоряжение, чем то, которое делается советской властью… Мы, белые партизаны, относимся к пролитию крови отрицательно. Несмотря на соблазн отомстить Советской власти, не считаем себя вправе идти по ее пути. За сумасбродство и кровожадность родителей, мы не можем поднимать оружие против детей коммунистов, мы же будем направлять нашу борьбу против самих коммунистов, но только расстреливать их не как своих политических врагов, но как врагов России, как врагов своего народа. Есаул Соловьев. 1922 год».
Хакасы же откликнулись на красные зверства тахпахом:
Тихим ветром дышала страна матерей,
Журчала реками наша страна,
Полной чашей была страна матерей,
В крови и пепле лежит она.
Опустошил ты землю красивую нашу,
Кровью ты залил ее, Аркашка.
Направо, налево ты стреляешь и рубишь,
Мой добрый народ беспощадно ты губишь.
Отольются тебе наши стоны и плач,
Голиков - палач.
Отольются тебе все слезы наши,
Будь ты проклят, палач, Аркашка.
Зверствовал не только отряд Голикова, но и другие подразделения, воевавшие против Соловьёва. «В репрессиях против населения весьма активную роль приняли бывшие борцы за Советскую власть, например, Павел Львович Лыткин, бывший «красный партизан». Отряд, посланный в Абазу, по указанию уездной ЧК, быстро ликвидировал конфликт между администрацией и рабочими Абаканского железоделательного завода. Лыткин без суда расстрелял в полном составе Совдеп в одном из окрестных сел, 40 жителей в поселке, курсистку и агента райпродкома. В Больших Арбатах были расстреляны и полуживыми сброшены в колодец 34 жителя… Сотни, если не тысячи погибших крестьян, зверские расправы с честнейшими работниками, разоренные хозяйства, осиротелые семьи, пьянство, грабеж - вот чем опозорено имя славных партизан» (Алексей Анненко «Триумф и трагедия императора тайги», Абакан, Хакасское книжное издательство, 2012). После такого «наведения порядка» в русских районах Красноярья, Лыткин с своими головорезами появился в Хакассии, где он действовал такими же методами.
Даже сами представители советской власти признавали, что после Гражданской войны ситуация в Хакассии была тяжёлой, причём по их собственной вине. «В Хакассию, - докладывал председатель комиссии, Сибпрокурор П. Алимов, - ехать работать никто не хочет, местные работники в большинстве случаев присланы сюда насильно и подбор их удачным назвать нельзя.
В производстве уполномоченного Губ. КК [Губернской контрольной комиссией Губкома РКП (б)] имеется до 30 разных дел… Больше всего дела эти касаются уездных работников: пьянство, дебоши, должностные преступления. Среди технических работников преобладают люди с темным прошлым. Комиссия по чистке признала подлежащими увольнению до 90 процентов… Вражда между хакассами и русским населением (на почве захвата последним пастбищных земель местного, «инородческого» населения - А.А.) поддерживается и в самом У[ездном] ком[итет]е РКП (б), причем здесь она выражалась в столкновениях между членами Укома. Никакой национальной работы в уезде не ведется, вся работа сводится к тому, чтобы хакассы никакими привилегиями не пользовались…» (Алексей Анненко «Триумф и трагедия императора тайги», Абакан, Хакасское книжное издательство, 2012).
Тем не менее крестьянское восстание не может продолжаться бесконечно: партизаны хотят домой, к семьям, к своей земле. В 1923 г. сложили оружие несколько ближайших помощников Соловьёва – его адъютант В.И.Королёв, начальник штаба А.К.Зиновьев и командир крупного отряда Г.Г.Родионов; несколько отрядов были разгромлены в боях. Однако Соловьёв оставался неуловимым, и симпатии населения к нему не ослабевали. Но неуловимый атаман был готов прекратить борьбу на приемлемых условиях.
5-6 апреля 1924 г. по инициативе председателя Хакасского уездного ревкома Г.И.Итыгина в селе Чебаки состоялся районный съезд Советов, на котором выступил Соловьёв. Съезд принял решение о прекращении войны и обратился в Президиум ВЦИК с просьбой о реабилитации Соловьёва и его бойцов.
