Прочел сейчас длиннющий сборник воспоминаний о безумных экзаменах и вспомнил золотые годы обучения на ХТФ.
Приключения начались на первом же вступительном экзамене - математике. Надо сказать, что математикой я увлекался, в школе дошел до второго места на краевой олимпиаде и имел приглашение в Новосибирский универ. И вот я отвечаю билет: первый вопрос, второй, задача, еще одна - за давностью лет уже подзабыл подробности, но там надо было упростить выражение с комплексными числами. Я комментирую свои преобразования: "... то-сё, сокращаем числитель и знаменатель...". И в миллисекундной паузе успеваю вспомнить, что совершаю чудовищную ошибку, и тут же исправляюсь: "Э, умножаю числитель и знаменатель на комплексно сопряженное число". Комиссия благосклонно кивает и ставит мне пятерку, а у меня пульс 120, и я гордо выхожу из аудитории, а затем и из 8 корпуса, забыв там от волнения болоньевый плащ. Потом вечером заходил его забрать.
В школе я был первым учеником, потому что много читал, в том числе и сверх программы школы, учился на 5, кроме истории (4), труда и физкультуры (по-моему, в аттестате 4). Поэтому теоретически я знал, что люди пользуются шпорами, но практики у меня не было. Поэтому первую в жизни шпору я применил на первой сессии - сдавал досрочно общую химию с параллельной группой, почти никого там не знал, кроме как в лицо. А тут мне говорят: "Вот бери шпору и передай ее Маше". Проходя между столов аккуратно уронил гармошку на Машин стол - препод не заметил.
После летних каникул прилетаю в Томск уже вечером, комендантши Тигры Львовны нет, постель мне никто не выдаст, благо - встречаю однокурсника, он предлагает переночевать у него в другой общаге. Мы идем в ресторан, ужинаем, выпиваем, идем в общагу на Усовку. Там сделан ремонт, двери закрыты, но мой друг каким-то образом протащил на 4 этаж постель и теперь мы должны туда попасть. Попасть очень просто - надо подняться на 4 этаж по пожарной лестнице и перелезть в окно комнаты. Залезаем (в пьяном виде) и ложимся спать. Утром я встаю и выглядываю в окошко оценить расстояние до лестницы. У меня мгновенно вспотели ладони, потому что я понимаю, что высунуться из окна на полметра я просто не смогу. Слава богу, выйти можно через первый этаж.
Второй курс, теоретическая механика. Курсовая работа - пояснительная записка и чертеж (план скоростей, план ускорений). Работу на черновике рассчитал, чертеж выполнил, до дня защиты почему-то груши околачивал и не написал записку. Другой однокурсник сделал себе изумительно аккуратную обложку для записки, но она ему не понравилась. Поэтому он себе нарисовал новую, а эту милостиво отдал мне. Обложку - в дипломат, чертеж подмышку и вперед - на защиту. Пока группа будет защищаться, я как раз исправлю фамилию на обложке и перепишу черновик на чистовик. Исправляю фамилию (не сильно аккуратно), начинаю переписывать записку на тетрадные листы... К несчастью, наш препод по кличке Рубин Альбинович Солнцедар сегодня с бодуна, поэтому процесс защиты не слишком затягивается - остались уже только я и еще один-два человека, а у меня в записку записано только начало задания. Но когда такая мелочь останавливала героя? Решительно, но не слишком аккуратно, отрываю нижнюю часть тонкой стопочки тетрадных листов, подгоняя ее под формат А4, и вставляю эти пустые листы в обложку. Чуть-чуть ошибся с размером - ободранные листы торчат снизу. Но уже моя очередь. Подхожу к столу. Рубин Альбинович отодвигает чертеж, двумя руками берет пояснительную записку и поворачивает ее ободранными концами к себе дабы оценить объем работы. Я мучительно думаю, как объяснить пустые листы. Полсекунды идет сканирование, пульс учащается, папка с запиской кладется на стол, пульс выравнивается. Чертеж разворачивается, я его комментирую, снова папка берется в руки и поворачивается торцом к глазам, снова пульс... Бог или ангел-хранитель все-таки есть - так и нераскрытая пояснительная записка отправляется к остальным.
Философия. Никогда не понимал сию науку, каюсь. Но семинары вел интересный препод, Дайновский, любил блеснуть образными сравнениями, дабы втемяшить в наши головушки хоть что-то: "Время - это хрустальный шар, который катится по бесконечному желобу, обитому черным бархатом..." Группа притихла, каждый мысленно разглядывает упомянутый желоб, и вдруг раздается голос Ольги М.: "А почему бархат черный?" На экзамен иду, как на казнь, ибо ни фига не знаю, да еще и мама приехала, ждет сыночка в общаге... Беру билет: теория отражения и еще что-то. В голове полный ноль, только одна мысль: "Уйти прямо сейчас или еще посидеть?" Впереди Магадан на первой парте делает уже третью попытку извлечь бомбу из пиджака, а я оглядываю окрестности и замечаю, что в парте за моей спиной лежит исписанный лист бумаги, и исписан он ответом на мой билет.
