Гватемальская революция (1944-1954 гг.) получила название «Десять лет весны». Усложнение социальной структуры населения и рост демократического движения в этой стране привели к кризису диктатуры генерала Хорхе Убико, правившего с 1931 по 1944 г. Убико правил небольшой и отсталой Гватемалой грубо и примитивно, опираясь на одну-единственную иностранную компанию - United Fruit Company (ЮФК), которой он бесплатно предоставил огромные земельные участки и многочисленные льготы. Правда, он пошел на этот шаг не за взятку и не из любви к американцам, а потому, что никто не хотел инвестировать в Гватемалу, а ЮФК еще и предложила за свой счет построить в стране первый морской порт и первую железную дорогу. Убико в принципе не допускал никакой оппозиции, а в 1934 г. принял «Закон о бродягах» по образцу средневековой Англии, согласно которому бездомные должны были отработать по найму 180 дней в году. Господство одной иностранной компании провоцировало ненависть местных жителей, и не только к ней, но и к американцам как таковым.
Вторая Мировая война, всемирная борьба с фашизмом и нацизмом активизировала демократические, антидиктаторские движения в Латинской Америке, включая Гватемалу. В 1944 г. терпение гватемальцев переполнилось: диктатор Убико издал закон, в соответствии с которым землевладельцы получили право убивать любого, находившегося на их землях без разрешения. В результате массовые выступления, начатые студентами, смели диктатуру Убико. В октябре того года группа военных во главе с майором Франсиско Хавьером Араной и капитаном Хакобо Арбенсом взяла штурмом президентский дворец, в котором заседала хунта назначенцев свергнутого тирана. Эти двое офицеров стали ключевыми фигурами революционного десятилетия, получившего название «Гватемальская весна». Оба военных лидера были людьми амбициозными, но в остальном – очень разными: Арана, из небогатой семьи метисов, был далёк от левого движения и вообще политикой интересовался мало; Арбенс происходил из богатой семьи швейцарского происхождения, и придерживался умеренно-левых взглядов. Противостояние между этими людьми во многом определило следующие несколько лет гватемальской истории.
Новая, революционная хунта провела выборы, на которых победил профессор философии Хуан Хосе Аревало. Он выступал за т.н. «духовный социализм», который заключался в строительстве сильного государства, которое патерналистскими методами защищает трудящихся и вообще угнетенное большинство населения, но не предусматривал ликвидацию частной собственности. Аревало отменил «закон о бродягах», установил многопартийность и легализовал профсоюзы. В 1947 г. был принят Трудовой кодекс, установивший 8-часовой рабочий день и 45-часовую рабочую неделю и обязавший плантаторов строить начальные школы для детей своих работников.
Аревало много говорил о необходимости аграрной реформы, но проводить не решился, опасаясь реакции землевладельцев и падения сельскохозяйственного производства. Во внешней политике Аревало выступал с радикально-демократических позиций: он разорвал дипломатические отношения с режимами Франко в Испании, Сомосы в Никарагуа и Трухильо в Доминиканской Республике. Он также выступал за воссоздание Центрально-Американской Федерации, существовавшей в 1830-х гг. и сумел заручиться поддержкой президента Сальвадора Кастаньеды Кастро, однако начавшийся было процесс объединения в 1948 г. был прерван реакционным военным переворотом в Сальвадоре. Объединительные устремления Аревало напугали соседние страны и обеспокоили США: гватемальский режим начали воспринимать как «коммунистический», хотя он таковым не был.
В 1947 г. в Гватемалу перебазировался Карибский легион – международная добровольческая военизированная организация, намеревавшаяся свергнуть диктатуры в странах Центральной Америки и Карибского бассейна, точнее – в Никарагуа, где властвовал Сомоса, и в Доминиканской Республике, которой самовластно правил Трухильо, а также в Коста-Рике, в которой президент Пикадо Михальски отменил результаты выборов.
12 марта 1948 г. Карибский легион с территории Гватемалы вторгается в Коста-Рику и после трехмесячной гражданской войны глава костариканского отделения Легиона социал-демократ Фигерес становится президентом Коста-Рики. Уже из Коста-Рики в 1949 г. отряды Легиона вторгаются в Никарагуа, и в том же году легионеры вновь атакуют доминиканского тирана Трухильо. Оба вторжения заканчиваются неудачно, и в том же году напуганные активностью Легиона американцы организуют сильнейшее давление на Аревало и Фигереса, которые распускают остатки Легиона.
Попытка развязать центральноамериканскую герилью во имя демократии провалилась.
