Роман Елены Чудиновой «Победители» появился в — страшно сказать — семнадцатом году, спустя сто лет после Октябрьского переворота, то есть вовремя. В центре внимания писателя альтернативный 1984 год, каким он мог бы быть, если бы «наши» оказались не побежденными, а победителями. Именно так — «наши», и для автора «Победителей» никаких кавычек здесь не существует, потому что те, для кого Колчак, Врангель и Деникин — «не наши», просто не входят в целевую аудиторию ее романа. Она не снисходит до того, чтобы объяснять им свою позицию, хотя постоянно имеет этот враждебный фон в виду. Не удивительно, что роман вызвал волну ехидных замечаний по поводу пресловутой «французской булки», которая «оглушительно трещит» за ушами, будто бы в нем нет ничего, кроме реконструкции быта. И вообще это «плохо написанный женский роман» и «апология белогвардейщины»! Критики Чудиновой ухитрились не заметить вещей, которые лежат на поверхности: например, интересной языковой игры, с помощью которой она создает речевой портрет несоветского мира. Не оценили и четко выдержанной от начала до конца сказовой манеры повествования, не заметили тонкой самоиронии.
Утопия — это скучнейший жанр, но Чудинова написала не утопию, а актуальный роман о нашем сегодняшнем дне, четко обрисовав те шрамы, которые остались на теле нашей страны после советского эксперимента. Мечта «о светлом монархическом завтра» в том виде, как она представлена в романе «Победители», — это мечта о нормальной жизни. И она вовсе не кажется ни смешной, ни наивной — именно потому, что представляет собой позитив того негатива, который каждый из нас наблюдает сейчас воочию. «Наша» реальность присутствует на страницах романа как умозрительная альтернатива и ощущается героями романа как «немыслимая дисгармония», настоящий ад, в котором труп вождя большевиков лежит на главной площади страны.
Большевистский эксперимент лишил нас отнюдь не только «французской булки». Он ударил по семье, уничтожил связь поколений, поселил страх и недоверие между близкими людьми. В романе Елены Чудиновой семейные узы крепки и нерасторжимы, основаны не на пресловутом квартирном вопросе, а на любви. Герои романа богаты и образованы, талантливы и красивы. Они получили шанс на развитие всех своих способностей. Они бесконечно добры и готовы к самопожертвованию. Они аристократичны, они отделены от «плебса» невидимой гранью счастливой судьбы, позволившей главной героине Нелли быть на «ты» с самим самодержцем — молодым, холостым и влюбленным в нее. Мечтать так мечтать! Как тут было не скатиться в банальность? Елене Чудиновой это удалось. Почти… Финальный поцелуй с монархом был все-таки лишним.
Самая сильная часть книги — (псевдо)документальная: революция в этом прекрасном мире не победила, но все-таки была. Колчак у власти. Десять лет диктатуры… Что вместили в себя эти выдуманные годы? Очевидно — очищение от «красной заразы».
Колчак в изображении Чудиновой предстает как милосердный, но все-таки диктатор. Спору нет, по сравнению с реальными действиями большевиков, которые утопили Россию в крови, меры, предпринятые вымышленным Колчаком, кажутся мягкими. Он всего-навсего отделил овец от козлищ. Причастных — казнил, не причастных — помиловал. И создается ощущение, что эта процедура не просто необходима, но и проста в исполнении. А это не так. Русская смута резала по живому, и шрам от этого пореза болит до сих пор. И дело даже не в том, что нельзя отделить жертв от палачей, а героев от подонков. Очень даже можно. Дело в том, что, отделяя одних от других, легко уподобиться не первым, а вторым. Есть какая-то ужасная инфернальная подоплека в самой идее смертной казни, потому что, ставя к стенке палача, герой сам становится палачом. Глумясь над врагом, человек уподобляется ему. Главная героиня именно что глумится над якобы поверженным врагом: милая девушка Нелли «мечтательно улыбается», вспоминая о публичных казнях, которые устроил диктатор. И не замечает автор, что эта улыбка роднит ее аристократическую героиню отнюдь не с белыми генералами, а с красными комиссарами… Я не могу понять автора, который не видит в этой ситуации трагедии. Псевдоисторическая реконструкция Чудиновой задевает нравственное чувство. Но, по крайней мере, она провоцирует нас на то, чтобы поставить вопрос о Гражданской войне в этическую плоскость, а не рассуждать о проекте большевиков с точки зрения целесообразности и эффективности.
Есть в романе одна странность, о которой нельзя не сказать: отсутствие темы Православной Церкви. Нелли католичка, но ее переход в католицизм не объяснен никак — ни воспитанием, ни происхождением, разве что особой аристократической избранностью героини, которая во всем отличается от большинства. Один из ключевых моментов мелодраматической линии романа — любовь юной Нелли и будущего Николая III — построен на том, что Нелли не может стать женой наследника, потому что она не православная. Эта коллизия, очевидно, отсылает нас к истории любви Николая II и принцессы Аликс, которая не сразу решилась перейти в Православие из протестантизма. Но в истории Ники и Аликс стал камнем преткновения вопрос об истинности веры, а в истории выдуманного царя и его возлюбленной речь идет не о выборе веры, а о выборе знамени — не о верности Богу, но о верности кардиналу. Чудинова убедительно передает мироощущение человека долга, человека присяги, но не касается вопросов веры, вопросов истины, которые выше и важнее вопросов чести.
В книге Чудиновой зло атакует извне, представая в виде смешных картонных злодеев — красноэмигрантов и местных сумасшедших, одержимых безумной идеей разрушения себя и всего мира до основанья. Но на самом деле зло атакует всегда изнутри. Это понимал Достоевский. Это понимал Солженицын. Без этого понимания трагедия превращается в мелодраму, а то и хуже — в фарс.
И все-таки роман Елены Чудиновой — это очень достойная попытка поговорить об истории XX века с позиции «белой» этики и эстетики, альтернативной идеологии красного реванша. Этот роман провоцирует, раздражает и задевает. Ее герои ничего не забыли. В этом заключается и главное достоинство романа, и его главный недостаток