Она приходит ко мне каждую неделю, в субботу. Почему именно в субботу? Ну а когда еще? С пОнедельника По пятницу она работает, в воскресенье надо заняться домашними делами. Стирка, уборка. Дети, муж опять же. Мы часто и подолгу разговариваем. Ну как разговариваем, говорит она, а я слушаю.
С чего начать? Я не знаю. Начну, навЕрное, с начала. Ну, или с того, что мне кажется началом. Меня зовут Кирьянов Андрей Сергеевич, капитан–десантник, командир РДГ N–ской десантно–штурмовой бригады. Армейская разведка, короче. Тогда, в августе 20**года, нашу группу на доразведку местности неподалеку от небольшого грузинского городка П***. По информации, в окрестных лесах засели остатки грузинских войск спецназначения. Отлично экипированные, обученные американскими инструкторами. Именно они принимали участие в штурме Ц***, именно они убивали осетинских стариков детей, женщин. В общем, отморозь та еще. В наши задачи входило обнаружение и локализация противника, а также наведение на цель наших “сушек“.
Все шло стандартно, мы обнаружили пять разрозненных групп противника, передали данные в штаб. Оставалось обследовать последний участок леса, проходящий вдоль дороги. Откуда взялась та Девушка, никто так и не понял. Кругом война, а она ходит тут как у себя дома. Впрочем, может быть так оно и было. Вокруг было полно небольших поселков, она могла быть с какого то из них. Мы, естественно,залегли. Кто ее знает, может местная, а может ее послали на разведку. В любом случае, встреча с нами не сулила ей ничего хорошего: любого свидетеля полагалось “отработать“. По инструкции. Это война, и для меня жизнь моих ребят гораздо важнее, чем все грузинские девушки. Я не говорю уже о провале задания.
Сидим, ждем, когда она пройдет. Девушка шла по дороге, что ее понесло в лес, одному богу ведомо. Мы вздохнули с облегчением, когда она перешла на другую сторону леса, противоположную “нашей”. И тут, прямо по ходу ее движения, я заметил в траве блеск проволоки. Самой обычной проволоки, натянутой в траве и одним концом прикрепленной к обычной гранате. Обычная “растяжка”, сделанная, судя по всему, второпях. Никто обычно не использует для нее проволоку, как раз из–за блеска. Я как то отчетливо понял,что она сейчас зацепит “растяжку”. Не свернет, не повернет назад, а зацепит. Откуда взялась такая уверенность, я до сих пор не знаю. Могу ли я объяснить свои дальнейшие действия? Не уверен. Нет тут дело не в каком то благородстве, чести офицера и прочая. Если бы я оставил все как есть, никто бы мне слова не сказал: ни начальство, ведь я бы поступил по инструкции, ни, что гораздо важнее, мои пацаны. Просто я тогда почувствовал, что сделать надо именно так, и никак иначе.
До нее было примерно двадцать метров. Я бросился к ней, преодолел почти две трети расстояния, и тут они открыли огонь. Такое чувство, что грузин там набралось на батальон. Стреляли откуда то справа, метров с пятидесяти. Меня что то толкнуло в руку, потом обожгло горло. Во рту появился такой металлический привкус. Примерно такой был вкус у воды из ржавой бочки,когда я пил ее в детстве. Страха почему то не было, зато в голове возникла совершенно идиотская мысль: “выговор влепят, а то и разжалуют”. Я прыгнул на девчонку, когда ей оставался примерно метр до “растяжки”. Меня опять что то два раза толкнуло в спину, тело стало вдруг каким то тяжелым и неповоротливым. Падая вместе с девушкой, я уже не чувствовал рук. Странное ощущение: ты видишь свои руки, и не можешь ими управлять.
Что было потом? Я сам уже не помню, отключился. Я знаю, что ребята смогли без потерь оттуда выбраться, вынесли меня и вытащили девчонку.
–Здравствуйте– сказала девушка, проходя мимо пожилого грузина, сидящего с внуком Возле старой сторожки.
– Здравствуй дочка.
– Дедушка, а кто это? – спросил мальчик, когда девушка отдалилась на порядочное расстояние.
– Не знаю, она каждую неделю сюда ходит.
Мальчик подошел к месту, где стояла девушка.
– Дедушка, а ты можешь читать по–русски? – крикнул мальчик.
Дед, кряхтя, поднялся и неторопливо подошел к мальчику.
Щуря подслеповатые глаза, он прочитал вслух: “Кирьянов А.С. 1983–2008”