Майор Арана, получивший звание полковника и ставший командующим сухопутными войсками (т.е. почти всей армией), скептически относился к президенту-«штафирке». Он вместе с представителями старой элиты опасался социалистических лозунгов Аревало и возмущался деятельностью Карибского легиона, но в первую очередь он стремился занять президентское кресло. В 1947 г. президент так сильно пострадал в автокатастрофе, что врачи сомневались в том, что он выживет. Правительство опасалось, что главком Арана устроит военный переворот, и заключило с ним сделку: полковник обещает переворот не устраивать, а взамен лидеры пропрезидентской Партии революционного действия (ПАР) пообещали Аране поддержать его кандидатуру на президентских выборах 1950 г. (т.н. «пакт Барранко»).
В 1949 г. Арана, в соответствии с Конституцией, ушёл в отставку (военный не имел права быть президентом), но перед этим снял с постов офицеров – сторонников своего оппонента Арбенса. Президент Аревало понял, что Арана, ставший неформальным лидером оппозиции, готовится сместить политический курс Гватемалы вправо, и начал действовать. Он вызвал Арбенса и поручил ему арестовать Арану, после чего незадачливый претендент на президентство должен был депортирован на Кубу.
Арана сам ускорил развязку. 18 июля 1949 г. он с группой военных направился в президентскую резиденцию, в которой, как он узнал, хранилось оружие распущенного Карибского легиона. Медлить было нельзя: конфискация оружия грозила Аревало тюрьмой после отставки. На дороге, связывающей резиденцию президента со столицей автомобиль Араны был перехвачен людьми Арбенса. Выяснить, кто начал стрелять, и почему похищение превратилось в убийство, не удалось до сих пор, но в перестрелке полковник Арана был убит.
Когда известие о гибели Араны достигло столицы, часть гарнизона восстала. Арбенс использовал против аранистов авиацию, а также раздал оружие своим гражданским сторонникам; после многочасового боя мятеж подавили, а новым кандидатом проправительственных сил на пост президента стал подполковник Хакобо Арбенс. Между правыми и левыми силами Гватемалы пролилась кровь, и мирное разрешение противоречий стало невозможным.
В США к Гватемальской революции сначала отнеслись положительно: свержение диктатора Убико в Вашингтоне связали с общедемократическими тенденциями, усилившимися в Латинской Америке на фоне Второй Мировой войны. «Духовный социализм» президента Аревало не пугал американцев, поскольку никаких действий, угрожавших их позициям в стране, не предпринималось. Однако постепенно американцев начали беспокоить несогласованные с Годепартаментом действия Аревало, особенно связанные с попытками воссоздания Центральноамериканской Федерации и Карибским легионом. Несмотря на изменение политики США в отношении Латинской Америки (переход к «политике доброго соседа» и введение конституционного запрета на использование вооружённых сил для обеспечения экономических интересов США), к маленьким и отсталым странам Центральной Америки американцы продолжали относиться как к своему «заднему двору». Как раз во время правления Аревало американские инфекционисты проводили среди гватемальских индейцев эксперименты по борьбе с сифилисом, причём правительство Гватемалы не было поставлено в известность. Посол США в Гватемале Ричард Паттерсон в общении с президентом Аревало допускал нарочитые грубости, но в целом отношения между двумя странами были терпимыми.
Всё изменилось после того, как 15 ноября 1950 г. на президентских выборах победил полковник Арбенс, набравший 60% голосов. Его соперник, генерал Идигорас Фуэнтес, получил 40% голосов; он и его сторонники утверждали, что итоги выборов были сфальсифицированы. Арбенс обещал гватемальцам провести аграрную реформу, и в 1952 г. был принят закон о конфискации у латифундистов и иностранных собственников необрабатываемых земель и передаче их крестьянам.
Около полумиллиона крестьян получили землю. Сам закон был умеренным (латифундисты и иностранцы сохранили большую часть земель), однако начались незаконные захваты земель крестьянами. Силы правопорядка и судебная система в стране оказались слишком слабыми, чтобы предотвратить беззакония. Тем не менее реформа приносила плоды: за время президентства Арбенса средние доходы крестьянского хозяйства выросли с $225 до $700 в год.
