Рыбопромышленный сектор Хабаровского края продолжает лихорадить, что, собственно, вполне объяснимо: лососевых становится всё меньше. При этом промысловая нагрузка на реку Амур увеличивается, и уже сейчас некоторые ученые прогнозируют, что через несколько лет дальневосточники могут остаться без традиционных ресурсов — кеты и горбуши. Мы начинаем публиковать серию материалов о ситуации на Амуре.
Как это было
Амур, без преувеличения, — одна из великих рек мира. По протяжённости она занимает десятое место на планете. Общая площадь водосбора реки составляет 1855 тысяч квадратных километров, из которых 1003 тысячи квадратных километров расположены на территории России.
Рыболовство на Амуре велось с незапамятных времен. В первую очередь аборигенами. А с началом переселения русских на Дальний Восток к этому занятию подключились казаки и крестьяне. Промышленное же рыболовство стартовало на Нижнем Амуре лишь в конце XIX века, но его развитие было стремительным. Буквально за несколько лет в Николаевске появилось несколько крупных предприятий, оснащённых на тот момент по последнему слову техники. В книге «Тихоокеанские лососи Амура» хабаровских ученых С.Ф. Золотухина и А.Н. Канзепаровой достаточно подробно рассказано о том, что уже в начале XX века нижнеамурские рыбопромышленники активно устанавливали морозильное и даже рыбоконсервное оборудование. А после того, как в Приамурье пришла железная дорога, продукция (кета и горбуша) стала направляться даже на европейские рынки, где пользовалась, можно сказать, просто бешеной популярностью, особенно кета. И это было неудивительно, ведь в Амурском лимане и тогда, и сейчас ловят самую качественную рыбу. Вот как описывает её И.И. Кузнецов в своей научной работе «Кета и её воспроизводство»: «В лимане она представляет собой так называемую «серебрянку» с розовым и жирным мясом, а в верхнем течении она становится уже пёстрой, с сильно выраженными признаками брачного наряда: чешуя делается тусклой, на боках появляются неправильной формы поперечные полосы лилового или фиолетового цветов». Конечно, такая рыба, добытая в серединной и верхней части Амура, потребителю была не нужна, её ловили в основном аборигены и крестьяне исключительно для себя. А вот кета с Нижнего Амура, подчеркнём ещё раз, шла в европейскую часть страны и на экспорт. Более того, объёмы вылова рыбы регулярно увеличивались. Это видно по статистике уловов, которую стали вести начиная с 1902 года. Например, если в 1907 году рыбаки выловили 14,5 тысячи тонн летней кеты, почти 22 тысячи тонны кеты осенней и без малого 2 тысячи тонн горбуши, то через три года картина изменилась кардинально — объём летней кеты составил 50,45 тысячи тонн, кеты осенней — 40,22 тысячи тонн, а горбуши — восемь с половиной тысяч тонн. Кстати, 1910 год до сих пор остаётся по этим показателям рекордным. А годом ранее Всероссийский департамент земледелия и Российское общество рыболовов организовали дальневосточную экспедицию под руководством опытного ихтиолога профессора В. Солдатова, которая внесла большой вклад в изучение водных биологических ресурсов Амура.
На переломе
Но и после 1910 года рыбопромышленный сектор Дальнего Востока был на подъёме. Достаточно сказать, что в Амурском лимане добывали 45% лососей, выловленных на всей территории Дальнего Востока. Ещё одним удачным периодом для отрасли стал 1913 год. Тогда было выловлено 26,5 тысячи тонн летней кеты, 28,39 тысячи тонн кеты осенней и 10,46 тысячи тонн горбуши. Но наступили иные времена. Началась Первая мировая война, и большая часть рыбаков, людей молодых и здоровых, была призвана на фронт. Затем грянули Февральская, а затем Октябрьская революция, переросшая в Гражданскую войну, которая на Дальнем Востоке продолжалась до 1922 года. Николаевск был фактически полностью уничтожен партизанским отрядом Якова Тряпицына. Конечно, в тот период людям было не до промышленного рыболовства. Так, если в 1914 году объём летней кеты составлял 8,47 тысячи тонн, кеты осенней — без малого 14 тысяч тонн, а горбуши — почти 15 тысяч тонн, то в революционном 1917 году было добыто 4,65 тысячи тонн летней кеты, 7,45 тысячи тонн кеты осенней и менее одной тысячи тонн горбуши. А в 1920 году (как раз, когда партизаны Тряпицына сожгли Николаевск) дальневосточники каким-то чудом выловили менее полутысячи тонн кеты летней, а осеннюю кету не добывали совсем.
