Когда Егор открыл глаза, он увидел серый, обшарпанный потолок. Голова ужасно гудела, рукой Егор нащупал на ней бинтовую повязку. С трудом повернув голову, парень оглянулся вокруг, увидел двери с решётками на маленьком окошке. В помещении кроме него никого не было.
Восстанавливая в памяти обрывки последних событий, Егор понимал, что случилось что-то неладное. Перед ним маячили озлобленные лица бегущих на него односельчан и большие глаза Марьи, которая пытается что-то сказать, но не может.
Размышления парня прервал окрик за дверью с решётками:
- Эй, выходи, к тебе мать пришла.
Повернув голову, Егор увидел в маленьком дверном окошке круглое лицо милиционера. Он видел его раньше, этот парень жил в соседней деревне: был старше Егора года на три, ушёл в армию, вернувшись, устроился работать в отдел милиции в райцентре.
Егор с трудом поднялся. Всё тело ломило, как будто его били палками. Милиционер открыл дверь, попросил Егора вытянуть руки, нацепил на них наручники и повёл по тёмному коридору. Остановившись у одной из дверей, милиционер сказал:
- Петровичу спасибо скажи – участковому вашему, если бы не он, тебе бы не позволили с мамкой встретиться.
Участковый, действительно, очень хорошо относился к матери, да и к Егору тоже. Когда Егора забирали в армию, Петрович хлопал его по плечу и приговаривал: «Вот отслужишь – пойдёшь в милицию работать, потом заочно отучишься, и сможешь участковым работать в нашем селе, вместо меня». Егор тогда отшучивался, говорил, мол, куда ему – хулигану, да участковым.
Открылась дверь, и Егор увидел маму. Эта мама жутко отличалась от той, которая встречала сына из армии, кормила варениками. Вокруг глаз образовались чёрные круги, сами глаза были пустые и смотрели куда-то вниз. Егор сейчас бы всё отдал, чтобы мама улыбнулась, но мама улыбаться не собиралась. Даже смотреть на сына мама не хотела - на самом деле, и зрелище было не из приятных: голова обвязана бинтом, с запёкшимся прямо на лбу кровавым пятном, опухший от удара нос увеличился раза в два, руки покрыты синяками и ссадинами. Видимо, после удара Андрея, сельчане продолжали наносить удары по телу обездвиженного Егора всем, что попалось под руку.
Милиционер дождался, когда Егор сядет за стол, затем вышел за дверь. Щёлкнул дверной замок. Мать молчала. Егор решил начать разговор первым:
- Мама, прости, я и сам не знаю, что на меня нашло.
Мать, наконец-то, подняла глаза, и посмотрела на сына так, как не смотрела никогда в жизни. Даже тогда, в девятом классе, когда они с другом угнали мотоцикл у сына агронома, и тот грозился упрятать мальчишек в детскую колонию, мать не ругала Егора. У неё всегда получалось вразумить сына, не прибегая к жёстким методам, и, даже, не повышая голоса. Но в этот раз проделки ребёнка зашли слишком далеко.
- Как там Марья? – прервал неприятную для себя тишину Егор.
- Какая Марья, сынок? – мать говорила негромко, но её негодующий голос при этом был страшнее любого крика. – Я не пойму, ты прикидываешься, или, правда, ничего не помнишь?
Егор схватился за голову, по лицу его потекли слёзы. От попыток сложить в памяти картину событий, голова болела только сильнее.
- Я, правда, не помню, мама, - взревел Егор, - помню только кольцо это, дурацкое, перед глазами мелькнуло, а дальше ничего не помню.
- Какое кольцо? – спросила мать.
- Которое Семён ей подарил, ветеринар наш!
- Что за чушь ты несёшь сынок? У Марьи всего одно кольцо, то, которое её отец подарил пару месяцев назад. А отцу кольцо Надежда продала, жена Семёна, перед уездом к матери.
