Восьмое марта для балкарцев не только день почитания женщин, но и день скорби: 8 марта 1944 года весь народ был насильственно выселен с родной земли в азиатские степи. Чеченцы и ингуши в тот же год были депортированы тоже в праздничный день – 23 февраля, крымские татары – 9 мая, калмыки – 30 декабря 1943 года.
Выселялись старики, дети и женщины, мужчины защищали Родину от нацизма на полях сражений…
Через тринадцать лет балкарцы вновь обрели родную землю. Многие уверены, что народ от полного исчезновения спасли матери. Они боролись за каждого ребенка, работали дни и ночи. Плакали, но не опускали руки, не сдавались. Хочется верить, что когда-нибудь в республике будет сооружен памятник матерям Балкарии, которые сохранили для мира народ, свой язык и культуру. Тяжелый груз репрессий выдержали хрупкие женские плечи. Матери прошли ад унижений, но учили своих детей жить с чувством собственного достоинства. Возможно ли это? Возможно. Материнская любовь преображает, изменяет мир. О своих матерях и о пережитом нам рассказали люди, пережившие бесправные, противозаконные тринадцать лет с 1944 по 1957 год.
Элизат КУЛИЕВА, заслуженная артистка Кабардино-Балкарии, заведующая литературной частью Балкарского драмтеатра имени Кайсына Кулиева:
- Мой отец ушел на фронт в 1941 году, мне был только год. В 1944 году в праздничный день – 8 Марта нас выселили. Попали в Джалалабадскую область, в колхоз «8 Марта»… Потом переехали в Ленинский район. Мама с бабушкой часто плакали, я не понимала, в чем дело, но каждый раз вместе с ними плакала. Моя мама из первой волны педагогов. Попыталась устроиться там в школу, ей открыто, в лицо сказали, что спецпереселенка не будет учительствовать. Она клала печи, шила, мыла полы – надо было кормить свекровь и меня. Помню свою школьную обувь: мама взяла два слоя ткани, положила между ними вату и сшила мне валенки. Нужны были галоши, а денег на их покупку не было. Еле-еле натянули на валенки старые тапочки… Нет, к нам не относились как ко всем. Сейчас многие говорят: «Давайте вспоминать хорошее», а я думаю, что правда превыше всего и ничего приукрашивать не надо. Я быстро выучила узбекский и татарский языки, отвечала на уроках уверенно, но жена директора школы ставила мне только «тройки».
После сбора урожая многие выходили в поле и собирали оставшиеся колоски. Мама тоже собрала целый мешок, но бригадир ударил ее кнутом и отобрал мешок. На следующий день она пошла в правление села и ждала, когда бригадир выйдет из здания. Он вышел, и она бросила в него камень. Маму привели к председателю правления, он спросил, в чем дело. Она рассказала. Он взял кнут из рук бригадира и, протянув маме, сказал: «Ударь его». Мама ответила: «Я бросила в него камень». Он повторил: «Ударь». И она ударила.
Кайсын написал о том страшном времени «Завещание», переведенное Семеном ЛИПКИНЫМ, но в Москве оно не было издано. И даже в «Горской поэме о Ленине» часть о переселении отсутствует.
Все люди равны перед Всевышним, и народы тоже равны. И те, кто нарушает это равенство, совершают тяжкий грех. Мы, поколение репрессированных, чувствуем это особенно обостренно.
Малика ЧАНАЕВА-ТЕТУЕВА, жительница села Верхняя Балкария:
- Нас было пятеро детей у матери Аяка, отец умер. Попали в Казахстан, на станцию Сырдарья в «Кирвинсовхоз». Эту пустынную местность мы превратили потом в рай. Но первые годы были страшные. Во-первых, все думали, что нас вот-вот вернут обратно, и ничего не сажали, был голод. Во-вторых, там была непривычная для нас жара, старики и дети массово умирали. Мама продала ботинки отца заведующему фермой… за целого верблюда, его зарезали, продали мясо и купили зерно. Мать сделала отсек в землянке из кирпичей и насыпала туда зерно, сверху постелила матрас, и мы на нем спали. Одна землянка на четыре семьи – каждому досталось спальное место. Но не более. Зерно, вырученное на ботинки отца, сильно нас выручило.
Земля была плодородной. Около арыка мать посеяла семена арбузов, потом арбузы оттуда только на носилках домой выносили.
За продовольствием для нас мама ходила двадцать пять километров пешком. Все свое серебро обменяла на еду. Она приносила столько продуктов, сколько могла донести. Потом жизнь наладилась. Женщины сами делали саманные кирпичи и строили светлые дома для своих детей. Мой брат Шамшудин начал работать с двенадцати лет. С утра до обеда работал, после обеда учился. Парт не было, просто на кирпичи клали доски, вот и парты. Вскоре его сделали учетчиком. А потом он был замдиректора совхоза «30 лет Октября», затем директором, секретарем райкома. Трижды был награжден орденом Ленина, Герой Социалистического Труда. Спустя много лет я с братом Шамшудином поехала в «Кирвинсовхоз» на наши могилы. И один чиновник сказал брату: «Крепкий совхоз. Ты слышал об этом хозяйстве раньше?» Брат ответил: «Это хозяйство подняли на костях полутора тысяч моих земляков…»
Удивительно, столько страданий выпало на долю матери, а она оставалась до самой смерти жизнерадостной. Даже в преклонные годы носила только модную одежду, очень любила петь. В невыносимых условиях не потеряла вкус к жизни. Моя мама – самая удивительная женщина, которую я видела в жизни.