Постепенно ситуация стала стабилизироваться. Новая экономическая политика (НЭП) привлекла в отрасль частных предпринимателей, которым советская власть разрешила работать и зарабатывать. Рыболовецкие предприятия (как коммерческие, так и государственные) приступили к системной работе. Именно к системной, подчеркнём это особо, поскольку власти достаточно строго контролировали рынок водно-биологических ресурсов. Как отмечено в книге С.Ф. Золотухина и А.Н. Канзепаровой, уже в начале 1920-х годов было создано объединение «Дальрыбоохота» (впоследствии «Дальрыба») под руководством И. Кузнецова. Между прочим, ученика того самого профессора В. Солдатова, который начал изучать ситуацию с ВБР на Амуре ещё в 1909 году. Так вот, специалисты «Дальрыбы» стали устанавливать чёткие отраслевые правила — на основе научных данных, разумеется. Видимо, уже тогда было понятно: чрезмерная промысловая нагрузка в серединной и верхней части Амура и его притоков ни к чему хорошему не приведёт. Поэтому в 1923 году было введено нормирование промысла. Более того, был введён запрет рыбачить в нескольких амурских притоках, в том числе в устьевой части Амгуни, на территории Ульчского района. Также в двадцатые годы серьёзное внимание уделялось увеличению стационарных (пассивных) орудий лова типа заездок и, наоборот, снижению количества плавных сетей. И понятно, почему. Как известно, сеть — активное (или агрессивное) орудие лова, она просто «накрывает и вытягивает» всю идущую по реке рыбу, не пропуская её на нерест. Особенно в узких местах Амура, то есть в серединной и верхней части, а также в некоторых притоках. Что же касается заездка, то по своим техническим характеристикам он не может перекрыть миграционный путь движения лососей на нерест, ведь в ловушку попадает строго определённое количество рыбы, а большая часть свободно мигрирует.
Вперёд, к победе коммунизма!
Период НЭПа был недолгим. Уже в конце 1920-х годов советская власть взяла курс на индустриализацию, в том числе и в рыбопромышленной отрасли. В том же Николаевске-на-Амуре (район и при Советах оставался основной рыбодобывающей территорией Хабаровского края) был создан Нижнеамурский госрыбтрест, а впоследствии стали формироваться рыболовецкие колхозы и артели. Практически все они были ориентированы и на вылов, и на переработку продукции. Что же касается уловов, то здесь, разумеется, прослеживалась разная динамика, связанная и с природными явлениями, и с другими аспектами. Но в любом случае отрасль развивалась стабильно, без резких скачков. Например, на заре индустриализации, в 1930 году, было добыто 19,57 тысячи тонн осенней кеты, а спустя 10 лет рыбаки выловили почти такое же количество этого вида рыбы — 19,69 тысячи тонн. Бывали, правда, и нерыбные годы. Например, в победном сорок пятом на Амуре удалось выловить всего 0,17 тысячи тонн летней кеты, 7,47 тысячи тонн кеты осенней и 0,95 тысячи тонн горбуши. Но это был, пожалуй, самый провальный период за всю послереволюционную историю. Позднее относительно нерыбными были семидесятые и восьмидесятые годы. Но в целом развитие рыбопромышленного сектора было, что называется, стабильным. Вот что вспоминает сейчас один из самых известных в Хабаровском крае рыбаков Владимир Леонидович КУЗЬМИН, который пришел в отрасль в 1975 году и впоследствии 11 лет руководил рыболовецким колхозом «Ленинец» в Николаевском районе:
