В конце лета 1958 года (мне было почти семь лет) я переходил через дорогу и нёс за пазухой груши, которыми угостила меня родственница. На другой стороне улицы стоял худой, черноволосый мальчик лет двенадцати, он сказал: "Я тебя знаю, ты Виталька Курьянов, меня зовут Эрик, дай грушку." Я дал ему несколько груш, он сказал спасибо и ушёл.
О нём я почти ничего не знал. Появился он на нашей улице совсем недавно. Я видел его один раз, идущим по улице и широко размахивающим руками, в коротких широких брюках и широком пиджаке. Сутулый, узкоплечий, вышагивал он быстро, с разведёнными в стороны носками ног, как у Чарли Чаплина. Жил он где-то в конце нашей улицы. Потом я узнал больше об Эрике, но тоже совсем немного. Приехал он с бабушкой с Кавказа к знакомым. Родителей у него не было – их посадили в тюрьму как врагов народа, и, кажется, расстреляли, поэтому с ним никто не спешил заводить знакомство. Эрику было лет пятнадцать, он был очень хилый, маленького роста и выглядел лет на двенадцать. В школу он не ходил, закончил восемь классов до приезда в наш город. Часто болел, поэтому редко где работал. Его бабушка работала уборщицей.
Осенью я пошёл в первый класс, по улице меньше гонялся. С Эриком я встречался иногда, но был для него маленький, общих интересов у нас с ним не было, и мы не общались.
На следующий год на майские праздники я часто ходил в кино со старшими ребятами с нашей улицы, смотрел много детских фильмов и иногда встречал там Эрика. Он вроде бы изъявлял желание присоединиться к нам, но наша компания не давала ему к этому повода.
Я закончил первый класс, повзрослел, был свободен как птица. Мои друзья, в основном старшеклассники, ещё ходили в школу учиться, что-то делали на пришкольном участке. Я слонялся по улице, не зная чем заняться. Встретил Эрика. Он предложил мне сходить за семечками на рынок. Я сказал, что у меня нет денег, да и моя бабушка может меня с ним не отпустить. Он сказал, что бабушка отпустит, а семечки он купит и поделит на двоих. Бабушка меня отпустила без лишних вопросов. Пошли мы на рынок, это минут пять пешком. Он просил меня ничему не удивляться, когда он будет покупать семечки.
Пришли мы на рынок в ряды, где продавали семечки. Подошли к самой крайней торговке. Эрик дал ей маленький листок газеты. Она насыпала ему в карман два стакана семечек, дала сдачу и мы пошли в парк. Я спросил его, как такое получилось? Но он только говорил: «Тихо. Тихо. Потом. Потом». В парке он отсыпал мне в карман семечки, наверное, больше стакана. Я опять спросил его, почему за газету ему дали и семечки, и сдачу. Он сказал мне, что он и не такое может делать, и покажет ещё что-то удивительное, если я дам ему честное слово, что обо всём этом никому не скажу. Я дал ему честное слово. Мы сидели на лавочке, грызли семечки. Он спросил: «Ты же смотрел мультфильм «Петя и Красная шапочка?» Я сказал, что смотрел его, и не один раз. Он говорит: «Хочешь, я покажу тебе его сейчас, здесь?» Я сказал, что хочу. Он попросил меня закрыть глаза. Я закрыл глаза. Он положил мне свою левую руку на голову, стал говорить мне: «Поспи немножко, засни.» Мне стало смешно: как это – засни, средь бела дня, на улице… Но он твердил: «Спи, давай, усни». И я, кажется, заснул, он говорил: «Вспомни про Красную шапочку» - и укачивающе укал – « У-у-у-у….» И я стал видеть сон из отрывков мультфильма «Петя и Красная шапочка»! Было очень интересно! Потом я очнулся и спросил: «Как ты это делаешь?» Он сказал: «Это гипноз, детка, это когда один человек может заставить другого человека сделать что-нибудь помимо его воли». Я просил его научить меня такому делу, но он ответил, что не каждый человек может такое, и этому нельзя научиться! Я попросил ещё что-нибудь показать, но он сказал, что сразу много нельзя так делать, мол, дураком станешь, в следующий раз покажу.