Роза УРУСОВА, актриса Балкарского госдрамтеатра имени Кайсына Кулиева:
- Я из княжеского рода. Мы жили в Карачае, у истоков Кобани, под ледниками. Нашу жизнь разрушили те, кто был никем, а хотел стать всем. Они так никем и не стали. Моя бабушка говорила, что деньги и богатство не определяют человека, главное – совесть и честь. Но разрушить наши судьбы нелюди все же смогли. Мама умерла в двадцать четыре года, когда я только-только начала ходить. Она работала на свекольном поле, будучи беременной мной, и потеряла сознание. Комендант бил ее плеткой. Позже от побоев обнаружили трещину в колене. В течение года после родов боль то появлялась, то стихала. Началась гангрена, и мама умерла. Я не помню ее, все, что у меня есть от матери, - фотография в день похорон.
До одиннадцати лет меня воспитывала бабушка. Меня всегда поражало: каждая ее молитва заканчивалась просьбой о благоденствии… государства. Я долго не могла понять, как можно молиться за государство, которое лишило тебя всего? Повзрослев, поняла. Сейчас у меня такие же патриотические чувства. Я училась в Тбилиси, в театральном институте. Меня как сироту опекали Исмаил ЖАНАТАЕВ и Джабраил ХАУПА – тогда они тоже были студентами. И вот меня как лучшую студентку направили в Прагу на фестиваль. Предложили там остаться. Я тогда впервые поняла: хочу жить только на Кавказе, рядом с родными и близкими.
Да, у нас не было детства, оно украдено. Но я патриот своей страны. Когда мне было одиннадцать лет, бабушка умерла. Я попала в интернат. Меня воспитало государство. Помню молитвы бабушки и вслед за ней прошу добра нашей стране и всем людям.
Лиза ГЕЛЯЕВА, член Союза журналистов РФ:
- Я помню свою радость: взрослые посадили меня в машину, и мы поехали. Это был день переселения, а я, ребенок, не понимала, что происходит. Мама, младшая сестренка и я попали в Киргизию. А потом я везде искала сестру. Не понимала, что она умерла. Мама обжарила кукурузу, раздала детям, я хвасталась, что она угостила их. И только много лет спустя осознала, что голодная мама поминала свою дочку – мою сестренку. И остались мы вдвоем. Потом ее забрали в больницу… и она ушла из моей жизни. Я попала в детдом.
Знаю: горе переселения – горе матерей. В то короткое счастливое время, когда мою жизнь озаряла мама, была у нас соседка – карачаевка Сапра. Она похоронила всех своих четверых детей. Люди были голодные, бессильные, некому было рыть могилы. Когда умерла ее последняя дочь, она, сколько хватило сил, руками выгребала землю, но могила получилась неглубокой. Через несколько дней труп девочки приволокла собака…
Я возглавляла службу соцработников села многие годы, иногда кажется, что эту работу мне послала судьба, чтобы познакомиться с Зарият ЦИКАНОВОЙ. Ее муж погиб на фронте, детей и свекровь похоронила в Азии. Там же попала под поезд и лишилась ног. Я часто с ней сидела. Она однажды попросила меня написать плач о ее судьбе. Я написала. Но сколько матерей, таких, как она? Сколько разрушенных судеб?..
Всех, кто вернулся домой из Азии, спасли матери. Низкий им поклон и вечная память. Я – сирота, но никогда не жалею себя. Плачу только о матери. Пусть никогда не плачут матери.
Марзият БАЙСИЕВА
Восьмое марта для балкарцев не только день почитания женщин, но и день скорби: 8 марта 1944 года весь народ был насильственно выселен с родной земли в азиатские степи. Чеченцы и ингуши в тот же год были депортированы тоже в праздничный день – 23 февраля, крымские татары – 9 мая, калмыки – 30 декабря 1943 года.
Выселялись старики, дети и женщины, мужчины защищали Родину от нацизма на полях сражений…
Через тринадцать лет балкарцы вновь обрели родную землю. Многие уверены, что народ от полного исчезновения спасли матери. Они боролись за каждого ребенка, работали дни и ночи. Плакали, но не опускали руки, не сдавались. Хочется верить, что когда-нибудь в республике будет сооружен памятник матерям Балкарии, которые сохранили для мира народ, свой язык и культуру. Тяжелый груз репрессий выдержали хрупкие женские плечи. Матери прошли ад унижений, но учили своих детей жить с чувством собственного достоинства. Возможно ли это? Возможно. Материнская любовь преображает, изменяет мир. О своих матерях