— Тогда, в советские годы, не стояло задачи выловить как можно больше рыбы. Нет, всё делалось на строго научной основе и под строгим государственным контролем — исходя из этого, распределялись и лимиты. И ведь всем хватало рыбы. Её было много и на нерестилищах, поскольку ловили мы, промышленники, только заездками, и лососёвые спокойно мигрировали на нерест. У нас в колхозе три заездка было: Пуерский, Алеевский и Свободненский, и каждый из них был «завязан» на конкретную деятельность. Так, Пуерский заездок предназначался для вылова осенней кеты; кроме того, добытая рыба здесь же и перерабатывалась — по сути, речь шла о едином комплексе с добычей и переработкой. Алеевский заездок ловил летнюю кету и горбушу, а Свободненский — и летнюю, и осеннюю кету и горбушу. И вот что важно: у нас никогда не было переловов, мы работали в строгом соответствии с лимитами, а государство к ресурсу относилось бережно. То же самое относилось к рыбалке в серединной и верхней части Амура. Все прекрасно осознавали: основные объёмы рыбы должны добываться в низовьях реки — так, что называется, по науке положено, нельзя заниматься рыбопромышленной деятельностью неподалёку от естественных нерестилищ. Поэтому в серединной части Амура было относительно немного рыболовецких предприятий. Они сетями работали, но и сетей было мало — на весь Амур, может, штук двести, не больше. А сейчас тысячи. Какая река выдержит такую промысловую нагрузку? Поэтому в нынешнее время количество пользователей необходимо сокращать, как и количество плавных сетей. И рыбалку требуется концентрировать внизу Амура, как это всегда и происходило.
Взлёт и падение
После крушения советской власти наступили рыночные времена, и многие колхозы прекратили своё существование. Видимо, ещё и по объективным причинам, поскольку именно колхозы содержали всю социалку в тех населённых пунктах, в которых располагались. Однако свято место, как известно, пусто не бывает, и вместо нескольких колхозов в крае появилось множество рыбопромышленных организаций иных форм собственности. Началась жёсткая конкурентная борьба. Но здесь свою роль сыграл очередной «рыбный бум». Как и сто лет назад, на Амуре был установлен новый добычной рекорд — начиная с 2010 года объёмы вылова рыбы стали увеличиваться. В 2014 году рыбопромышленники «взяли» более 14 тысячи тонн летней кеты, почти 22 с половиной тысячи тонн кеты осенней и без малого 15 тысяч тонн горбуши. Рыбным был и 2015 год – 7 тысяч тонн летней кеты, почти 30 тысяч тонн осенней и 1 тысяча 700 тонн горбуши. Порадовал и 2016 год — 14 с половиной тысячи тонн летней кеты, 27 с половиной тысяч тонн кеты осенней и 23 тысячи тонн горбуши. А вот начиная с 2017 года ситуация изменилась к худшему. Авторский коллектив руководителей и сотрудников Хабаровского филиала ФГБНУ «ВНИРО» (Н.В. Колпаков, Д.В. Коцюк, Е.В. Подорожнюк, В.И. Островский) в своей работе «Итоги лососёвой путины в Хабаровском крае» предельно ясно обозначают суть проблемы: «В 2017 году запасы амурских лососей стали естественным образом снижаться. Этот природный процесс был усугублён чрезмерным прессом промысла и браконьерским выловом. В итоге в 2017 и 2018 годах отмечен ряд негативных тенденций в состоянии запасов лососей, в первую очередь кеты и горбуши. Это проявилось в снижении уловов на усилие, кроме того, резко снизилось число производителей, учитываемых на нерестилищах».
Только бизнес?