Мы пошли в гастроном, он купил конфет на сдачу, которую получил от продавщицы семечек. Я спросил: «А почему здесь ты не дал газету?» Он сказал, что здесь могут застукать, много народа – кто-нибудь заметит газету, да и после газета будет смотреться странно среди денег в кассе. Потом в следующий раз они будут внимательнее и могут его разоблачить, а на базаре можно покупать что-то у разных тёток, и это будет незаметно.
Летом я играл в своей компании. Эрика редко встречал. Поговорить с ним не было условий. Всё думал, зачем он рисковал собой, посвящая меня в свои секреты? Может потому что я угостил его грушами? Но он мог просто угостить меня семечками, конфетами. Один раз на речке мы с ребятами наплавались, нанырялись до посинения и лежали на горячем песке, грелись на солнышке. К нам подошёл Эрик. У него была сумка с пустыми бутылками. Говорит мне: «Пойдём, наберём пустых бутылок». Отошли мы за кусты, а там три мужика сидели на лавочке, пили вино, пиво, вокруг валялось много пустых бутылок. Мужики, как увидели сумку с пустыми бутылками, сразу нам заявили, чтобы мы проваливали отсюда, бутылки им самим нужны. Но Эрик сказал, что он может пролезть между досками на спинке лавки, где они сидят, если они отдадут ему все пустые бутылки. Они не поверили ему, больно уж узкая щель, но чтобы поразвлечься, согласились. Эрик попросил их сдвинуться на один край лавки, сам встал на другой край, и начал смотреть на них пристально долго-долго. Я стоял в стороне от них и с интересом наблюдал эту сценку. Эрик медленно пригнулся и… перешагнул через лавку. Мужики были в недоумении, они были уверены, что он пролез в щель между досками и с интересом обсуждали такой невероятный факт. Мы забрали все бутылки и ушли. Подошли к нашей компании ребят. Эрик оставил нам бутылок семь- восемь и ушёл. Мы сдали бутылки в палатку, которая была там же, на пляже. В обмен нам дали пирожки с повидлом, мы хорошо подкрепились, пошли на водокачку попить воды. Все ребята говорили, что Эрик, в общем, хороший мальчик, никому не сделал ничего плохого, хоть родители у него и враги. Я тоже сказал, что он хороший, и надо его взять в наши игры. Очень хотелось рассказать им, какой он необычный мальчик, но я держал слово, данное Эрику, и молчал.
Потом Эрик с бабушкой уехал неизвестно куда. А я почувствовал себя бесчувственным балбесом: поздно понял, что Эрику необходимы были друзья. Он поведал мне, как другу, самое сокровенное, что у него было, а я не откликнулся по своей молодости, не почувствовал крик его одинокой души. Чтобы подружиться с нашей компанией, он отдал нам свои честно заработанные бутылки, а мы только поговорили о его доброте, и забыли о нём. Жаль, но больше мы с ним, не встречались! Мне кажется, если бы он не уехал, мы были бы с ним хорошими друзьями. Интересно, как бы в таком случае сложилась его жизнь? Моя жизнь?
Сейчас март 2020 года. Эрику теперь около восьмидесяти. Я думаю, он простит меня за то, что я сегодня нарушил обещание, никому не говорить о его способностях, не сдержал честное слово, данное ему более шестидесяти лет тому назад, рассказав вам необычные истории, произошедшие с нами.
Может быть, он прочитает всё это или его родственники, и мы узнаем другие истории о нём?
Желаю всем-всем много хороших друзей на долгие годы, крепкого здоровья и жизни без репрессий и войны.