На начало лета 1986 года самые горячие события ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС уже прошли, и необходимо было восстанавливать работу станции. Её блоки находятся попарно в двух отдельных зданиях. Первый и второй не имели непосредственных повреждений, а строительство саркофага над разрушенным четвертым уже началось. На самой АЭС и ближайшей территории проводилась дезактивация. Потеря станции, как источника энергии влияла на устойчивость всей энергосистемы страны, у которой в Советском Союзе был очень малый резерв мощности - менее 10%. Словом три блока надо было срочно вводить, но персонал получил большие дозы и требовал обновления. На физтех Горьковского политеха и в другие профильные ВУЗы полетели приглашения на работу для выпускников.
В этой короткой несерьезной статье не будет описания или анализа тех событий, а только отдельные штрихи к необычной ситуации, в которой оказались молодые специалисты, принявшие вызов судьбы. Единого мнения среди студентов, что надо точно соглашаться, не было, но желающих было немало. Брали по возможности женатых и с детьми. Согласившимся обещали большие квартиры в строящемся новом станционном поселке – Славутиче, и главное, к числу размера зарплаты приписывали 0, т. е. умножали на десять. Всего по квоте отобрали более полутора десятков. Сначала новоявленных чернобыльцев временно поселили в Киеве.
Все было необычно, причем события неслись в стремительном темпе. Надо было буквально на ходу изучать конкретные обязанности на рабочих местах. Путь до работы тоже был непрост: на конечном участке через «рыжий лес» среди обожженных радиацией деревьев персонал ехал на специальном автобусе, защищенном от радиации свинцовыми листами. Транспортное средство, сделанное из автобуса ЛАЗ с наглухо закрытыми люками, мощной вентиляцией и свинцом на окнах было не самым защищенным, самосвалы на станции вообще походили на диковинные броневики. Наши ребята проявили себя умелыми, и уже скоро управляли работой реакторов, а горьковский физтеховец Андрей Билык стал впоследствии главным инженером станции. Президент Янукович потом вручит ему наградную саблю за заслуги на этом посту.
Конечно, жизнь в столичном Киеве с десятикратной зарплатой несколько кружила голову, и благополучие приводило иногда курьезам. Один из наших рассказывал, что финансы позволяли купить все, что угодно. Поэтому, при тогдашнем дефиците, обычной тактикой было вставать в любую очередь в универмаге. Если есть хвост к прилавку, значит там что-то дают, даже если это что-то окажется женским, то сгодится супруге. И вот, уставший от толкотни в Киевском ЦУМе, уже с полными сумками он встает в очередную длинную очередь на первом этаже, не смущаясь, что окружающие как-то странновато на него посматривают. Через четверть часа он понял, что очередь была в женский туалет.
Славутич официально стали заселять в 1988-ом, но на самом деле наши стали перебираться туда еще в конце 1987-го. Городок атомщиков стремительно возводили рабочие из восьми республик. В этой спешке случались забавные казусы. Один наш товарищ получил четырехкомнатную квартиру в панельной девятиэтажке на втором этаже, как раз возле арки, которая вела во двор. Через несколько дней после заселения он обратил внимание на глухую панель прямо над проездом и понял, что там должна быть некая пустота. Навестив соседей из следующего подъезда и убедившись, что помещение не в их квартире, от смело проделал в стене дыру и получил, как бонус, еще одну комнату, правда без окон. Видимо у строителей не нашлось подходящей панели.
Через года полтора большинство ребят стали СИУРами (старшими инженерами управления реактором) и делали работу, соответствующую названию должности. Надо сказать, что чернобыльские реакторы РБМК-1000 весьма сложны. Они имеют около двух сотен поглощающих стержней различного назначения для воздействия на нейтронное поле, и множество приборов контроля по всему объему активной зоны. СИУР видит мнемосхему зоны, и имеет перед собой панель с переключателями для перемещения управляющих стержней, которая соответствует
мнемосхеме. Наблюдая локальное изменение параметра в какой-то точке зоны, оператор должен исправить его движением нужного компенсирующего стержня.
Если температурные и нейтронные поля в реакторе представить, как бурлящую и колышущуюся субстанцию в кастрюле, то задача СИУРа в том, чтобы поверхность этой беспокойной массы была ровной, и на нужной высоте. При этом бедняге надо контролировать показания и других многочисленных приборов. Он- великий гармонизатор атомного монстра, возница в адской колеснице, в которую впряжены сотни брыкающихся бешеных коней. Проше говоря, инженер на время смены становится мозгом своего реактора, без которого последний - просто груда металла и графита. Работа- мама, не горюй, и без права на ошибку! Причем переключений за час смены надо сделать десятки.
Когда какой-то параметр активной зоны существенно изменился, на блочном щите звенит звонок, привлекая внимание СИУРа. Он, первым делом, должен нажать кнопку под левой рукой, чтобы звонок выключить. Если инженер этого не делает в установленные несколько секунд, на помощь должен прийти начальник смены станции. Этот босс сидит за спиной у трех управленцев СИУРа, СИУБа (управление системой водяного охлаждения реактора) и СИУТа (управление турбиной). Начальник смены видит все мнемосхемы и индикаторы, и дает общие руководящие указания.
Прошло года два с отъезда горьковчан на ЧАЭС, и вот несколько из них возвратились на побывку на Родину, и собрались с товарищами, оставшимися дома. Мы сидели на квартире за большим столом, слушали новоявленных украинцев и радовались за них, как вдруг зазвонил телефон. У наших собеседников мгновенно веселие спало с лица, и все, как один, ударили натренированной левой рукой по несуществующей кнопке на столе, чтобы отключить проклятый звонок!
Статья - первая авария на Белоярской АЭС
Статья - катастрофа, которая не случилась на Кольсокй АЭС
Статья - физпуск реактора и узбек