- Вот-вот, а жена Семёна из-за Марьи мужа и оставила! – продолжал спорить Егор.
- Из-за какой Марьи? Семён Надежду, сколько помню, всегда унижал, бил даже, так та терпела, а потом он на детей руку поднимать стал – то и стало последней каплей. Она вещи собрала, да и уехала с детьми. Она потому и кольцо продала – ей же нужно было жить на что-то с детишками, пока работу не найдёт. А Марью Семён знать не знал!
- Мне кажется, мама, ты Марью выгораживаешь. А пацаны, с соседней деревни, которые её на машине в ночь забирали? – не унимался Егор.
- Какие пацаны? Сынок, я не пойму, откуда ты это всё берёшь? Сам что ли выдумываешь? – мать вопросительно посмотрела на сына.
- Мне Агафья рассказала, - признался Егор, - ей зачем врать?
Мать резко изменилась в лице. В её голове сложилась череда причинно-следственных связей: Марья, ветеринар Семён, его жена Надежда с её кольцом, и, наконец, бабка Агафья. Небольшая пауза понадобилась матери на размышления, затем её привёл в чувство голос милиционера через открывшееся окошко на двери, оповещающий о том, что на свидание осталось пять минут.
- Послушай сынок, - сказала мама, - Марья действительно была тебе верна всё это время. Она ждала тебя. И всё, что ты сегодня говоришь про неё – это клевета. Был лишь один случай, о котором ни мы, ни твои друзья тебе не говорили и не писали. За ней однажды начал ухаживать Алексей. Он из города приезжает - ты его знаешь. Но Марья его избегала. Он настырный был – не любит он отказов, привык, что девки деревенские сами перед ним стелются. Так вот, Марья его однажды прилюдно унизила, его же букет в лицо бросила. А потом ребята – друзья твои, с ним серьёзно поговорили. Так он потом Марью стороной обходил.
И тут в голове Егора вся картина событий сложилась, словно нашлись несколько завалявшихся за кроватью элементов пазла. Мать говорила про того самого Алексея, которого парни Лешим дразнили – любимого племянника бабки Агафьи. И вся эта грязная ложь про Марью оказалась ничем иным, как местью Агафьи за униженного и оскорбленного Лёшеньку. Если бы Егор знал, что случилось между Марьей и Алексеем в его отсутствие, он бы никогда не поверил Агафье.
Глаза Егора наполнились слезами. Ему было стыдно, за то, что он поверил незнакомой старухе, и сделал больно своей возлюбленной, которая никогда не предавала его.
- Простит ли меня Марья? – Егор виновато посмотрел на мать. В этом взгляде мать наконец-то узнала того ребёнка, которого она растила чутким и совестливым мальчиком, который умел признавать ошибки и просить прощения за совершённые шалости.
- Мне надо срочно поговорить с Марьей! – глаза Егора загорелись живым светом, чувства стыда сменились ликованием от мысли, что он попросит прощенья, и у них с Марьей всё будет, как прежде. - Сможешь уговорить Петровича, чтобы привёз Марью на свидание? Или меня вскоре выпустят?
Мама посмотрела на сына, и теперь только поняла, что Егор действительно ничего не помнит из событий вчерашнего дня. С трудом подбирая слова, мама выдавила из себя:
- Не скоро тебя выпустят… И Марьи нет больше… Похороны завтра…
В этот момент зашёл милиционер и оповестил маму, что ему придётся увести Егора. Побледневший Егор молча встал, и вышел из камеры в сопровождении молодого милиционера, сохраняя гробовое молчание и даже не обернувшись, чтобы хоть как-то попрощаться с матерью.
Через несколько секунд дверь в одиночную камеру захлопнулась за Егором, оставив парня наедине со своими мыслями, и осознанием того, что жизнь для него остановилось, когда он собственными руками лишил себя счастья.
Этот и другие рассказы читайте на моём авторском сайте «Истории края без имени» https://istori.art.blog/