В Вашингтоне к Арбенсу и его правительству отнеслись крайне враждебно, поскольку считали, что новый глава государства ведёт Гватемалу к коммунизму. Контакты между левыми и гватемальским режимом были довольно широкими. В 1947 г. еще правительство Аревало заказало в Чехословакии партию немецкого оружия времен Второй Мировой войны (сделка сорвалась под давлением США), а в 1949 г. разрешило учредительный съезд коммунистической Гватемальской партии труда. Но американцев и гватемальских правых больше всего напугал тот факт, что лидер ГПТ Хосе Мануэль Фортуни стал близким другом и советником Арбенса. Фортуни писал тексты выступлений во время предвыборной кампании, и именно он разработал проект аграрной реформы. Правая оппозиция утверждала, что Фортуни при Арбенсе был «серым кардиналом» и чуть ли не фактическим главой правительства, а также что лидер ГПТ имел особое влияние на президента, действуя через его жену Марию Вильянову – богатую сальвадорку немецкого происхождения, имевшую на мужа огромное влияние.
Пытаясь найти противовес американскому влиянию, ещё при Аревало Гватемала искала контакты с СССР. «В марте 1947-го гватемальская экономическая делегация посетила Москву. ... Гватемальская делегация предложила построить трансокеанский канал по территории Гватемалы (между портами Ливингстон и Монтеррико) и обеспечить поставку советского оборудования для ее горнодобывающей и пищевой отраслей. Предполагалось, что Гватемала будет на первом этапе расплачиваться за это своими бананами, другими тропическими фруктами, рыбой (в том числе крабами и креветками), кофе, тропической древесиной. Эти взаимопоставки начались осенью 1948 года, но были прерваны весной 1951-го, так как под давлением США и Великобритании (обладавшей у границ Гватемалы колониями Британский Гондурас, Ямайка и Каймановы острова) иностранные судоходные компании отказывались перевозить советские и восточноевропейские грузы в Гватемалу.
Что же касается строительства упомянутого канала, то в Москве приняли решение «насытить» гватемальский вариант советскими наработками, проектные работы планировали завершить к середине 1948 г. Эти работы были завершены к означенному сроку, но… США дали понять Х.Х.Аревало, что будут противодействовать реализации проекта.
Тем не менее, гватемальская делегация посетила в сентябре 1948-го Москву, где в основном согласилась с советскими предложениями по «трансгватемальскому» каналу.
Обсуждалось также предложение о постоянном пребывании специалистов из СССР в районе прохождения нового судоходного пути. Однако к тому времени произошли существенные изменения во внешнеполитической и внешнеторговой стратегии СССР, обусловленные углублением разногласий между Москвой и Вашингтоном. Следует напомнить, что Берлинский кризис 1948 г., начавшаяся в 1949-м конфронтация между США и КНР, сложная для СССР ситуация в Иране, обострение ситуации в Корее, включение Югославии в «орбиту» США и победа проамериканской коалиции по окончании гражданской войны в Греции – все эти факторы резко повысили роль европейского и азиатского направлений во внешней (в том числе внешнеторговой) политике СССР. Москва вынуждена была сконцентрироваться на поддержке, в первую очередь, своих ближайших союзников. Важнейшее подтверждение такого рода акцентов – создание СЭВа (1949 г.) и советско-китайский договор о дружбе и взаимопомощи (1950 г.).
Другими словами, Москва несколько «поостыла» в тот период к своим «дальним» проектам. Во всяком случае, советские специалисты так и не прибыли в зону возможного судоходного канала через Гватемалу, хотя переписка между ними и гватемальскими специалистами продолжалась до конца 1953 г., то есть вплоть до свержения, с помощью ЦРУ, антиамериканского руководства Гватемалы…
Между тем в ходе международного экономического совещания, проводимого в Москве в апреле 1952 г. представители правительства Гватемалы сообщили представителям СССР о намерении этой страны вступить в СЭВ. Советское руководство, конечно, осознавало всю сложность этого шага с учетом не только политического, но и географического аспекта (проще говоря, транспортных неудобств ввиду удаленности Гватемалы от стран СЭВа)» (Гватемала могла стать союзником СССР и участницей СЭВ. stoletie.ru/territoriya_istorii/_velikij_oktabr_gvatemaly_2012-01-05.htm).
Идея вступления Гватемалы в СЭВ была не столько инициативой советников-коммунистов президента Арбенса, сколько вызывалась тяжелым состоянием экономики. США и Великобритания (Аревало и Арбенс требовали передать Гватемале английскую колонию Британский Гондурас, ныне Белиз), по сути, начали экономическую блокаду страны, а других экономических партнеров у нее просто не было. Помимо оружия, гватемальцам становилось все труднее закупать автомобили, сельскохозяйственную технику, удобрения, промышленное оборудование – вообще все, что необходимо для хозяйственной деятельности, а также продавать на внешних рынках свои товары. Кредиты левым правительствам тоже никто не давал.
