Любопытство перебороло в Германе лень и усталость.
Он пошел по тропинке и ему захотелось ещё раз поблагодарить старика.
- Спасибо большое, - сказал он, обернувшись. Привиделось – в уголке губ у деда торчит короткий мышиный хвостик. Герман моргнул, хвостика уже не было.
«Показалось», - подумал он. И почти побежал по тропинке. Действительно, он дошёл очень быстро. То, что казалось фундаментами или их остатками, вблизи оказалось выходом сланцевой породы. Никаких чётких линий, видимых сверху, не было. Хруст ломающегося камня под ногами да шум ветра в ушах. Старик обманул, это ясно, неясно зачем. «Пожилой человек, а ведёт себя как...» - подумал Герман, но не закончил. На склоне возвышающейся перед ним Лысой он увидел смайлик, выложенный крупными белыми камнями. Трава в этой части склона была зелёная, и белые камни резко выделялись. Фото на мобильном телефоне получилось размытое, но лучше чем ничего. Под ногой что-то тилинькнуло, потом раздался приятный звук, будто миелофон открылся, или посох дождя перевернули, но вместо зерен в нём, звучат маленькие бубенчики. Звук раздавался из чего-то, похожего на банку пива чёрного цвета с зелёными огоньками по окружности. Увесистая банка перестала тилинькать, как только попала в руки Германа. «Всё, теперь точно выполнено задание. Бегом домой, есть и спать». Герману уже почудился тёплый шерстяной плед, укутавший ноги, приятно пахнущая книга в руках, и обязательно дождь за окном.
Домой Герман добрался, когда уже стемнело; в комьях липкой грязи, исцарапанный ветками, облепленный репьями, уставший и голодный. Лпунг, увидев его, сразу поставил вскипать чайник и принялся жарить яичницу с сыром. Лпунга раздирало любопытство, но, будучи мудрым, он молчал и вопросов не задавал.
- Итак, первая деталь у нас есть. Завтра надо будет на Бештау наведаться, в сад камней.
Герман, отхлебнул горячего чая, замычал и замотал головой.
- Что значит «нет»? Разве не ты мечтал о межпланетных путешествиях, новых мирах и неизведанных планетах? Уже ведь самая главная деталь у нас! Осталась самая малость. Не в игольное ушко пролезть! Пойдёшь, прогуляешься. Так как трамликатор уже в твоих руках был, пуговка сама тебе в руки прыгнет.
Герман сравнил пологие склоны Лысогорки и вспомнил, как недосягаемо возвышается над городом главная пирамида Бештау, и сказал: «Нет».
В рубке однокомнатного хрущевского космического корабля Герман, не отрываясь, смотрел в экран-окно, а Лпунг взмахивал лапой, сменяя картинки.
Изредка повествование Лпунга прерывалась восклицаниями: «Ох, ни чё себе!», «Да, ладно!» «И немцы?» - так реагировал Герман на рассказ.
Спиралевидная галактика мерцала в окне, а Герман метался по космическому дивану. Ему снились древние аланы в растаманских одеждах, немцы от него прятались в советских урановых шахтах, зеки молились Солнцу, монахи съедали глиняные таблички с письменами, среди всей этой кутерьмы ходил лесник и брызгал на всех святой водой, мерзко хихикая.
Лпунг, укрывшись серым свитером, улёгся прямо перед чёрным панорамным монитором и спал без снов.
Пятиглавая гора нависала над Пятигорском. Залысина Большого Тау - главной вершины - окрасилась охрой пожухшей травы. Серые скалы торчали из разноцветного лоскутного одеяла леса и казались неприступными. «Хорошо, мне туда не надо», - подумал Герман и бодро зашагал вверх по грунтовой дороге.
Про Бештау многое говорят. Эта гора, изрытая шахтами и штольнями, как старое бревно шашелем, нашпигована легендами и мистикой, как карп овощами. Одни здесь видят призраков, другие ищут аланские места силы, третьи тянут кабель из заброшенных штолен и шахт. Собираясь на Бештау, главное - выбрать легенду по душе, и вперёд. Но не вся мистика здесь древняя. Кое-что сделано и в наши дни. Поднимаясь в гору по разбитой каменистой грунтовке, Герман внезапно вышел на великолепную асфальтовую дорогу с разметкой. Метров через пятьдесят он остановился перед знаком ограничения скорости. Справа в густом лесу пели птицы, в опавшей листве шуршали мыши. Слева, сразу за асфальтом был крутой спуск, за деревьями проглядывали развалины бетонного сооружения. Герман топнул по асфальтированной дороге, помотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но знак остался на месте. «Если сейчас за поворотом будет светофор, пойду домой,» - подумал Герман.
Дорога привела к первому большому валуну, про который рассказывал Лпунг. Оттуда расходились несколько тропинок. Немного выше прерывистой струйкой чуть слышно доживал родник. От него расходились две тропинки: направо и налево. Метров через тридцать правая тропка разделилась ещё раз. Герман огляделся и увидел бревно, стоящее у серого замшелого камня. На потемневшем от времени дереве кто-то вырезал глаза и рот, носом был след от сучка.
«Стоит, смотрит. Кто-то же озадачился, нашёл поваленное дерево, вырезал лицо, прислонил к скале. Тропинка хоженая, значит, люди здесь часто бывают. И надо же – никто не сломал, не испохабил. И мусора вокруг нет. Обычно любители посидеть на природе метят свои места обитания пластиком, а тут чисто». Герману захотелось что-нибудь оставить у истукана. В карманах были только ключи от дома, но на такую жертву он не был готов. Вдруг на земле за стволом что-то блеснуло. Он наклонился посмотреть, из любопытства. Со стороны это выглядело как низкий поклон до земли.
- Нашёл что-то, да? – спросил у Германа коротко стриженый парень в камуфляже и берцах. По тропинке спускался ещё один сторонник военного стиля.