Есть люди, которые любят всех поправлять. Заметят ошибку или оговорку, и немедленно громко кричат: "Хальт! Стоять! да как вы смеете! Немедленно исправьте! Вы ошиблись!", - даже если говорят не с ними, не для них пишут, если оговорка пустячная или ошибка условная.
Даже если они сами ошиблись, потеряв соображение от страстного желания уличить другого. Но эти люди о себе всегда высокого мнения. Они же поправили!
И взрослому, и ребенку такие бдительные граждане дают сначала подзатыльник, а потом разбираются, была ли ошибка. Или им показалось. И поправить они стараются при всех, публично, не заботясь о чужих чувствах. Ведь поправлять других обязательно надо, иначе как жить?
Но поправить по-разному можно. Вольдемар Аркадьевич Виноградский, старичок-переводчик, потомственный дворянин, прошедший лагеря - чудом его не расстреляли! - поправил меня однажды так: «Милый друг Аничка, душа моя, слово «потаскушка» неприлично; его не следует употреблять в обществе. Возьми конфетку, ангел мой, за твой острый ум и веселый нрав!».
Больше я это развеселое, как мне казалось, слово в жизни не употребляла. В четыре года исключила его из лексикона навсегда. Я очень любила Вольдемара Аркадьевича. А слово услышала или прочитала случайно, так-то оно ведь безобидное на слух и на вид. Веселое такое слово. Это такое маленькое существо, которое всюду таскается. И на себе что-то таскает.
А однажды я прибежала к маме, когда она беседовала с известным поэтом у нас дома. И я попросила дать мне пустой бутылёк от духов - у мамы были прекрасные духи всегда. Мама и слова не успела сказать, как длиннобородый поэт вскочил и заорал диким голосом, стуча тростью: «нет такого слова - «бутылёк»! Нет такого слова! Надо говорить «бутылочка» или «пузырёк»!
Поэт так страшно кричал, стучал тростью и размахивал бородой, что мама попросила его успокоиться и покинуть наш дом. На прощанье поэт занял денег на бутылочку - или на пузырёк; - и больше его не приглашали. А я горько плакала от испуга долго.
Но «бутылёк» - в жизни больше так не сказала. И когда кто-то говорит или пишет это безобидное слово, я вспоминаю ту страшную сцену и подсознательно жду появления поэта с бородой и палкой...
Или слово "кушать" стали считать безграмотным и неприемлемым. Но это старинное русское слово, совершенно ничего ужасного нет в нем. Употребление слова зависит от контекста. От оттенка, который определяется общим смыслом высказывания. От того, что вкладывает автор в это слово.
А злоба, которую это слово вызывает у "поправителей", - она сродни злобе того поэта. Который, кстати, потом стал пациентом моего папы-психиатра. Зачем же так бесноваться? Лучше классиков почитать. Там и "кушать", и "соблаговолите", и много чего еще, - можно всю жизнь поправлять.
И есть разные методы обучения грамотности и правильной речи. Разные способы воспитания. Разные подходы в психологической и философской практике.
Мне подход Вольдемара Аркадьевича ближе и милее. Как и он сам. В четыре года я даже хотела, чтобы меня звали так: Вольдемар Аркадьевич. Это красиво! Но маленьких девочек так не называют. Детей надо звать «ангел мой», «душенька», «наше сокровище и отрада», - так мне объяснил старичок-переводчик. Он отлично переводил. И исправлял отлично. Так, как надо.
Анна Кирьянова