Третий курс, детали машин, курсовая, редуктор. Считаю, черчу, на корню придушиваю соблазн написать в записке нечто вроде "материал для оси выбираем березу, потому что записку никто читать не будет". По ГОСТу условно черчу роликовые подшипники. Штриховать разрез по рейсшине? Сил уже нет - черчу штриховку недрогнувшей рукой. А нет - все-таки с рейсшиной было бы лучше. Иду на предзащиту. ДМ вела какая-то барышня, незамужняя. Оглядела чертеж: "У Вас ролики начерчены в обратную сторону". Дома еще раз проверяю ролики - да нет, все правильно, но хозяин - барин, исправляю. Через несколько дней иду на защиту. Барышня не одна, присутствует какой-то симпатичный самец, и они воркуют. Барышня строит из себя не то Софью Ковалевскую, не то Марию Склодовскую-Кюри: "Студент нынче пошел - сил нет... Ну вот, Саша, глядите - ролики в другую сторону изобразил". В те годы я был сильно застенчивым, поэтому я не сказал этой курице все, что я о ней думаю, и побрел домой с трояком. Я, почти отличник. И с трояком.
Физхимия. Почему-то у меня здесь был какой-то тормоз в понимании. А если я не понимаю, то вызубрить тоже не могу. На экзамен иду в полной прострации - так, за компанию. Понимаю, что списывать я не умею, выучить не смогу, прощай, Томск. Беру билет, я все слова в нем могу прочесть, они все знакомы, но извлечь из них какой-либо смысл я не в силах. Наши девушки сидят в брюках, потому что они закрывают валенки, в которые вставлены конспекты и учебники, в кофтах с большими карманами, набитыми гармошками шпор. Я в этом плане гол, как сокол, поэтому встаю и иду к Витюше, нашему лектору Виктору Сергеевичу: "Вы уже готовы?" - "Я ничего не знаю" - "Хорошо, идите, погуляйте". Выхожу, все удивленно глядят на меня. Через некоторое время Витюша выходит из аудитории, а в этот момент сюда подошла наша практица: "Ну как группа сдает?" - "Да неплохо". Кивает на меня: "Как у Вас Володя занимался?" - "Замечательно - все быстро сделает, кому-то поможет, кому-то объяснит [чистая правда, так и было]. Что Вы ему поставили?" - "Да можно и 2, и 3, и 4, и 5". Через 40 лет я уже забыл, что он мне поставил - то ли 4, то ли действительно 5.
На пятом или на четвертом курсе была у нас ГО (гражданская оборона), и вел ее отставной полковник. Приходим на зачет. Обыкновенный, не диф. Мне достается первый ряд. Вопрос про ядерный взрыв. Пока я пытаюсь что-то вспомнить, народ судорожно списывает. Иду отвечать: "Бе-ме..." - "Вы не знаете. На пересдачу". Достаю у бешеных отличниц конспект, уточняю зоны поражения, иду снова. "Бе-ме, ме-бе..." - "Вы не знаете. На пересдачу". Где-то на 5 раз у меня уже все цифры отскакивают от зубов. Наступает очередь прибора. Технология простая - корпус частично раскрывается, что-то на что-то надевается и снимаются показания, которые надо сравнить с табличкой на корпусе. Первый раз я не успел надеть, что должно надеваться - он меня отправил. Еще раз - то же самое. К третьему разу я с парнями внимательно прочел всю инструкцию и понял, что я действую точно так же. Пошел на зачет уже восьмой раз. Теорию мне разрешили не рассказывать, сразу же прибор - берем, открываен, надеваем, поднимаем... Нет!!!!! Если бы я был девчонкой, я бы зарыдал в 10 ручьев. Когда я пришел в общагу, и парни увидели мое лицо, они были крайне удивлены. Мы снова сели и вылизали всю эту инструкцию - ошибки не было. И тут кому-то в голову пришла светлая мысль: "Там же надо еще КНОПКУ нажать". С девятого раза я все-таки сдал ГО.
Гос по научному коммунизЬму. В комиссии препод с нашей кафедры, преподша, которая вела семинары, и лектор Копысов. Признаюсь, что по поводу научного коммунизма я и тогда, и сейчас смогу сконструировать умных фраз меньше, чем в топике London is a capital of Greate Britain. А в билете ТРИ вопроса. Беру билет, подхожу к комиссии: "Бе-ме". Копысов увлеченно рассказывает нашему с кафедры анекдот про тещу: "Продолжайте" - "Вопрос 2. Ме-бе." Копысов рассказывает анекдот про командировочного: " Продолжайте" - "Вопрос 3. Бе-ме. Ме-бе." - "Это все?" - "Да". К преподше: "Как он на семинарах?" - "Хорошо. Работал" - "Уд". Я готов был его расцеловать.
А вот на защите диплома я произвел неизгладимый фурор. Дело в том, что я все пять лет заикался. А защищаться я должен был первым, и при этом мой диплом мои однокурсники должны были притащить с рецензии, а я отвечал за сетки с газировкой - в общем, все на нервах. И вот защита. Я хожу мимо своих семи, кажется, плакатов, отвечаю на вопросы - и про установку, и про программу, и про опыты. Наконец все закончено. Потом выхожу в коридор, меня окружают одногруппники/цы, подходит мой руководитель Владимир Давидович Гершман, и кто-то спрашивает: "А ты что - все пять лет прикидывался, что заикаешься?" Как рукой сняло.