Тема русских и русскости сильно мифологизирована на Западе и в Российской Федерации. Во внешнем мире популярное представление о Russia и Russians колеблется в диапазоне от пасторально-ориенталистского мифа о благородном русском дикаре ("русофилы") до конспирологической русомании а-ля мировой русский заговор ("русофобы"). Всё это сочетается с незнанием этнической и культурной политики в РФ.
За прошедший век русская идентичность выступает попеременно то как тотем, то как табу. К ней обращаются крайне осторожно: см. концепт "русской весны", заменённый в официальном дискурсе на "крымскую", или общественную дискуссию об упоминании русского народа в Конституции. В итоге табуированный термин был заменен на "государствообразующий народ", упомянутый в контексте государственного языка Российской Федерации. К народу-тотему взывают лишь в переломные моменты истории (варианты тоста за русский народ). Оно и понятно: тотем всуе не поминают, его просто ритуально съедают для процветания племени, что, согласно поверью, угодно самому поедаемому. В обычное же время "р-слово" – фигура умолчания, отсутствующее присутствие, Те-Кого-Нельзя-Называть.
На внутренний периметр транслируется официальный дискурс, замещающий дискурс русской идентичности. Его можно свести к четырём составляющим:
- дискурс (обще)российской идентичности;
- дискурс многонациональности (идентичности этнокультурных меньшинств);
- патриотический дискурс;
- традиционалистский дискурс (духовные скрепы).
Российская идентичность – местоблюстительница русской и наследница советской. Россиянин готовится на постсоветско-русской закваске с вкраплениями других этнических групп.
Многонациональность – зонтичный бренд для коллективных не-русских идентичностей. Дискурс многонациональности – воплощение государственной политики идентичности для этнокультурных меньшинств, санкция на идентичность, отличную от общероссийской: меньшинства по мере надобности надевают маску россиянина, параллельно развивая собственные культурные идентичности. В дискурсе многонациональности иногда возникает псевдорусская идентичность, проявляемая через образный ряд: балалайка, гармонь, самовар, подсолнух и т.п. Стоит ли говорить о её привлекательности?
Второй и третий пункты отвечают за симуляцию идеологии. Патриотический дискурс базируется на тенденциозной трактовке исторических событий и пропагандистских штампах из прошлого (мединщина), выполняя функцию объединения представителей разных поколений и социальных групп в российскую общность. Традиционалистский дискурс распадается на институционально-религиозный (традиционные религии народов РФ с выделяемым для русских православием) и светский (традиционные ценности). Будучи общероссийскими по форме, патриотический и традиционалистский дискурсы могут принимать крипторусский – государствообразующий – вид для реализации символической власти через проговаривание приписываемых русским характеристик:
Р-слово, вы А и Б, поэтому должны делать В и Г.
Критика карго-культуры не означает, что заимствование любых западных дискурсов, практик и институтов непременно вредно. Проблема в том, что их не адаптируют к российским условиям, когда это необходимо, или выбирают заведомо несовместимые с отечественной действительностью.
Рассмотрим наличествующие в РФ идентичности через оптику, предложенную социологом, а ныне ещё и министром высшего образования Испании, Мануэлем Кастельсом. Идентичность понимается им как конструирование смысла на основе культурного свойства или совокупности культурных свойств, обладающих приоритетом перед другими источниками смысла. Идентичность в такой трактовке – процесс выстраивания смысловой иерархии из имеющихся культурных данных, бесконечная (само)идентификация пользователя социальной реальности.
Кастельс выделяет три типа идентичности:
- легитимирующую идентичность;
- идентичность сопротивления;
- проектную идентичность.
Легитимирующая идентичность устанавливается главенствующими социальными институтами для легитимации своей власти над социальными акторами. Идентичность сопротивления является ответной реакцией этих акторов из дискриминируемой группы на угнетённое положение. Проектная идентичность возникает, когда последние из существующего культурного материала создают новую идентичность, переопределяющую их положение в обществе и в итоге трансформирующую всю его структуру.
В схеме Кастельса идентичности россиянина и "многонационала" считываются как легитимирующие, а русская идентичность – как идентичность сопротивления, причём не обязательно в жёсткой этноцентрической версии.
В условиях информационного общества идентичность сопротивления принимает форму цифрового сопротивления, транслирующего пропаганду на внутреннюю и внешнюю (нелояльную) аудиторию. Это включает в себя ведение продвигающих русоцентричную повестку блогов, твиттер-аккаунтов, подкастов, телеграм-каналов и чатов, стримов на ютубе и твиче, а также производство и распространение прорусских мемов и постов. Нужно создавать аккумулирующие различные мнения и подходы онлайн-сообщества, которые бы вместе составляли единую экосистему по осмыслению и поиску путей преодоления социокультурных и психологических последствий легитимирующей идентичности. В перспективе из них вырастут русские финк-танки для анализа происходящих процесов и фиксации изменений.
Внедрение дискурса явно выраженной русской идентичности в информационный мейнстрим подразумевает конец постсоветского российско-многонационального статус-кво и перезапуск сложившейся социальной системы.
В следующей части поговорим про язык прав человека.
🌴 Хотите больше такого контента – шлите автору на карго
🌴 Подписывайтесь на канал в телеграме
🌴 Отправляйте комментарии в бот или на почту cargoculturology@gmail.com