Свою позицию высказал и президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко:
— Промысловая нагрузка на Амур чрезвычайно высока. Это видно даже по количеству орудий лова. Судите сами: когда стало понятно, что ресурс истощается, рыбаки приняли решение сократить количество заездков с 37 до 18. В принципе, заездок не мешает проходу рыбы на нерест, однако лучше было перестраховаться. В то же время за один только год (с 2018 по 2019) количество сетей на Амуре, наоборот, выросло почти в два раза — с 1361 до 2269. Мы посчитали, что если все эти сети сложить, то их общая длина составит 3 тысячи 700 километров. Это в четыре раза больше протяжённости всей российской части Амура. Как рыбе мигрировать на нерест при таком частоколе из сетей? Второй момент: в текущем году были поданы 31 тысяча 103 заявки на рыбалку от представителей коренных малочисленных народов Севера (КМНС). Да, каждый, кто относится к КМНС, имеет законное право поймать 50 килограммов кеты за путину. Но давайте не будем наивными: одна приличных размеров сеть берёт в среднем 300 килограммов рыбы. Рыбак что, прямо на лодке её взвесит, 50 килограммов оставит себе, а остальную выпустит? Нет, он наверняка возьмёт всю эту рыбу, тем более сотрудники надзорных органов предпочитают контролировать заездки, а не тех, кто ведёт сетный промысел. Нетрудно подсчитать: если каждый из 31 тысячи 103 человек, подавших заявки, выловит по 300 килограммов рыбы да еще приплюсовать к ним браконьеров, то общий объём её составит свыше 9 тонн. За один сплав, подчеркну это. За день можно совершить несколько сплавов, а разрешение выдаётся на месяц. Для сравнения: в прошлом году все рыбопромышленники, работающие на Амуре, выбрали 8 тысяч тонн лососёвых за всю путину. Поэтому хочу акцентировать ваше внимание: объёмы теневого и полутеневого промыслов у нас уже давно превышают промышленные показатели и просто уничтожают кету и горбушу.
Если продолжить разговор именно о теневом промысле, то с Сергеем Рябченко согласна и руководитель проекта «Особо охраняемые природные объекты» WWF Ольга Чеблукова:
— Браконьерство, действительно, серьёзная проблема. Вот лишь один пример: в прошлом году наши волонтёры обследовали Амгунь. На берегу валялось около трёхсот уже вспоротых рыб. Только в одном месте! Что же касается тех или иных орудий лова, то это отдельный вопрос. В первую очередь необходимо правильно прогнозировать подходы лосося, а это возможно только при организации ежегодного мониторинга заполнения нерестилищ. Тогда и регулирование промысла станет устойчивым, без переловов.
А вот мнение доктора биологических наук, лауреата премии Правительства РФ Игоря Хованского:
— Главное, чтобы рыба дошла до нерестилищ. А при таком запредельном числе пользователей и несоразмерном количестве сетей это уже проблема. И если в Амурском лимане ловят кету и горбушу заездками, то есть не препятствуют проходу лососей на нерест, то в других местах ситуация порой иная. Ещё один момент связан с тем, что в своё время были неправильно распределены рыбопромысловые участки. Многие РПУ расположены там, где их быть не должно.
Об орудиях лова высказался и председатель комитета Государственной Думы РФ по региональной политике и проблемам Дальнего Востока и Севера Николай Харитонов:
— Нельзя допускать, чтобы использовались орудия лова, уничтожающие наши водные биологические ресурсы или препятствующие их проходу на нерест, что, по сути, одно и то же. Поэтому если в наш комитет обратятся те, кто готов защищать великую реку Амур, будем им помогать.
Глава Николаевского района Анатолий Леонов в своём комментарии был ещё лаконичнее:
— В Хабаровском крае мы наблюдаем попытку перераспределить ресурсы, и все участники рынка знают, кто за этим стоит.
Добавим от себя: в следующем материале мы попытаемся ответить на этот и на многие другие вопросы.