Мои статьи посвящены любителям литературы. Подойдут они как учащимся, которые только приобретают навыки анализа текста, так и тем людям, кому просто нравится внимательно вчитываться в текст. В данной статье прочитаем вместе первую главу всемирно известного рассказа А.П. Чехова «Дама с собачкой».
А.П. Чехов «Дама с собачкой»*
I
* «Дама с собачкой» - заглавие рассказа довольно необычное и стремится запутать читателя, наталкивая на легкомысленный образ. Так содержание рассказа абсолютно несовместимо с его заглавием (своего рода оксюморон). Разберемся подробно далее.
Говорили, что на набережной появилось новое лицо: дама с собачкой. Дмитрий Дмитрич Гуров, проживший в Ялте* уже две недели и привыкший тут, тоже стал интересоваться новыми лицами.
*Ялта – место действия в рассказе выбрано не случайно. Чехов неоднократно был в Ялте, а в 1899 году у писателя появился там дом, где ныне расположен дом-музей А.П. Чехова.
Сидя в павильоне у Верне*, он видел, как по набережной прошла молодая дама, невысокого роста блондинка*, в берете: за нею бежал белый шпиц.
*Верне – в 1890-е годы жителем Ялты был француз Эдмунд Верне. Значился он купцом и однажды стал владельцем кондитерской. Напротив неё он установил павильон (ну, проще говоря, беседку) на берегу ялтинской бухты. Чехов был завсегдатаем этого павильона, в котором он познакомился с Еленой Шавровой, мечтавшей стать писательницей. По её воспоминаниям Чехов обожал смотреть на море, сидя в павильоне. Герой рассказа Гуров, напротив, смотрит на берег, где и видит впервые даму с собачкой.
*молодая дама, невысокого роста блондинка – Чехов делает всё, чтобы запутать своего читателя. Подобный образ и заглавие воссоздают стереотип легкомысленной женщины-блондинки с собачкой, который прочно укрепился в сознании людей. Чеховым использованы все стереотипные образы, которые впоследствии начнут разворачиваться в совершенно ином ключе: Ялта, курортный роман, молодая дама, невысокого роста блондинка.
И потом он встречал ее в городском саду и на сквере по нескольку раз в день. Она гуляла одна, всё в том же берете, с белым шпицем; никто не знал, кто она, и называли ее просто так: дама с собачкой.
«Если она здесь без мужа и без знакомых, — соображал Гуров, — то было бы не лишнее познакомиться с ней».
Ему не было еще сорока, но у него была уже дочь двенадцати лет и два сына-гимназиста. Его женили* рано, когда он был еще студентом второго курса, и теперь жена казалась в полтора раза старше его.
*почему женили, а не женился? Эта, казалось бы, брошенная случайно подробность говорит о многом. Его жениЛИ, это несамостоятельное решение, а навязанное окружением.
Это была женщина высокая, с темными бровями, прямая, важная, солидная и, как она сама себя называла, мыслящая*. Она много читала, не писала в письмах ъ*, называла мужа не Дмитрием, а Димитрием*, а он втайне считал ее недалекой, узкой, неизящной, боялся ее и не любил бывать дома*.
*мыслящая — это явная чеховская ирония. Над чем же смеётся писатель?
*не писала в письмах ъ — она, вероятно, считала себя прогрессивной женщиной. Произведение опубликовано в 1899 году, а в 1918 году после реформы русской орфографии «ъ» (еръ) на конце слова отменили. Так что она следовала всем модным тенденциям и могла считать себя прогрессивной.
*Димитрием — однако её прогрессивность далеко не ушла — она называла своего мужа Димитрием, что соответствовало церковнославянской форме. Возникает забавный парадокс — мыслящая, прогрессивная женщина не избавляется от устаревших слов.
*не любил бывать дома — эта фраза говорит о главном: в семье Гурова нет и не было любви.
Изменять ей он начал уже давно, изменял часто и, вероятно, поэтому о женщинах отзывался почти всегда дурно, и когда в его присутствии говорили о них, то он называл их так:
— Низшая раса!
Ему казалось, что он достаточно научен горьким опытом, чтобы называть их как угодно, но всё же без «низшей расы»* он не мог бы прожить и двух дней.
*без низшей расы – противоречивость героя начинается с этой характеристики. Он сохраняет семью, но изменяет жене. Гуров не уважает женщин, но прожить без них не может и дня.
В обществе мужчин ему было скучно*, не по себе, с ними он был неразговорчив, холоден, но когда находился среди женщин, то чувствовал себя свободно и знал, о чем говорить с ними и как держать себя; и даже молчать с ними ему было легко. В его наружности, в характере, во всей его натуре было что-то привлекательное, неуловимое, что располагало к нему женщин, манило их; он знал об этом, и самого его тоже какая-то сила влекла к ним.
*скучно – обратите внимание на слово «скучно» по отношению к Гурову. Оно повторится в произведении ещё неоднократно. Складывается впечатление, что ему действительно скучно жить и от этого его спасают только курортные романы. Впрочем, дама с собачкой тоже говорит об этом, что будет видно далее.
Опыт многократный, в самом деле горький опыт, научил его давно, что всякое сближение, которое вначале так приятно разнообразит жизнь и представляется милым и легким приключением, у порядочных людей, особенно у москвичей, тяжелых на подъем, нерешительных, неизбежно вырастает в целую задачу, сложную чрезвычайно, и положение в конце концов становится тягостным*. Но при всякой новой встрече с интересною женщиной этот опыт как-то ускользал из памяти, и хотелось жить, и всё казалось так просто и забавно.