Экономические неурядицы вызывали недовольство в Гватемале: помимо латифундистов, от нарушения отношений с США страдал бизнес и средние слои, которые привыкли к жизни в условиях господства олигархическо-компрадорского режима. Так что оппозиция революционным преобразованиям было очень сильной, а крестьяне-индейцы, которые теоретически должны были бы приветствовать левый режим, в большинстве своем оставались равнодушными: землю получили в основном метисы-«ладино», знавшие испанский язык и способные заполнить соответствующие документы. Революция для индейцев была делом «белых», которое их не касалось.
Таким образом, на стороне левых в Гватемале оказалась лишь часть крестьян, крайне немногочисленные промышленные рабочие и политически мотивированное меньшинство среднего класса. И самое главное – в революции все больше разочаровывалась армия, которая, как и во всех странах Латинской Америки, отражала настроения в первую очередь средних слоев населения.
Не стоит забывать, что главным политическим противником Аревало был кумир армии Франсиско Арана, а противником Арбенса на выборах 1950 г. – генерал Хосе Мигель Идигорас Фуэнтес, который сохранял верность идеям диктатора Убико. То, что он получил 40% голосов, свидетельствовало о большом потенциале противников революции. В эмиграции противников революции возглавлял «пламенный контрреволюционер» полковник Кастильо Армас, также апеллировавший в первую очередь к армии.
В Гватемале в 1954 г. произошла обычная для Латинской Америки история: армия становилась противником революции по мере того, как экономические трудности подрывали политические позиции и уровень жизни среднего класса, из состава которого формировались офицерские кадры. Поэтому, когда 18 июня 1954 г. вооруженные оппозиционеры («Освободительная армия») под командованием Армаса при поддержке ЦРУ США начали вторжение в Гватемалу с территории Гондураса, армия вяло действовала против повстанцев. Некоторые гарнизоны успешно сопротивлялись, другие сдавались без боя. 4 июня 1954 г. командующий ВВС, полковник Рудольфо Мендоса Асурдио, бежал из Гватемалы и передал мятежникам сведения о состоянии и дислокации национальной авиации ВВС. Это подорвало влияние Арбенса в вооруженных силах (в Латинской Америке не уважают неудачников) и дезориентировало сторонников революции.
Левые публицисты пеняют Арбенсу за то, что он «не раздал оружие народу» (в этом обвиняют и других левых правителей, свергнутых мятежниками). Однако экстраполяция событий в России 1917 г. на другие страны и времена говорит только о безграмотности самих экстраполяторов: не имеющие ни военной организации, ни военной подготовки рабочие и студенты не в состоянии сражаться с отрядами профессионалов (в России в 1917 г. миллионы рабочих и крестьян были вооружены и имели военный опыт).
Кстати, Арбенс под влиянием коммунистов был готов раздать оружие своим сторонникам, но по неизвестным причинам передумал. Агент ЦРУ Карлос Мануэль Пеллесер, внедрённый в руководство коммунистической ГПТ, утверждал, что в трудные часы июня 1954 г. Арбенс узнал, что его супруга Мария Кристина Вильянова, которая была его самой надежной поддержкой, имела любовника - кубинца по имени Энно де ла Рока. Это больше всего похоже на грязную сплетню. Не исключено, что ЦРУ подбросило Арбенсу эту «утку» для того, чтобы деморализовать его в критический момент борьбы за власть.
Все эти события сопровождались жёстким и грубым давлением со стороны США, требовавших немедленной отставки Арбенса.
Военное противостояние с мятежниками прекратилось. Арбенс 27 июня 1954 г. ушёл в отставку, передав власть, естественно, армии. Которая, в свою очередь, тут же отдала ее своему новому кумиру – мятежному полковнику Армасу. 2 августа против Армаса внезапно восстали курсанты военного Политехнического училища: они не могли смириться с тем, что армия бесславно сдалась группе иностранных наёмников. Отчаянные умудряются в коротком, жестоком бою разгромить «Освободительную армию» и захватить в плен самого Армаса! Однако к курсантам обращается католический архиепископ Мариано Росселл, грозя им отлучением, а посол США Перифуа обещает, что, если они не сдадутся, в Гватемале высадятся американские войска. Ни армия, ни население не поддерживают курсантов, и вечером они складывают оружие. Гватемальская революция закончилась.
***
1 сентября 1954 г. полковник Армас становится президентом Гватемалы. Он вернул все земли латифундистам и ЮФК, отменил Трудовой кодекс и лишил избирательных прав неграмотных (т.е. индейцев, составлявших 2/3 населения). Неизвестное количество сторонников Арбенса было расстреляно без суда и следствия, несколько тысяч человек подверглись арестам по принятому Армасом Закону о борьбе с коммунизмом, 72 тысячам гватемальцев, как сочувствующим коммунизму, было запрещено работать в госструктурах и даже… иметь радиоприемники.