Однако ЧОН не желал мира. «Военные дважды срывали переговоры с Соловьевым. Первый раз еще в 1921 году, а второй – в Чебаках, когда командующий ЧОН губернии по прямому проводу приказал взять Соловьева живым. Но Соловьев бежал. Командиры были подвергнуты аресту, якобы за то, что действовали вопреки решению съезда. Но этот арест П.Н.Конгаров считал мнимым. Но 5 апреля (в тот день, когда И.Соловьев прибыл на съезд в Чебаки) “боеотряд ЧОН Кузнецкого уезда” обнаружил в верховьях реки Средней Терси двухбарачное зимовье, где были захвачены отец и мать Соловьева, его жена, семь женщин и четверо детей (как сообщил начотряда Волкопелов – “в результате гранатного боя”!). Бараки были сожжены. Теперь у власти появился сильнейший козырь – в заложниках оказались семья бывшего есаула, а у него новая цель – вызволить из неволи семью. Шла смертельная игра в “кошки-мышки” – кто кого обхитрит. Соловьев согласился, что он никого больше трогать не будет, будет заниматься мирным трудом, если только его трогать не будут… Что со стороны Соловьева его сдача является искренним его желанием, то это характеризует случай в первых числах мая. “Когда призываемые 1902 года рождения в красную армию жители села Форпост отправлялись в Минусинск, то таковых встретил Соловьев со своей бандой. Вместо того чтобы призываемых распустить по домам, как это делалось в прошлые годы, Соловьев устроил салют, для чего было выпущено около ста штук патронов в честь призываемых в Красную Армию…”» (Людмила Шеломенцева «Выбор Ивана Соловьева и Аркадия Голикова на перепутье двух эпох», журнал «День и ночь», №5, 2006).
29 апреля в Хакасском уезде было объявлено чрезвычайное положение. 15 мая штаб ЧОН разработал «Секретный план борьбы», во исполнение которого 24 мая Соловьёв был приглашён на переговоры командиром эскадрона ЧОН Н.И.Зарудневым, схвачен и убит.
Трагическая эпопея Ивана Соловьёва стала последним аккордом Гражданской войны в Сибири. После неё в тайге годами и даже десятилетиями скрывались бывшие белогвардейцы и белоповстанцы, но организованного сопротивления уже не было. В 1929-32 гг. восставали казаки и крестьяне (в т.ч. многие бывшие красные партизаны, понявшие, что советская власть их обманула). Восставали и коренные народы – якуты, буряты, ненцы, долганы, ханты, манси. Но это были скорее вспышки отчаянья, чем организованные действия.
В народной памяти из всех видных деятелей Гражданской войны в Сибири остались только народный герой Соловьёв – и Голиков (Гайдар) как его антипод, представитель злых сил. В советское время был снят фильм о противостоянии этих людей – «Конец императора тайги», разумеется, насквозь лживый. Но хакасы не забыли Соловьёва – в отличие от Голикова, тахпахи о котором записаны, но давно уже не поются в аалах.
А про Соловьёва поют и сейчас.
Буйный Июс за спиной у нас,
Земля отцов за спиной у нас.
Мы покинули мирный родной очаг.
Разорил его лютый враг.
Но винтовки меткие у нас за спиной,
Каждый патрон — береги.
Мы в родной тайге, Соловьёв, с тобой Прячемся, как враги…
После гибели предводителя вспоминали:
Вдали синеющий тасхыл
Вершиной синей знаменит.
Пусть Соловьёв погиб — убит,
Своей душой он с нами был.
(Литературная обработка В.А. Солоухина).
Если бы белых гор не было,
Быстрые реки откуда бы текли?
Если бы не было Соловьева,
Счастье моему народу
Откуда бы вернулось?
Семь извилин на долгом пути,
По какому из них мне идти?
Соловьев мне брат и отец,
Я теперь у него – боец.
Если бы не было Соловьева-орла,
На что бы надеяться мы могли?
Белогорье стоит высоко,
Белые снега там не тают,
Хоть он русский, за нас
Чистым сердцем он всегда станет.
Синие горы стоят высоко.
Никогда там снега не тают,
Сердцем чистый наш Соловьев
Никогда нас, хакасов, не выдаст, не предаст.