* вырастает в целую задачу – Чехов, вероятно, имеет в виду содержание «Анны Карениной» Толстого. Роман этот Чехов хорошо знал и перечитывал – в ялтинском музее хранятся оба тома с чеховскими пометками. Ситуация любовного адюльтера (романа) между людьми, связанными узами брака, объединяет эти два произведения. Пожалуй, три главные книги XIX века, схожие по одной тематике – это «Евгений Онегин», «Анна Каренина» и «Дама с собачкой». Судьбы Татьяны и Карениной, а затем и Анны Сергеевны схожи в том, что их жизнь с юных лет связана с чужим, по большому счёту, мужчиной. И каждый из писателей по-своему решает конфликт между любовью и чувством долга перед семьёй. Каким образом? Не будем торопиться. Что ещё интересно – это не первое произведение Чехова о любви, возникшей на курортном романе. Два других рассказа – «Длинный язык» и «Огни».
И вот однажды под вечер он обедал в саду, а дама в берете подходила не спеша, чтобы занять соседний стол. Ее выражение, походка, платье, прическа говорили ему, что она из порядочного общества, замужем, в Ялте в первый раз и одна, что ей скучно здесь... В рассказах о нечистоте местных нравов много неправды, он презирал их* и знал, что такие рассказы в большинстве сочиняются людьми, которые сами бы охотно грешили, если б умели, но, когда дама села за соседний стол в трех шагах от него, ему вспомнились эти рассказы о легких победах, о поездках в горы, и соблазнительная мысль о скорой, мимолетной связи, о романе с неизвестною женщиной, которой не знаешь по имени и фамилии, вдруг овладела им.
*он презирал их – ещё одна противоречивость главного героя. Он презирал сплетни и нечистоту местных нравов, однако сразу же поддался соблазнительной мысли об измене.
Он ласково поманил к себе шпица и, когда тот подошел, погрозил ему пальцем. Шпиц заворчал. Гуров опять погрозил.
Дама взглянула на него и тотчас же опустила глаза.
— Он не кусается, — сказала она и покраснела.
— Можно дать ему кость? — И когда она утвердительно кивнула головой, он спросил приветливо: — Вы давно изволили приехать в Ялту?
— Дней пять.
— А я уже дотягиваю здесь вторую неделю.
Помолчали немного.
— Время идет быстро, а между тем здесь такая скука! — сказала она, не глядя на него.
— Это только принято говорить, что здесь скучно. Обыватель живет у себя где-нибудь в Белеве или Жиздре — и ему не скучно, а приедет сюда: «Ах, скучно! Ах, пыль!» Подумаешь, что он из Гренады приехал.
Она засмеялась. Потом оба продолжали есть молча, как незнакомые; но после обеда пошли рядом — и начался шутливый, легкий разговор людей свободных, довольных, которым всё равно, куда бы ни идти, о чем ни говорить. Они гуляли и говорили о том, как странно освещено море; вода была сиреневого цвета, такого мягкого и теплого, и по ней от луны шла золотая полоса*.
*говорили о том… - в этом весь изредка пробуждающийся душевный потенциал Гурова. Он не разучился видеть прекрасное. В его характере осталось что-то поэтическое. Вы часто встречаете людей, с которыми можно поговорить о том, как странно освещено море?
Говорили о том, как душно после жаркого дня. Гуров рассказал, что он москвич, по образованию филолог, но служит в банке; готовился когда-то петь в частной опере, но бросил, имеет в Москве два дома...
*по образованию филолог – всего в паре строчек объясняется судьба Гурова. Почему служит в банке, хотя по образованию является филологом? Почему бросил оперу? Очевидно, что Гуров, некогда посвятивший себя изучению филологии и пробовавший силы в оперном искусстве, готовил себя к совершенно иной жизни. По логике Чехова, именно этот поступок привёл Дмитрия Дмитрича к погружению в пустую материальную жизнь, впоследствии изрядно ему наскучившую. Чехов не объясняет поступков героя, мы можем лишь домыслить их. Возможно, он мечтал о творческой жизни (филология – отчасти творческое образование, про оперу пояснять не стоит), но, женившись, был вынужден сделать всё, чтобы обрести стабильную профессию. Все эти противоречивости в его судьбе и характере говорят о том, что Гуров – человек, плывущий по течению, абсолютно бесхарактерный и где-то на глубинах души в нём спрятано нечто «хорошее», нуждающееся в пробуждении, что чувствовали женщины.
А от нее он узнал, что она выросла в Петербурге, но вышла замуж в С., где живет уже два года, что пробудет она в Ялте еще с месяц и за ней, быть может, приедет ее муж, которому тоже хочется отдохнуть. Она никак не могла объяснить, где служит ее муж*, — в губернском правлении или в губернской земской управе, и это ей самой было смешно. И узнал еще Гуров, что ее зовут Анной Сергеевной.
*где служит её муж – первый намёк Чехова на то, что в отношениях Анны Сергеевны и её мужа что-то неладное.
Потом у себя в номере он думал о ней, о том, что завтра она, наверное, встретится с ним. Так должно быть. Ложась спать, он вспомнил, что она еще так недавно была институткой, училась, всё равно как теперь его дочь, вспомнил, сколько еще несмелости, угловатости было в ее смехе, в разговоре с незнакомым, — должно быть, это первый раз в жизни она была одна, в такой обстановке, когда за ней ходят, и на нее смотрят, и говорят с ней только с одною тайною целью, о которой она не может не догадываться. Вспомнил он ее тонкую, слабую шею, красивые, серые глаза.
«Что-то в ней есть жалкое все-таки», — подумал он и стал засыпать.