Гватемала вернулась в 1930-е годы: «Десять лет весны» пролетели, не оставив никакого следа. Безусловно, виновниками этой катастрофы стала гватемальская реакция, не желавшая никаких перемен, даже самых умеренных и постепенных, и американцы, в первую очередь ЮФК, для которой прибыль оказалась важнее интересов страны, работа в которой эту прибыль приносила (а акционерами компании были госсекретарь США Дж. Фостер Даллес, помощник госсекретаря Джон М.Кэбот, представитель США в ООН Генри Кэбот Лодж, бывший директор ЦРУ, заместитель государственного секретаря США Уолтер Беделл Смит и посол США в Гватемале Джон Перифуа).
Гватемальская операция США была, безусловно, самой позорной после 1945 г. ЦРУ организовала свержение законного правительства суверенной страны, грубо нарушив законы, принятые при Рузвельте и запрещавшие использовать силу для решения экономических споров. Американские политики и бизнесмены (та же ЮФК) должны были понимать, что Гватемале необходимо развитие, а для этого нужны реформы. Если бы те, кто перечислены выше как акторы переворота 1954 г., думали о перспективе, а не о том, как побыстрее и полегче «срубить бабла», они бы помогли Аревало и Арбенсу с реформами, в первую очередь с аграрной. Вашингтон возмущался тем, что проект реформы написал коммунист Фортуни? Так сами бы предложили, а так проект Фортуни оказался самым лучшим. Тем более, что он совсем не был коммунистическим, и никаких колхозов не предусматривал. Американцы опасались, что Гватемала уйдёт в советский лагерь? Невозможно в это поверить: в Вашингтоне прекрасно знали, что СССР не намерен вмешиваться в дела Латинской Америки – у него не было для этого ни сил, ни средств (вмешательство началось гораздо позже – в 1960-м, в связи с революцией на Кубе). Упрямая поддержка американцами самых дремучих консерваторов была проявлением недальновидности и обычной глупости. Алчность бизнесменов и примитивное политиканство (ах, в этой стране вот-вот появятся русские танки!) перемешивалась с вполне расистским презрением к гватемальцам, о чём свидетельствуют и хамство американского посла президенту Аревало, и нежелание американцев нормально контактировать с Арбенсом.
При том, что Аревало и Арбенс были достойными людьми и патриотами своей страны, идеализировать их тоже не стоит. Эффективность проведённых ими реформ была относительно низкой, что связано как с их недостаточной компетентностью (Аревало был профессором, а Арбенс – военным, и управленческого опыта не было ни у того, ни у другого) и с неумением сформировать сильную команду. Впрочем, компетентных управленцев в Гватемале, по-видимому, тогда просто не было, и общий уровень компетентности всей элиты страны оставлял желать много лучшего. Правые силы Гватемалы застыли в своей ультраконсервативной мракобесной позиции, а левые проявили политический инфантилизм и неумение решать сложные задачи, стоявшие перед страной. Тем не менее Гватемале были необходимы реформы и модернизация, и правительства Аревало и Арбенса их проводили, как могли. И американцы, считавшие эту страну своим «задним двором», обязаны были им помочь, или хотя бы не вмешиваться. А они мешали.
Гватемала расплатилась за американское вмешательство консервацией отсталости и многолетней партизанской войной. Показательно, что одновременно с Гватемалой почти идентичные реформы проводились в Коста-Рике, и американцы ограничились словесными нападками на президента Фигереса. Коста-Рика стала вполне благополучной (по латиноамериканским меркам) страной…
Гватемальская операция ЦРУ стала откровенным позором США. Братья Даллесы и прочие её инициаторы потом всю жизнь оправдывались, да так и не оправдались. Америка испытала сильный шок, когда стало ясно, что высокопоставленные лица самой свободной страны мира устроили переворот в маленькой стране из корыстных интересов. Именно поэтому через несколько лет, когда на Кубе началось повстанческое движение, США не стали оказывать помощь режиму Батисты. А в 1961 г. президент Кеннеди принял новую политическую доктрину относительно Латинской Америки: американскую помощь с тех пор получали только те страны, которые проводили социально-экономические реформы («Союз ради прогресса»). Эта стратегия, постепенно изменившая «Пытающий континент», стала в первую очередь следствием гватемальской позорной политики Вашингтона.